***

…как много нынче каравелл
по оба берега Америк
снуют по океанам дел
и не находят милый берег,
и не находят красоту,
но продают и покупают,
и лепят сбитую звезду
на дверь сарая.
Я очень долго вас искал
среди студенток и пастушек
и в пушку перезаряжал
полмиллиона шпанских мушек.
И, вот, теперь я встретил вас
на остановке у трамвая
и так влюбился в ваш анфас,
что стала жизнь цветная,
стал альтом петь мой контрабас,
а пушка закатилась в лужу
и хиросимой взорвалась,
и стал я гол и безоружен.
Я стал акын, я стал гусляр,
пою про волосы и уши
про ваших глаз крутой овал,
фигуру с очертаньем груши.
Я честь имея вас позвал
к себе домой, на первый ужин.
Вы повернули свой анфас,
и профиль был ничуть не хуже.
Вы прошептали: - Триста в час,
и стал я несколько сконфужен.
Ведь если да, то что есть красота,
или любовь на первом взгляде,
она карман, в котором пустота,
или пальто Шанель на ****и.

…как много нынче каравелл
по оба берега Америк
снуют по океанам дел
и не находят милый берег,
и не находят красоту,
но продают и покупают,
и прибивают сбитую звезду
к преддверью рая.
Я очень долго вас искал
среди веснушчатых пастушек
и в свою пушку заряжал
полмиллиона шпанских мушек,
и вот теперь я встретил вас
на остановке у трамвая
и так влюбился в ваш анфас,
что стала жизнь цветная
стал альтом петь мой контрабас
и пушка закатилась в лужу
и хиросимой взорвалась
и стал я гол и безоружен
я стал акын, я стал гусляр,
пою про ваши волосы и уши
про ваших глаз крутой овал,
фигуру с очертаньем груши.
Я честь имея вас позвал
к себе домой, на ужин.
Вы повернули свой анфас
и профиль оказался уже,
вы прошептали триста в час,
и стал я несколько сконфужен.
Ведь если так, то что есть красота,
или любовь на первом взгляде,
она карман, в котором пустота,
или пальто Шанель на ****и.

бывает в недобрый час
когда вам одиноко в

в командировке в чистом поле

я брёл один в окрестностях вселенной

как мало в море каравелл

как много нынче каравелл
по оба берега Америк
снуют по океанам дел
и не находят милый берег
я слишком долго вас искал
среди веснушчатых пастушек
и в свой патрон я заряжал
полмиллиона шпанских мушек
и вот теперь я встретил вас
на остановке у трамвая
и так влюбился в ваш анфас
что стала жизнь цветная
стал альтом петь мой контрабас
моя звезда упала в лужу
и хиросимой ввзорвалась
и сразу стал я безоружен
у ваших глаз такой овал,
фигура с очертаньем груши
я честь имея вас позвал
к себе на ужин
вы повернули свой анфас
и профиль оказался уже
вы прошептали триста в час
я стал скукожено сконфужен
и если так то что есть красота,
или любовь на первом взгляде,
она карман в котором пустота

а если так то что есть

скупил полтонны шпанских мушек

но где он, ненаглядный берег

но не находят

фигура с очертаньем груши
и я простужен, и я простужен

имею честь просить сейчас
я вас к себе на легкий ужин
в ответ услышал трыста в час
и я сконфужен, как я сконфужен

Сегодня томная луна,
Как пленная царевна
Грустна, задумчива, бледна
И безнадежно влюблена.
Сегодня музыка больна,
Едва звучит напевно
Она капризна, и нежна,
И холодна, и гневна.

Сегодня наш последний день
В приморском ресторане.
Упала на террасу тень,
Зажглись огни в тумане...
Отлив лениво ткет по дну
Узоры пенных кружев.
Мы пригласили тишину
На наш прощальный ужин.

Благодарю Вас, милый друг,
За тайные свиданья,
За незабвенные слова
И пылкие признанья.
Они, как яркие огни,
Горят в моем ненастье.
За эти золотые дни
Украденного счастья!

