кино и немцы

Лазурная: литературный дневник

Сколько бы я не прожила на этой земле, сколько бы мне не говорили, что современные немцы ни в чём не виноваты, я это и так понимаю, без посторонней помощи, мало того, масса немцев ценой своей жизни сопротивлялось нацистам, я иногда приезжаю в городок Ксантен, там есть церковь, в нижнем ярусе которой небольшой мемориал в честь жителей этого района, которые спасали в своих домах евреев, это просто небольшая освещённая комната, горят свечи и я не думаю, что там можно что-то оставлять, но кладу на пол около столика со свечами гвоздики, я всё понимаю, но ничего поделать не могу, сколько бы лет не прошло у меня всегда перед глазами гора тапочек и очков в концлагере, кадры из фильма Обыкновенный фашизм, где нацисты с хохотом пинают повешенных мирных жителей, ничего я не могу поделать с этой памятью. Много лет, уже больше 20-ти, я считала эмиграцию роковой ошибкой и только сейчас, когда события на Украине как ожившие картинки нацизма, разжигают память, которую столько лет старалась приглушить, я больше не задаю себе никаких вопросов. За эти годы я столкнулась с массой прекрасных людей, чиновниками, врачами, учителями, ничего в них нет от фашистов, кроме нашей общей памяти, но... всегда есть это самое проклятое "но".. Читательница из "избы" написала мне, что в интернете прочла моё стихотворение Бабий яр и прислала эти строчки, которые созвучны моим, ни она ни я не знаем кто автор, но я читаю со слезами на глазах и думаю... Вот поэтому... Никогда... Не прощу...


"Их расстреляли на рассвете,
Когда еще белела мгла.
Там были женщины и дети
И эта девочка была.
Сперва велели им раздеться
И встать затем ко рву спиной,
Но прозвучал вдруг голос
детский
Наивный, чистый и живой:
?Чулочки тоже снять мне,
дядя??
Не осуждая, не браня,
Смотрели прямо в душу
глядя
Трехлетней девочки глаза.
“Чулочки тоже“ - и смятеньем
на миг эсесовец объят
Рука сама собой с волненьем
вдруг опускает автомат.
Он словно скован взглядом
синим, и кажется он в землю
врос,
?Глаза, как у моей дочурки? -
в смятенье сильном произнес
Охвачен он невольно дрожью,
Проснулась в ужасе душа.
Нет, он убить ее не может,
Но дал он очередь спеша.
Упала девочка в чулочках…
Снять не успела, не смогла.
Солдат, солдат, что если б
дочка
Вот здесь, вот так твоя
легла?...
Ведь это маленькое сердце
Пробито пулею твоей…
Ты Человек, не просто немец
Или ты зверь среди людей?...
Шагал эсэсовец угрюмо,
С земли не поднимая глаз,
впервые может эта дума
В мозгу отравленном
зажглась.
И всюду взгляд струится
синий,
И всюду слышится опять,
И не забудется поныне:
?Чулочки, дядя, тоже снять?“ "
(с)



Другие статьи в литературном дневнике: