БЖ. Стихи марта 18
БЖ. Бархатец
А ты говоришь мне: "Море, поедем, лето".
Какое лето, Настюха, какое море?
Солдаты гибнут на передке. Генералы пачкают эполеты
Кровью, которую даже Христос вряд ли уже отмолит.
А ты говоришь мне, мол, есть такой город - "Карлсруэ", - или как его?
Кружевные купальники, бархатные перчатки.
Но я живу на деревне Какино, и весь дом мой - деревня Какино,
От Ленинграда и до Москвы, от Киева до Камчатки.
И я не могу уехать во Львов, смешно даже спрашивать, почему.
И не могу - в Кронштадт, откуда мне пишет Большая Дурная Мать,
Что "всё хорошо и цари мудры " - молоточками по уму,
Хотя и меня умом не понять, и не надобно понимать.
Я, упоровшись в рэп, как в нору -затравленный волк,
Слышу родимый голос за тысячи километров.
Это уже не Родина, не командирский полк,
Это мой ****ский гроб пускают лететь по ветру.
Лети, ушлёпок и перебежчик, будда и далай-лама,
Блевотиной и плевками отхаркнув тоники.
Язык, формы которого я выламываю,
Качает меня в первобытной люльке своей гармоники.
А ты говоришь мне: "Лето, поедем, море".
И ещё, что "тебе надо спать", что завтра - "экзамены по вождению"...
Спи, моя девочка, спи, мой бархатец, моё кружевное горе.
Славянская смерть приходит с утра, тридцать седьмое моё рождение.
19 марта 2018 г.
БЖ. Живой.
Естественно, можно встретиться, выпить, поговорить о чём-то.
Но я не играю с вами. Ибо ваша игра - от чёрта.
Ибо нет в вас того, что я слышал в детстве на третьей октаве Градского.
И вы можете подавиться рейтингами и грантами.
А они говорят мне: "Тебя убьют. Остановись, Женя".
Пацанчики, мои танчики - падежные формы и предложения.
Цветаева жарит рыбу. "Век мой волк" пылится под секретером.
Голая рифма рождается в гостиничном номере "Англетера".
Да, я поэт, у меня в рюкзаке - Библия и самса.
В этом мире прощается очень многое, но нельзя одного - сосать.
Ибо, как говорил мой друг, о которого окурки тушили сутки:
"Когда ты сосёшь, над тобой насмехаются проститутки".
И я не намерен более под вас подбирать слова.
Контрольное существительное - пробитая голова.
Мозги Егора текут по стенам и разъедают цемент.
У меня в кармане нет конопли. Джа растафари, мент.
Тоника вьётся пражским плющом: ударные, безударные.
Зачем на вагонах написано "Люди", если все поезда - товарные?
А я, подонок, лежу во гробе с прыщавым смешным лицом.
Апостол Павел глядит с небес, как вы сражаетесь с мертвецом.
18 марта 2018 г.
БЖ. Тотем
Я поглажу по волчьей шкуре: ладонь – в ножи.
Кровь и мякоть барочных яблок ; в белках Невы.
По тончайшему насту смерти иду «на жизнь»:
Вдоль дороги по трупам время идёт «на вы».
Я надену меха, и станет совсем тепло.
Как падежные формы, вены схлестнутся в такт.
Золотая Жар-Птица хрястнет ребром в стекло,
В ризы дьякона облачится Иван дурак.
Я уже не проснусь, и пепел разъест мне мозг.
Просочатся сквозь поры ласточки и манту.
Талым бисером в небесах колыхнётся мост,
По которому ходит дева с водой во рту.
Дева сплюнет, очнётся воздух, грозой вспенён:
Миллион пугачёвских храмовых алых роз.
Я поглажу по волчьей шкуре: ладонь – в ягнён-
Ка… Охота на нас закончена, мой Христос.
16 марта 2018 г.
БЖ. Дурные гены
Послушай, дружок,
Занимательный пирожок.
Была у меня сестра - веселый рожок.
И был у меня брат - ал сапожок.
А потом я сделал шажок.
Раз - и потекли ручьи.
Два - и запели ласточки Навои.
Три - оказалось, что я не из той семьи,
Что эти свои - чужие,
А чужие - совсем свои.
Но потом -
Только суп с котом.
И поздно уже - в детдом.
Можно еще в Европу,
В цветной Содом.
Можно повеситься за кустом,
Только песня совсем не о том,
Что они делают с генами,
Скомканными крестом.
13 марта 2018 г.
БЖ. Ярило
Утро приходит, солнечным пальцем клетке моей грозя.
Я тоже думал, что с ними можно, а с ними - уже нельзя.
Потому что это - давно не люди, похоронное болеро.
Я до последнего думал, а с ними нельзя, бро.
Утро приходит, тасуя логику в гребаный компромис.
Уберите булку с вашей собачкой, я не голодный, мисс.
Мне хочется пить, и моря во мне - желтоглазая солнцепропасть.
Заберите собачку, и весь макдональдс, и пропадите пропадом.