Благодарю Вас за любовь,
Похожую на муки,
За то, что Вы мне дали вновь
Изведать боль разлуки.
За упоительную власть
Пленительного тела,
За ту божественную страсть,
Что в нас обоих пела!

Я подымаю свой бокал
За неизбежность смены,
За Ваши новые пути
И новые измены!
Я не завидую тому,
Кто Вас там ждет, тоскуя!
За возвращение к нему
бокал свой молча пью я!

Я знаю, я совсем не тот,
Кто Вам для счастья нужен.
А он - иной, но пусть он ждет...
Пока мы кончим ужин!
Я знаю: даже кораблям
Необходима пристань.
Но не таким, как я! Не нам!
Бродягам и артистам!

1939

На солнечном пляже в июне
В своих голубых пижама
Девчонка — звезда и шалунья —
Она меня сводит с ума.
Под синий berceuse океана
На желто-лимонном песке
Настойчиво, нежно и рьяно
Я ей напеваю в тоске:
Мадам, уже песни пропеты!
Мне нечего больше сказать!
В такое волшебное лето
Не надо так долго терзать!
Я жду Вас, как сна голубого!
Я гибну в любовном огне!
Когда же Вы скажете слово,
Когда Вы придете ко мне?
И, взглядом играя лукаво,
Роняет она на ходу:
Вас слишком испортила слава.
А впрочем... Вы ждите... приду!.
Потом опустели террасы,
И с пляжа кабинки свезли.
И даже рыбачьи баркасы
В далекое море ушли.
А птицы так грустно и нежно
Прощались со мной на заре.
И вот уж совсем безнадежно
Я ей говорил в октябре:
Мадам, уже падают листья,
И осень в смертельном бреду!
Уже виноградные кисти
Желтеют в забытом саду!
Я жду Вас, как сна голубого!
Я гибну в осеннем огне!
Когда же Вы скажете слово?
Когда Вы придете ко мне?!
И, взгляд опуская устало,
Шепнула она, как в бреду:
Я Вас слишком долго желала.
Я к Вам... никогда не приду.
...осень делает небо бесцветней и жиже,
как моя седина, без подкрашенной фальши:
приближает всё ближе,
удаляет все дальше.

Александровский Ангел с колоны готовится к встрече.
Мой парадный мундир стал немного заужен:
согревает всё мельче
обнажает всё глубже.

Город спит, а Нева всё несёт онемевшие воды,
точно память моя, всё шуршит по карманам:
есть билет для свободы,
нет квитка для желаний.

стала тоньше колода.

устало хранит синеву.

и каждым утром удаляться дальше
чтоб каждой ночью приближаться ближе

В Петербурге снег и непогода,
в Петербурге горестные мысли,
проживая больше год от года,
удивляться в Петербурге жизни.
Приезжать на Родину в карете,
приезжать на Родину в несчастьи,
приезжать на Родину для смерти,
умирать на Родине со страстью.
Умираешь, ну и Бог с тобою,
во гробу, как в колыбельке чистой,
привыкать на родине к любови,
привыкать на родине к убийству.
Боже мой, любимых, пережитых,
уничтожить хочешь — уничтожишь,
подними мне руку для защиты,
если пощадить меня не можешь.
Если ты не хочешь. И не надо.
И в любви, испуганно ловимой,
поскользнись на родине и падай,
оказавшись во крови любимой.
Уезжать, бежать из Петербурга.
И всю жизнь летит до поворота,
до любви, до сна, до переулка
зимняя карета идиота.

Другие статьи в литературном дневнике:

• 29.10.2019. ***
• 22.10.2019. ***
• 19.10.2019. ***
• 17.10.2019. ***
• 15.10.2019. ***
• 13.10.2019. ***
• 11.10.2019. ***
• 10.10.2019. ***
• 04.10.2019. ***
• 03.10.2019. ***
• 02.10.2019. ***