Не Твоя История
Не Твоя История
бабочка
Не Твоя История
простите за слабость. отчаянье. импульс.
абрис его пальцев - преддверие в обморок
[очнись, здесь заблудшая бабочка гибнет
в сетях твоих призрачных спутанных образов]
дрожащая бабочка - вот моя женственность
роняет на руки пыльцу своей робости
[здесь чёрная бабочка, глупая пленница
последней ошибки - полёта над пропастью]
головокружение, и где его, бедные
озябшие пальцы - от холода лезвия
[упав, паутинка пикирует медленно
и бабочка с чёрной сливается бездною]
и всё что казалось единственно истинным
безудержно тонет во тьме отречения
и нежность, царапаясь о его искренность
и счастье, котрому нету прощения.
вверяю Вам
Не Твоя История
вверяю Вам то единственное, что есть во мне сносного -
жизнь, она ценится именно так как Вы за неё просите,
знаю, иной антиквариат выглядет лучше, чем моё ретро,
зато не так обидно её сломать, как портрет 18 века.
"пользуйте так, как ваша нищенка-совесть ещё позволит"
- шепчут мои уста, маскируя смехом гримасу боли,
да, я смеюсь сквозь слёзы, но никогда не была честнее,
знаете, это просто - увидеть жизнь и расстаться с нею.
Это не жертва и не подарок вовсе - ведь Вам наскучили?
нет, это такой откуп, чтобы Вы больше меня не мучали.
Вы разбивали сердце, ломали тело, травили душу и
делали что хотели. Я отдаю Вам - самое лучшее.
только чёрный
Не Твоя История
оборви мелодичность моих стихов
конструктивизмом, ломаным ритмом
я избегала острых углов строк -
но отчего-то чувствую себя разбитой.
мой арт-нуво после ночи с тобой - нуар
нежность сквозь его призму меняет форму
и всё что выражали твои слова -
только
чёрный
осени хочется
Не Твоя История
осени хочется, милый, простительно ли?
там, называвшие себя птицами, падали падали
так торопливо в сырые объятия земли
под покрывало сентябрьского листопада
там добровольно срывались с холодных небес
ангелы крылья ломали пытаясь ловить их
но запрокинув лицо, чтобы их разглядеть
ты натыкался глазами на ливни и листья.
им так удобней, теперь всместо слёз будет дождь
тот, что по крыше сейчас барабанит так громко
что ты стоишь среди ливня? ведь ты упадёшь
но не поэтому разве сейчас ты на кромке?
cмирение
Не Твоя История
со временем стресс переходит в привычку
в обыденность будней - недавняя травма
и ты остаёшься в конце -безразличной
к уколам и встрясками, к ушибам и ранам.
надежда на счастье становится формой
религии. ты соблюдаешь обряды
душа твоя бьётся на ниточке тонкой
как грань святой лжи и чудовищной правды
комок в твоём горле со временем - камень
не выразить это глухое отчаянье
словами иными от первого - "мама"
но ты - почему- выбираешь молчание.
пять утра
Не Твоя История
пять утра.
между пальцами
будто сминается
пустота
я просила не благополучия
утро всенепременно ежедневно сбывается
а глаза открываются от случая к случаю.
убивай, начинай не любить меня действенно,
пребывай во мне так, как пристало скитальцу
докажи, что я временна, я не владелица,
а ночлежка, которая ждёт постояльца
не имей никакого ко мне снисхождения
затемни резким жестом окно в моей спальне
пустота заполняет моё наслаждение
перорально.
кроме боли
Не Твоя История
Я застала у реки
послевкусие момента
как сгорают светлячки
в огненном костре рассвета,
одно облако вдали
было, кажется, крылатым,
в ярком мареве зари
словно пламенем объято,
видно близится конец
в самом личностном аспекте.
ангел в небесах, я здесь,
чтоб спросить тебя о смерти:
Что паденье,что полёт -
будет ли гадать упавший?
Как узнает, что живёт,
никогда не знавший счастья?
Будут ли судить того,
кто заведомо виновен,
если только кроме боли
он не помнит ничего...
не отпускаешь
Не Твоя История
желтеют страницы в любимом романе
мешки под глазами.
нитроглицерин в кармане...
холодными
держишь её и не отпускаешь
за краешек
кажется ночь стекает по платью
из темных глубоких синих
спаси меня
Так хотелось услышать голос
Не Твоя История
Позвонить это слишком просто -
мы должны соблюдать дистанцию.
мне хотелось улышать твой голос
меж помех телефонной станции,
голос, резкий как свист секиры,
ледяной до того - прижала
к губам трубку - больна ангиной.
Так хотелось услышать голос
за которым бы я бежала,
под который бы шла на казнь я,
под который бы я казнила...
Я бы трубку в руке держала,
позабыв сделать вдох от счастья,
как святейшую ценность мира.
Ты живёшь среди каменных айсбергов
Не Твоя История
Ты живёшь среди каменных айсбергов, блочных льдин,
я как Герда пришла спасать тебя. Было поздно.
В чёрном небе над твоим домом горит один
полумесяц как серп и скошены астры-звёзды.
Моё сердце здесь стонет от счастья и от тоски,
ведь оно ещё помнит томительное волненье
когда ты - ненароком - касался моей руки,
и когда ты сжимал запястье моё намеренно,
и слова, оброненные нами то здесь то там
я иду по району и их собираю, но
поздно теперь из них составлять роман
срок их хранения вышел уже давно.
Ты живёшь здесь. В спальном районе теперь не спят?
В местных аптеках скупают персен и йод?
Ночь тебя любит и простираясь над
жертвами этой страсти тебя зовёт.
И я уже не смею поднять глаза
на твои окна. Нужно сжигать мосты.
только скажу потому что ты должен знать
- я бы хотела внутрь попасть. А ты?...
Анестезия
Не Твоя История
Анестезия - милое слово
снова, когда угосают вспышки
я бы хотела об этой боли
знать по романам и понаслышке
Понтий Пилат вроде также бредил
но это сходство ни есть спасенье
самая древняя из комедий
это безвыходность положенья.
кончится фильм. был сюжет не новым.
и моё имя воглавит титры
а на полу будет лужа крови
просто чтобы оживить палитру.
Анестезия - ей пишут оды
и исполняют нестроиным хором
и опадают на землю ноты
гадким и глупым, ненужным сором.
это комедия лишь и только
милое зрелище для гурмана.
Знаешь, сегодня мне было горько
и я рыдала под дверью в ванной
не люби никого, не прощай никого
Не Твоя История
не люби никого, не прощай никого,
сталь от пуль в твоём сердце течёт черной ртутью.
о, тебя создавали ведь не для того,
чтобы помнить про грех и его не коснуться.
ты эскиз чёрной тушью на битом стекле
\потому что её сердце билось так громко\
и она рисовала на память тебе,
как умела давно ещё в бытность ребёнком.
не люби никого, никого не жалей,
или медь твоих глаз потечёт алой кровью.
о, тебя создавали не зря в сентябре -
чтобы ты никогда не травился любовью.
на пропитанных октябрём аллеях
Не Твоя История
на пропитанных октябрём аллеях
в хрустальном воздухе ледяном
я куда-то курсирую. я болею
среди шумного города тишиной.
запечатаны двери печальных зданий,
весь октябрьский город один секрет,
но его раскрывают в часы свиданий,
когда в кухонных окнах не гасят свет.
я хотела... да впрочем это не важно,
без мечты этот город почти родной.
на доске треплет ветер листок бумажный
с телефоном, который похож на твой.
возьми меня...
Не Твоя История
возьми меня как на банкете
гарсоном поданый бокал,
охотно, как берёшь в конверте,
то, что порядочный б не брал,
и с раздраженьем, как монетку-
за ней придётся спину гнуть,
как фрисби, брошенное метко
стороннему кому-нибудь.