Утро приходит, дождливым посохом камеру вороша.
Мой Иисус учил меня, что у каждого есть душа.
Нет, Он православный, не протестант, но я тогда верил в штиль,
И в наши футболки с "Че" или с "Джа": Антон Чехов, Муса Джалиль.
Утро приходит, отбивая у зенок желание просыпаться.
Где же твой хаер, бро, твои золотые пасма?
Солнце Ярилом Святой Софии светит на Небеси
И на той иконке Победоносца, что я сунул тебе в такси.
Утро приходит, отбирая по капле слёзы талой весны.
Никто и ни с кем не встретится в шесть часов вечера после войны.
Я тоже думал, что с ними можно, всем миром да к казану...
Ты приказал мне выжить, бро, и я тебе козырнул.
13 марта 2018 г.
Художник Анна Будина (Москва)
БЖ. Как закалилась сталь
Закрытый в четырёх, катком распятый в прах,
Я, некогда поэт, что вижу подле гроба?
Осколки ваших глаз. А в них - животный страх.
Плевки бронхитных душ на арестантских робах.
Что понял я, болван, могущий рифмовать
Гренландию грозы с монгольскою фиалкой?
Что страшен не палач, а потная кровать,
Где прыгает инстинкт с коричневой скакалкой.
Я умервщлю инстинкт. Да не коснётся корь
Лазурного Ничто, не названного морем.
Ему ли мы поём: "О Господи, доколь?", -
Когда о кораблях в церковном хоре молим?
Упрятан батя Блок на пятом этаже
В прадедовском шкафу под бабкиной камеей.
Ни жизнь моя "ещё", ни жизнь моя "уже"
В контексте "ничего" значенья не имеют.
Всё кончено, увы. Рублёвой пачкой в час.
Я, некогда поэт, прошу простую милость:
Ослепнуть, как Гомер. Не видеть ваших глаз
И помнить только сталь, что дурно закалилась.
11 марта 2018 г.
Илл.: Дмитрий Пригов.
БЖ. Русь
В зачумлённую хату сестры на самом краю села,
В избушку на курьих ножках, на стыке добра и зла,
Проклятую навеки праведниками ротастыми,
Воротилися двое вылупков с разных концов ротации.
Позыркали друг на дружку, снимая в сенях забрала,
Потому что так было надо, потому что она умирала,
Сделавшись старой и некрасивой, - даже стыдно было на гроб снимать, -
Уже без пол литра не разберёшь: сестра это или мать.
И, прежде, чем заглянуть за гардину шёлковую,
Каждый бросал на кухонный стол то, с чем пришёл к ней:
Один оставил значок с Бандерой, тризубы и прочую ерунду,
Другой - Александра Невского, Сталина и берёзовую дуду.
Тем временем по деревне гульнул слушок:
Приезжает новый хозяин - выращивать артишок.
И все побежали в поле - на справедливые дележи:
Артишок - это самое то, вместо пшеницы и ржи.
Потому, когда Василиса с косою вошла в пустое село,
Она услышала лишь партизанские маты по мессенджеру zello.
И она сказала: "Угомоните приложения, пацаньё,
Ибо всё приложено ко всему, и я заберу её".
А сестра лежала на синем-синем, похожем на торжество.
И они читали в её глазницах, в которых не было ничего.
Младшие дети сбежали в город и там основали партию...
В деревянной люльке лежал Христос и смотрел на своё распятие.
5 марта 2018 г.
БЖ. Изгнанник
Между Европами, готик рысьих
Стрельчатый ужас одолевая,
Мама из Питера пишет письма:
"Где тебя носит, сынок, кривая?"
Литеры трутся страдой погудок.
Стынут века на Христовых щёках.
Из раздираемых птичьих грудок
Каплет на грешную кровь-сгущёнка.
Плавятся в горькую цинк и знамя.
Ходят приставки по коридору.
Мамочка пишет. Она не знает,
Что ему стоит ответить: "Скоро".
В пушкинской сказке, ямщик мой Яшка,
Гоголь тебе запрягает тройку.
Дышит потливый почтовый ящик
Клювом смартфона за пражской стойкой.
"Мамочка, всё хорошо. Тружусь я.
Может, увидимся. Но не завтра".
Корни реки прорастают в устье.
В матке толкутся Фарес и Зара.
Клянчит у Карлова князь гонимых.
Мама осталась на фотоснимках.
Что в этом мире сопоставимо
С ликом Исакия в сизой дымке?
Утро в отеле. От пепла тошно.
Он еще в силе и варит кофе.
Мама из Питера пишет то, что,
Если оплатим, то на Голгофе.
4 марта 2018 г.
- - - - - -
Здесь будут все стихи БЖ марта - моего месяца.
Взять снова 30 стихов начала этого года и - по той же схеме пройтись...
Посмотреть, что изменилось с 2014 года в поэтике и в сознании поэта.
Как изменились части речи, имена собственные, глаголы и прилагательные.
За что в текстах ведёт войну поэт - информационную войну?
Другие статьи в литературном дневнике:
