И она говорит: "Ты же, мальчик мой - просто так,
У меня на тебя ни надежд, никакой любви,
Наша тонкая связь - безделушка, игра, пустяк,
Если хочешь, сию же минуту ее порви.
Ты же знаешь, мой славный, так проще: без драм, без слёз,
Не держу, не прошу, не цепляюсь по пустякам...
Эта блажь между нами, хороший мой - не всерьёз,
Ну не вечно же воском горячим в ладонь стекать...
Ты подумай, родной: ну зачем я тебе нужна?
Я же девочка - вспышка, подтаявший хрупкий лёд,
Ни твоя, ни чужая, ни дочь тебе, ни жена,
А упрямая нежность, как насморк - она пройдет..."
И она замолкает, но сердце стучит сильней,
А по ниточкам вен расползается липкий страх:
Если он никогда-никогда не вернется к ней,
Ей не выстоять тонким ростком на семи ветрах...
И корит себя мысленно: боже, кому я вру?
Ну зачем эти сказки - нелепейшая лапша?!
Этот мальчик - мой лучший мужчина, отец и друг,
У него на груди дремлет кошкой моя душа...
Он кивает, внимательно слушает и молчит,
Но в кармане до хруста сжимает в кулак ладонь.
Как ей, глупой, сказать, что она - его крепкий щит,
Что она ему - тёплая гавань, маяк и дом...?
Что-то надо ответить, и он говорит: "О'кей..." -
Так банально, как, впрочем, и всё, что тут ни скажи.
Он берет её руку и греет в своей руке,
а она лишь тесней прижимается и дрожит.
И сидят отрешённые, думают о своём,
будто сонные рыбы, уходят на дно реки,
Непонятные, глупые, странные... но вдвоём,
Насмешившие небо влюблённые дураки.