возьми небрежно как листовку,
беспечно, как берёшь на грудь,
возьми меня как остановку,
когда неблизким выйдет путь.
бери легко, я меньше значу
чем чепуха и ерунда,
не беспокойся, я не плачу,
мне просто грустно иногда.
На шелках и на парче
Не Твоя История
На шелках и на парче,
ты, сокровище - ничей.
я ступлю на твоё ложе
на костях и на крови,
не люби меня - но позже,
не касайся. дай мне всё же
отдохнуть от нелюбви.
этот вечер тих и кроток
догорает как свеча
отливает позолотой
твоя кожа и сейчас
я внемлю тебе, язычник,
твоей ересью больна,
ты меня окрестишь лично
пока гаснет тишина
взглядом томно-безразличным,
лживой прямотой вина.
Вечно истекая желчью,
языком, подобным жалу,
уязвив меня, начертишь
иероглифы Китая
на мольберте белой кожи.
моё тело - это ножны
для кинжала.
Мой возлюбленный
Не Твоя История
"Самые прекрасные люди - это мрази".
Otto Dix
Под дикую клубную музыку он танцевал с невиданной грацией. Зал эпатажного клуба пульсировал как готовое остановиться сердце, в огромном пространстве сотни людей бились в пьяном угаре словно в агонии и только он один был воплощённой музыкой - тем, что называют музыкой здесь. Он был центром всего этого сборища, моральным и идейным вдохновителем его, гуру для жаждущих молодости, красоты и жизни прямо сейчас.
Иллюминация поражала своим великолепием: рельефные стены с лепниной, арочные своды залов и балконы были украшены разноцветной подсветкой, танцпол и люди на нём переливались фиолетово-голубым. Я наклонилась над чугунными перилами балкона, чтобы выцепить его взглядом из калейдоскопа вспышек.
А там, внизу, в душном аду, он танцевал свой языческий танец на небольшом мостике, предназначином для go-go, возвышаясь над толпой обожателей и учеников, молодой Люцифер, украшенный сталью и платиной, весь в белом, с иссиня-чёрными кудрями до плеч. А какие у него чудесные порочные глаза - только чтобы вглядеться в них спускаются в самое пекло.
Будь его воля, он бы окрасил весь этот зал в один цвет, он бы утопил его в крови, наполнил стонами и плачем. Потомку грязной династии кровосмесителей и убийц нет никакого дела до челяди. Так же, как две сотни лет назад, его титулованные предки, мимолётом оглядывали уличный сброд из окон своего экипажа, бросает он быстрый взгляд поверх толпы и наши глаза встречаются, но только лишь на миг - ведь я всего-навсего одна из серой массы. Как и мать его ребёнка, как и каждая из тех девушек, что считала себя сильной, как и люди, взывавшие к его благородству - значимы до тех пор, пока не выполнили свою миссию, а потом - кажется, они становятся невидимыми физически, с такой естественной непринуждённостью они игнорируются своим божеством. Может быть, с ними даже будут говорить, как с комнатным попугайчиком, откровенно умиляясь, если птичка ответит.
Здесь многие знают его имя и оно летает с губ на губы как мотылёк. У меня выработалась дурная привычка произносить его вместо молитвы. Такое обманчиво-мягкое, что хочется произносить его нараспев тихим голосом, а получается иначе - оно вырывается из груди как крик о помощи, особенно в такие ночи, как эта.
Сначала кажется,что хватит сил уйти вовремя, соскочить, пока ещё не поздно. Но музыка становится быстрей и иллюминация мелькает как в карусели, и вот, ты уже оказываешься на обочине, выброшенный этим безумным торнадо, нищий, измученный, лишившийся всего. И вместо стенаний и угроз, ты, сжимая кулаки до крови, неожиданно выплёвываешь только одно, до боли знакомое и горькое слово, на размытую дождями землю.
О, как он танцует, словно ожидая, когда же принесут голову Иоанна на блюде!
Сапфировый крестик поблёскивает в вырезе полурастёгнутой рубашки как насмешка.
