Нырну, как в омут, в тишину... - из Леона де Грейф
Песенка
Меланхолический ливень мой личный
льется за окнами, если не в сердце.
Ливень Рамона? Дождик Верлена?
Где моя песня? В солнечном скерцо!
Льется за окнами меланхолично
влага по крышам и по долинам.
Льет символично и поэтично
прозой дождливой, ливневым сплином.
Век бы не видеть ливневый профиль!
(Где вы, твои белокурые струи?)
Фи! Атрофия всех философий!
Ливень. Но где вы, твои поцелуи?
Дождь барабанит, в сердце бушуя, –
зря оградили сердце мне стекла!
Я закурю. И стихи напишу я.
Рама продрогла. Сердце промокло.
Катится капля по крашеной раме.
Сердце не камень: каплет слезами.
Где моя песня? В солнечном скерцо!
Ливень разлуки – гимном разладу.
Ветрено скерцо. Взбалмошно сердце.
В песне ни складу нету, ни ладу.
Песенка
Нырну, как в омут, в тишину:
ведь вынырнуть из тишины –
как будто бы пойти ко дну,
пытаясь всплыть из глубины.
Скорей в убежище своем
все сокровенное замкну,
не сделав слово соловьем,
а превративши в тишину.
Неизреченное! Высок
твой воспаривший в небо вес,
ну, а весомость всех словес –
струящийся в часах песок.
Вернусь, ушедший в глубину,
поскольку и на самом дне
себя в безмолвии замкну,
чтобы воскреснуть в тишине.
Сонет
Да, я поэт, коль быть поэтом – это
уйти в себя. Спуститься в гулкий грот.
Впитать глазами блеск глубинных вод,
мелодию корундового света.
Душа нальется тяжестью обета,
свинец тоски ударит сердце влет,
и боль морозной сталью полоснет
по кадыку влюбленного поэта.
Да, я поэт, коль следовать приметам:
взор отрешен, но вездесущ при этом,
а мой напев настоян на беде.
Молчит струна... Я гневно брови хмурю.
Со мной в погоню за певучей бурей
лишь призрак слова на моей ладье!
Попоэтим!
(отрывок из «Фарса-рапсодии о пингвинах-парипатетиках»)
Давайте-ка,
давайте-ка, пингвины,
пофилософим.
Давайте-ка покинем
наши льдины,
помефистофим.
Помудрствуем лукаво,
попоэтим.
Тем способом не выгорела
слава?
Обрящим этим!
Взгляни налево,
посмотри направо:
средь флейт, кларнетов,
куда ни кинешь взгляд,
орет орава
пингво-поэтов.
Поэтов разных:
чистюль и грязных,
и куртуазных,
и буржуазных,
и бесобразных
расстриг безрясных,
и вбитых в угол
пыхтящих пугал,
ну, словом, право, –
одна орава
убогих, строгих,
но не двуногих,
и выдающих,
и подающих,
и просто пьющих,
поющих в кущах…
Ворчат, воркуют,
урчат, ликуют,
ликерят, ромят
и смотрят косо
и безголосо
поют, истомят, бухтят, содомят…
И на обедне,
и на вечерне
хамят стихами
в господнем храме
(се между нами:
у нас про это
нет докумета),
нудят, москиты,
и те, что сыты,
и те, что босы, –
все безголосы.
(перевод Сергея Гончаренко)
Другие статьи в литературном дневнике:
