Виктор Ерофеев

Марина Юрченко Виноградова: литературный дневник

"Сегодня мы провожаем в последний путь всех тех деятелей русской культуры, которые, под прикрытием думы и прочих органов власти, открыто и честно решили стать доносчиками, стукачами, осведомителями, информаторами, охотниками за ведьмами.


В последний путь? Ну да. На таких ставят крест. Но стоит ли даже иронически отпевать тех, которые решились стать отпетыми?
В истории русской культуры репутация доносчика перекрывает все другие жизненные занятия взявшегося стучать человека. Вот, допустим, человек был писателем. Искал темы. Искал себя. Просил поддержки. Вставал с колен. Наконец, встал, нашел себя — лучше бы не находил. Что-то с писательством не заладилось — потянуло во власть, к автомату. Сомнительная эволюция: власть разъедает писательскую свободу, а писателя без свободы не бывает. Но даже если он ушел в сторону партии войны — это его выбор. А вот страсть к доносительству — это уже не выбор, а пожизненное проклятие...


...Литература никогда не целовалась с властью. Были писатели, которые оказывались ближе к власти, были и те (их было гораздо больше), кто боролся с ней. Но доносчиков среди писателей можно пересчитать по пальцам. Современник Пушкина, издатель Фаддей Булгарин написал талантливый роман „Иван Выжигин“. Но прославился исключительно как доносчик для ведомства Бенкендорфа. (Из курса средней школы до сих пор наизусть помню бессмертную пушкинскую эпиграмму Булгарину: "Не то беда, что ты - поляк..."! - примечание М.Ю-В)


Николай Лесков неловко обвинил студентов в петербургских пожарах в начале 1860-х. Прекрасный писатель никогда не смог отмыть репутацию доносчика.


В советские времена Александр Фадеев, начинавший как смелый автор романа „Разгром“, занялся в сталинские годы на посту командира всех советских литераторов доносительством и подписанием смертных приговоров коллегам — после смерти вождя он стал отбросом, покончил самоубийством. (Почти по примеру Иуды - примечание М.Ю-В)


Недаром поздний Достоевский, консерватор, националист по своим убеждениям, на вопрос, донёс ли он, узнав о цареубийственных планах революционеров, ответил „нет“. Старый каторжанин знал, что доносчик уничтожает прежде всего самого себя.


На всех уровнях государственного управления культурой началась нынче вакханалия борьбы с инакомыслием. Но культура — это не армейское подразделение, кричащее „ура!“. Культура может затаиться, уйти в подполье, уехать на время из страны, но…


Умер Николай Первый, державший культуру за горло — началась оттепель.

Умер Сталин — еще одна поразительная оттепель, расцвет искусств.


Рухнул Советский Союз — появилась у нас свободная культура.


...Когда очередной царь считает себя инкарнацией Александра Невского, бойцом-единоборцем с европейской цивилизацией, то кажется, что всё навсегда замёрзнет, уничтожится в нашей культуре. Но нет, придёт весна. Обязательно. Есть такое историческое русское время года.


А доносчиков и диктаторы презирают, пользуются их услугами, но презирают.


А когда диктаторы умирают, куда же деваться прославленному доносчику?"©



Другие статьи в литературном дневнике: