Интересное эссе Дмитрия Куваева
Друзья!
С вами редактор "СКП" Елена Чалиева.
Предлагаю вашему вниманию эссе "с нежностью о снежном" Дмитрия Куваева.
Мне показалось интересным. Можно обсудить при желании на странице Дмитрия по ссылке: https://stihi.ru/2025/02/27/2445.
Итак, эссе.
Тонкой настройки тайна
птицей в окно стучит.
Снег на ладони тает
лучшею из защит.
Город по вертикали
облако рвёт к земле.
Стынет печатать палец
или - душа болеть.
Стали за дверью санки,
той, что в тебе, внутри.
Выйдет из санок Санта,
красной звездой сгорит
в пепел от папиросы,
льдинками - в звень драже. -
Стол для гостей выносит
белая полночь-гжель.
Катится век игрушкой
ёлочной - льнёт душа. -
Спрячется под подушку -
вылинять не мешай.
Памятью оседая,
сказку прядет тропа.
Между капельных заед
грифель мазнёт строфа
или скользнёт случайно
в сердце - гляди, лечись
тонкой настройки тайной... -
Вот ты и снежно чист!
«Снежное»
Автор Ирина Кабачкова.
О чём последний стиш? Набор фраз для рифмы? Стали за дверью санки - это как понимать? Может встали?©
О чём это? Высокая поэзия или графомань? Мы не доросли ещё до таких стихов? Есть ли красивости, вторичность речи и образов?
Ну что ж давайте разбираться. Для начала посмотрим на структуру и образы. Тут много абстрактных метафор: «тонкой настройки тайна», «город по вертикали облако рвёт к земле», «Санта сгорит красной звездой в пепел от папиросы». Похоже на попытку создать глубокий смысл через нестандартные сочетания слов. Графомания обычно характеризуется бессвязностью, повторяющимися штампами, отсутствием оригинальности. Здесь образы хоть и сложные, но есть попытка оригинальности. Хотя некоторые моменты, как «снег на ладони тает лучшею из защит», могут показаться натянутыми. А что с вторичностью речи? Есть ли заимствованные или шаблонные образы? Например, «память оседая, сказку прядет тропа» – здесь «прядет тропа» звучит необычно, возможно, оригинально. Отдельные моменты напоминают романтическую или символистскую традицию, но без прямого заимствования. Просканируем на красивость. Стиль поэтический, с упором на эстетику: «белая полночь-гжель», «льдинками - в звень драже». Это попытка создать визуальные, красивые образы, но иногда они могут быть слишком перегружены. Да, есть тяга к эстетизации, но это не «пустая» красивость — она работает на создание холодной, хрупкой атмосферы зимы и внутренних переживаний.
Вопрос: высокая поэзия или графомань? Нужно оценить баланс между оригинальностью и нагромождением образов. Возможно, автор стремится к глубокому смыслу, но некоторые образы сложны для восприятия, что может оттолкнуть читателя. Вторичность не явная, но есть элементы, которые могут казаться заумными без четкой структуры. Некоторые образы теряют связь с читателем из-за избыточной абстрактной метафоричности. Текст напоминает коллаж из впечатлений, но не все элементы складываются в целостную историю или эмоцию, что может восприниматься как хаотичность.
Предварительный вывод, после беглого осмотра - стихи находятся на грани. Для одних это высокая поэзия с уникальным стилем, для других – графомания из-за сложности и неоднозначности. Читателю требуется определенный уровень восприятия, чтобы оценить такие тексты.
Проведите пациента в прозекторскую - будем препарировать. Без меня не начинайте. Я только возьму осциллирующую секционную (анатомическую) пилу и сразу же начнём.
Взззззззззз! Вззз! Взз! ---- Крак!
