Часовщик Семён Михайлович сидел на своём старом табурете и смотрел в маленькое подвальное окошко. На темнеющей улице почти не было прохожих. Глаза старика слезились, многолетняя работа с напряжением зрения давала о себе знать.
Заказов на починку часов было мало. Изредка отдавали в ремонт будильники, случайно уроненные шаловливыми детьми, а на прошлой неделе старушка с трудом принесла настенные ходики.
Третий год шла война. Голод в их городок пришёл весной, когда прошлогодние скудные запасы продовольствия уже закончились, а земля садов и огородов ещё не оттаяла, чтобы труженики могли посадить хоть какие-то овощи и зелень на витамины.
Семён Михайлович давно жил один. Жена у него умерла ещё в молодые годы, и Семён больше не женился, а единственная родственная душа — сестра, уехала из-за боязни бомбёжек к дальней родственнице в деревню.
Семён Михайлович пережил две бомбёжки в начале войны, но их городок оставался в тылу, и несмотря на учения населения и распределения жителей по бомбоубежищам на случай авианалёта, Семён Михайлович никуда бежать не собирался. Он так и говорил:
— Мой подвал для меня и дом родной, и работа, и бомбоубежище… Авось и сохранит меня, старика… А бежать я не могу, ноги больные.
На днях приходила в нему молодая соседка Лида со второго этажа. Муж у неё на фронте, сама она с малышкой девочкой перебивается как может в это тяжёлое время. Подрабатывает на железнодорожных складах. Не женская работа… Ох, тяжело. Лида принесла Михайловичу золотые женские часы.
— Что не так в них, дочка? — спросил часовщик, хриплым голосом. Старик плохо питался, но по привычке курил махорку.
— Всё так, Семён Михайлович, часы отличные, не сомневайтесь. Мне бы обменять их, продать. Не до золота сейчас. Сколько дадите…
— Небось муж подарил… — сказал вслух свои мысли дед Семён. — Не жалко тебе? Много дать не могу, но как только сможешь отдать — сразу верну. Хранить буду. Не сомневайся.
Дед покопался в своей шкатулке и вынул купюры.
Лида, обрадовалась и поцеловала старика, взяв деньги. В который раз выручает дед Семён. Старик, скопивший за свою долгую жизнь некоторую сумму, теперь одалживал деньги соседям. Люди приносили золотые украшения, часы, всё, что считали ценным. Поначалу дед не брал от них вещи, но соседки, в основном ходили женщины, настаивали, чтобы всё было по справедливости. И оставляли вещи на столе у старика.
Со вздохом Семён складывал вещи в коробку, проклиная войну и голод. Иногда одиночество старика скрашивала дочка Лиды — Алёнка. Она заходила к деду на чай. И они вместе пили «белый» чай, обычный кипяток, с удовольствием посасывая небольшой кусочек размоченного в кружке сахара.
Однажды Алёнка пришла к деду с большой тряпочной куклой. Она положила перед ним свою любимую игрушку и попросила взять её в залог, в обмен на деньги.
— Куклу? Да что ты… Зачем это? Для чего? — забеспокоился дед, ставя чайник на печку. — Сейчас чайку выпьем. У меня для тебя сухарик найдётся. Смотри.
Но Алёнка шепотом сказала деду, что завтра у мамы день рождения, а у неё нет для мамы подарка. На минуту дед задумался. Потом спросил у девочки:
— А что ты ей подарить хочешь? Ведь больших денег у меня нет. А твоя кукла очень больших денег стоит. И взять её я никак не могу. Лучше вот — возьми-ка ты эти часы. Они ей дороги. И это будет от нас с тобой ей самый лучший подарок. Поверь — ей понравится.
— Деда, так это мамины часы… — пролепетала Алёнка. — Она сказала, что потеряла их. А ты где их нашёл?
— Верно. Я их нашёл! — обрадовался дед Семён. — Неважно где. Главное, что мама рада будет. И вели их обязательно надеть. Пусть носит и отца помнит. Вернётся твой папка. Обязательно. Увидит на руке у мамы часы и тоже рад будет, потому что она его помнила, на подарок глядя…
Девочка наскоро выпила чая с сухариком и взяв часы, уложила их в коробочку, которую Семён Михайлович, нашёл, порывшись в пыльном шкафу.
— Вот и коробка подходящая. В самый раз, — радовался дед. — А куклу никогда не продавай. Что ты, милая. Слышал я, что война скоро закончится. Не разбрасывайся дорогими вещами. Ступай, доченька…
Алёнка ушла, а на следующий день к вечеру к деду Семёну зашла Лида. Она принесла ему шоколад и четвертушку хлеба.
— Деньги за часы с зарплаты верну, Семён Михайлович. Спасибо вам… Большое спасибо!
— Э, нет… Мы так не договаривались. Это подарок, от нас с Алёнкой. Стало быть, не стоит и беспокоиться. А вот за хлебушек и шоколадку спасибо. Очень я шоколад уважаю.
Лида ушла. А Семён Михайлович улыбнулся, просветлел от радости. Он держал в руках душистую плотную плитку настоящего шоколада…
Старик с наслаждением втянул в себя аромат плитки раз, потом второй. И бережно убрал её в пустую кастрюлю на полке кухонного шкафа.
«Вот Алёнушка придёт, отломлю ей кусочек. Будет с чем чайку ей попить… А мне и сахарку хватит. Что с меня, берёза что ли вырастет?»
Дед лёг на кровать и заснул, закутавшись в одеяло. Заснул быстро, как в детстве, когда мальчишкой он только успевал добраться до постели, и едва коснувшись подушки, проваливался в цветные сны…
Ему снилось лето, деревня, ночное, силуэты коней на фоне угасающей зари и большое высокое звёздное небо над головой. И тогда, как и сейчас, из всего богатства мира для него самыми дорогими были эти крупные серебрящиеся звёзды…
