Екатерина ДомбровскаяУвы: почти все благие наши старания о любви к ближним заканчиваются в тот момент, когда наше пристрастие к самому себе кем-то болезненно и хотя бы отчасти утесняется. Мы вовсе не всегда бросаемся на задевшего наше «святое» с дубиной гнева, но сердце наше – корень жизни человеческой (12) – бунтует почти всегда. Анна поселилась в Оптиной уже в 1917 году в деревне Стенино. Устроилась просто и уютно: выскобленный дощатый пол, чистота, полевые цветочки в горшке, хождение к истовым службам в монастырь, творческая и молитвенная тишина и дивная природа вокруг – рай, а не жизнь для глубокой души. Однако когда семья Льва Бруни, сына Анны, почти вся осела в Оптиной, старец Нектарий благословил подселить к Анне Татьяну Полоцкую, чтобы они жили теперь вместе, хотя вполне можно было бы разместить ее и по-другому. Но у старца были свои виды… Эта совместная жизнь двух духовных дочерей одного старца превратилась в кромешный ад. Тут же без церемоний разрыв все вещи Анны Александровны, Татьяна засела за «зингер» и перешила на себя чуть ли не весь Аннин гардероб. Бранилась она с утра до вечера и поносила на чём свет стоит Соколову, которая, понятно, не очень-то сильна была хозяйничать по-деревенски. Анна в то время еще имела послушание ходить по деревням учить желающих грамоте, вела просветительские кружки, а Татьяна – бегала за ней по пятам и принародно «полоскала» всю Аннину прошлую петербургскую жизнь, «открывая людям глаза» на «развратную особу», которая, возможно, по доброй привычке доверять порядочным людям, сама рассказала Татьяне о самой себе, не предполагая даже, во что это может вылиться. Анна чувствовала себя заложницей некоей безумной темной силы. Татьяна для нее была воплощением всего социального ужаса переживаемого тогда момента русской истории, а также, весьма вероятно, и тяжелым искусом в отношении Анны Бруни к старцу Нектарию, повинному в ее нынешних муках. Между тем, и та, и другая по очереди прибегали к нему жаловаться и просить, чтобы он разрешил им поскорее разбежаться в разные стороны, но старец их просто не принимал. И лишь изредка тихо просил… потерпеть. И – о чудо! – не скоро, но после долгих и великих страданий, эти две души все-таки притерпелись друг к другу, и даже более того: старец соединил их на все оставшиеся годы – до конца жизни. Татьяна жила в семье Бруни, когда уже совсем не стало Оптиной, – растила в городе их детей, вела хозяйство и была любимейшим, родным членом семьи, другом и надежной опорой. На месте жестокой розни двух страшно далеких друг от друга людей при таинственной помощи смирения и терпения и действия по молитвам старца Божественной благодати родилась святая Христова – уже неразрывная, чистая и совершенно не ведающая корысти и зла дружба-любовь. Родилась, когда в горниле взаимного страдания очистились две души от коросты гордости, которая их уродовала, когда ушли эгоизм и самость. В конце концов Анна Александровна Соколова (в замужестве Бруни) тоже приняла монашество с именем Анна. Из книги Е.Домбровской "Весна души или страницы жизни рабы Божией Анны" https://www.proza.ru/2012/02/10/1374 © Copyright: Шельгова Татьяна, 2023.
Другие статьи в литературном дневнике:
|