Вот детальный разбор стихотворения по несколько раз обкатанной мной схеме, с акцентом на его многомерность и символико-философскую основу:
Верхний (жанровый) уровень
Стихотворение принадлежит к лирико-философской лирике с элементами сюрреализма и символизма. Характерные жанровые черты: Отсутствие точной рифмовки, свободный ритм, наверное, ближе к верлибру? Не знаю. Смешение бытовых деталей («папироса», «санки») с мифологизированными образами («Санта, красной звездой сгорит»). Преобладание метафорического языка над нарративом: текст не рассказывает историю, а создаёт эмоционально-образный поток («Стынет печатать палец или - душа болеть»). Переклички с поэзией обэриутов (Хармс, Введенский) в сочетании абсурда и глубокого подтекста, а также с позднесоветским метареализмом (Пригов, Жданов).
Проблематический уровень
Ключевая проблема, как сохранить «тонкую настройку» души в мире, где всё превращается в пепел, лёд или абстракцию («грифель мазнёт строфа»)? Через образы тающего снега, льдинок, «тонкой настройки» подчёркивают неустойчивость мира и психики («палец стынет печатать / или — душа болеть»). Через город, рвущий облака «по вертикали», который противопоставлен скрытой «двери» внутри человека — метафоре детства, памяти, подавленных эмоций. Через мотивы горения («Санта сгорит»), исчезновения («память оседая»), выцветания («вылинять не мешай») указывают на необратимость времени.
Психологический уровень
Эмоциональное состояние - меланхолия с элементами тревоги. Холод («снег», «льдинки», «стынет палец») доминирует, но сквозь него пробивается тепло ностальгии («санки за дверью», «ёлочная игрушка»). ЛГ словно разделена: её тело «печатает» (механическое действие), а душа «болит» линяет пока катится век или «льнёт» к чему-то неосязаемому, тем самым включая защитные механизмы. «Лучшая из защит» — возможно, побег в детские воспоминания («стали (в том смысле, что давно там стоят) санки, за той дверью, что в тебе, внутри»).
Философский уровень
Существует ли гармония в хаосе? «Тонкая настройка» — аллюзия на антропный принцип мироздания, но здесь это не космический закон, а хрупкое человеческое умение чувствовать. Что остаётся от времени? Век, катящийся «игрушкой ёлочной», — намёк на иллюзорность прогресса, цикличность истории. Даже «грифель» (символ творчества) лишь «мазнёт строфу» случайно, а не по воле автора — идея фатума в искусстве. В этом просматривается экзистенциальный пессимизм, смягчённый верой в очищающую силу искусства («сказку прядет тропа»). Мир распадается, но поэзия может зафиксировать его мимолётность.
Уровень мировосприятия автора
Через этот текст проведены черты авторского видения картины мира. Дуализм. Реальность для автора — сочетание грубой материи («город по вертикали») и тонких, почти мистических состояний («тайна», «душа»). Хрупкость выше прочности («тонкая настройка» как идеал). Сакрализация повседневности. Бытовые предметы («папироса», «стол») становятся частью метафизических процессов (горение Санты-звезды, «полночь-гжель»). Искусство — способ сохранить ускользающую реальность («строфа» как след грифеля на бумаге). Вера в преображение. Даже разрушение («горит», «оседает») ведёт к очищению («снежно чист»), что указывает на влияние буддийских идей или христианского апокатастасиса. Детство и память — последние убежища от дисгармонии взрослого мира.
Это стихотворение — попытка выразить невыразимое: конфликт между хрупкостью человеческой души и давлением внешнего хаоса. Автор видит мир как лабиринт образов, где даже боль и холод становятся материалом для творчества. Философски текст близок к экзистенциализму (абсурд бытия), но с романтическим акцентом на спасительной роли воображения. Чем сильнее реальность дробится на метафоры, тем ярче в ней проступает надежда — как снег, который, тая, очищает.
Не доросли ли читатели?
Это вопрос не «недоразвитости», а готовности погрузиться в сложный текст. Стихотворение требует активного соучастия. Если воспринимать текст как медитацию на тему зимы, памяти и внутренних метаний, он обретает глубину. Если же искать в нём строгую логику — может разочаровать.
Кому «не доросли»? Тем, кто ищет в стихах прямых смыслов и простых эмоций. Это поэзия для тех, кто готов разгадывать её как ребус, где ответ — не слово, а состояние.
Другие статьи в литературном дневнике:
