Очень раннее ты родилась вчера...

Ты родилась вчера и оказалась лишней,
Глазеющей в толпе, и для него – не той,
И губы на руках, отравленные вишни,
Слизал голодный день, навязчиво пустой.

Что для тебя отец? Он, дочери лишенный?
Он спьяну мать ласкал, в бреду ее жалел.
И вот танцуешь ты, на вальс не приглашенной,
Прижавшейся к стене, забытой между тел.

Что мать тебе, дитя, тебе ли гимны петь ей?
Тебе ли целовать безликость - без... икон?
Под нищим фонарем живешь, ленивой, третьей,
Не той, не с тем, не так – как было испокон…

Как можешь ты любить глаза, что смотрят мимо,
На стайки грязных фей, продажных, как слова,
Как смеешь ты любить, когда ты не любима,
И охать по ночам, несносная сова?

Не быть тебе женой и не зачать колдунью,
Не петь тебе сестрой молитвы для владык,
Не стать твоей щеке кровавым полнолуньем,
Не взять, не ухватить звезду за острый клык.

И с похотью ты рвешь свои подушки в клочья,
Ладонью не найдя следы его вещей,
И ты кладешь в постель всех псов, кто платит ночью,
В надежде, что и Он придет к тебе, ничьей.

Ты пала… оттого, что враз впустила бредни,
Иль просто оттого, что плакала, любя.
Ты родилась вчера, и этот день – последний,
И даже сам Христос не воскресит тебя…