Я бы убила его, убила с почти детской простодушной радостью, как ядовитого гада. Меня бы линчевала толпа его ревнивых фанаток, тех самых, о которых он отзывался так высокомерно, к которым не испытывал элементарного человеческого сострадания и издевался всегда жестоко и изощрённо. Да, они бы разорвали меня на мелкие кусочки, такую же второсортную девицу, а чего ещё ждать от холопок?
Как он прекрасен в свете искусственных огней, девушка бросила ему лифчик и он усмехается, как обычно,
когда остаётся со своей жертвой наедине и видит как она нервно сглатывает слюну и тревога на её лице перетекает в панику. "Господи, детка, это же не смертельно..."
Он любит украшать себя холодным металлом, но ему не хватает свинца. Моё место идеально подошло бы для выстрела. Я бы многим оказала неоценимую услугу, избавила бы мир от этого чудовища - сколько бы людей вздохнуло с облегчением. Говорят, когда любишь - встречаешь каждое утро с улыбкой, от осознания того, что где-то в мире, далеко или близко, обретается твой возлюбленный и с ним всё хорошо. А мне, пожалуй, стало бы легче, знай я, что его больше нет. Даже странно, какими приятными могут быть мысли об убийстве.
На самом деле, не столь важно, кто кого убьёт. Зачем мне жить, если моя душа отравлена
как звезда в ночи сияет
Не Твоя История
как звезда в ночи сияет,
как растёт трава,
как зарнице уступает
в небе синева
я люблю - как солнце светит,
облака плывут,
как в деревьях стонет ветер,
в скалы волны бьют,
так же, как огонь - горячий,
мокрая вода,
я люблю. а как иначе?
я люблю всегда...
пусть накроет туман
Не Твоя История
пусть накроет туман этот ветреный край
и закроет от глаз эту серость полей.
в ноябре.ты простыл. ты чихал на людей.
"не болей - я шепнула тебе - умирай"
в ноябре, в киноплёнке 20х годов
чтобы мне не носить долго чёрный наряд
умирай поскрей. не воскреснет любовь
если ты никогда не вернёшься назад.
а пока - я лежу на промёрзшей земле
и сжимаю колосья несобранной ржи
в слабых пальцах. я слишком погрязла в тебе
как неверные люди в обмане и лжи
я охрипла, крича твоё имя во сне
для пустынных полей, куда вышла с утра
я хотела, чтоб ты не остался во мне
и погиб наконец, чтобы я ожила
Это самое меньшее - жертва
Не Твоя История
Это самое меньшее - жертва,
для тебя это вовсе не новость,
я тебя удивила бы чем-то,
человек, собирающий души
словно бабочек на булавки.
встрепенись, моим хрипом разбужен,
поцелуй через сети из кружев,
буднично, не снимая удавки.
Хрупкая, как бумажная птица -
я всего лишь влюблённая Эхо,
и жива на хрустальной границе,
между первым цветеньем и снегом,
между собственной смертью и смехом .
я б хотела сама удивиться,
но слепому поведать о свете
не умеет рождённый в темнице...
Кандалы, орхидеи и жемчуг
и Бетховен, разбавленный плачем,
за окном также тихо как в детстве
когда снег шёл и люди не знали
тесной связи любви и блаженства
страха, боли, зимы и печали.
продолжай, мои крики не значат
ничего, о чём бы не кричали.
Оставишь меня
Не Твоя История
Оставишь меня. Без зонта, без надежды,
без имени, признаков жизни, без сна,
без чести, без памяти, в тонкой одежде
в зиме твоих чувств, куда рвётся весна
моя, вдохновлённая песнями мая,
прогнозами майя на следующий год,
я выйду к тебе по сугробам босая,
без куртки, которая мне не идёт.
Прощу тебе всё, подарю тебе небо
своё - над чужой я не властна судьбой,
мой ангел ушёл, потому что он не был
уверен, что сможет тягаться с тобой
Другие статьи в литературном дневнике:
