Олег Чухонцев
В грозу
Такое удушье стояло в ночи,
недаром весь вечер кричали грачи,
кричали, кричали, кричали истошно,
и было от грая уснуть невозможно.
Когда ж я уснул на какой-нибудь час,
раскатистый грохот пространство потряс,
и вжались пружины,- чтоб им провалиться!-
я раньше вскочил, чем успел пробудиться.
Лил ливень. Металась сирень за окном,
и крыша слепила зловещим огнём.
Я только очнулся, окно затворяя,
как вспыхнула вспышка, на миг озаряя
все мокрые крыши, весь вымокший сад,
и грянул - я так и отпрянул! - разряд,
и я, как цыплёнок, забившись под клушу,
не знал, куда деть оробевшую душу.
Не так ли когда-то - конечно, не так! -
глядел Зороастр в ослепляющий мрак
из храма и, гневную чуя тревогу,
пророк выходил исповедаться Богу.
Лил ливень. Гремел за раскатом раскат.
А он подымал испытующий взгляд
и смерти искал, но ревнивая Сила
его - поборовшего робость - щадила.
Лил ливень. Металась сирень за окном.
И саднило душу совсем об ином.
...Металась, металась, металась тревожно,
и трепета было унять невозможно.
Казалось, весь мир трепетал под дождём,
а я всё следил - подождём, подождём! -
следил из окна с восхищеньем и злобой:
не хочешь ли выйти? Попробуй, попробуй...
* * * * *
Когда в посёлке свет потух,
и прокричал со сна петух,
и прошумели ветви яблонь,
я, вздрогнув, ощутил на слух
тот пленный отчужденный дух,
который был природой явлен.
Стояла ночь, и лай собак
стихал, усугубляя мрак,
и, стихнув, не давал забыться,
и мысль неловко, кое-как
толкалась, как ручей в овраг,
ища, во что бы воплотиться.
Наверно, там, таясь за тьмой,
досадная себе самой,
она текла прямей и шире,
а я, её исток прямой,
я так хотел, чтоб голос мой
как равный воплотился в мире.
Я так хотел найти слова
бесхитростного естества,
но чуждо, чуть касаясь слуха,
шуршала мокрая трава,
шумела чёрная листва -
свидетельства иного духа.
И в кадке с дождевой водой
дрожала ржавою звездой
живая бездна мирозданья.
Не я, не я, но кто другой,
склонясь над млечною грядой,
оставил здесь своё дыханье?
Другие статьи в литературном дневнике:
