Владимир Богомяков. часть 2
***
Нирванистей всех будд Барбитуратный Будда.
Он просыпается поутру и идёт по земле, не ведающей смайл-флуда.
Посреди бесконечного поля растёт деревянная незабудка.
И далекоооо на горизонте гуляют четыре пустых желудка.
Мобильный звонит, хотя мобильного и в помине нет.
Валера говорит: «Приезжай ко мне на обед.
Правда, мне немного неловко.
Вчера была у нас морковка и сегодня морковка».
Морковка? Забей ты себе её в задницу.
Не хочу я морковки в эту славную пятницу.
Я буду доставать румяные котлеты из Великой Пустоты,
И бутылочку корсиканского, чтоб крепче стояли наши эфирные штифты.
***
Пора улыбок на улице Мельничной.
Эх, бумажные-то фигурки гуляли по книге.
А на площадке гопницкой лестничной
Бухие подростки, курили, плевали, крутили фиги.
На третьем этаже жила сумасшедшая старушка.
Она плакала и говорила: кое-что стучит в моём животе.
А потом прошептала мне на ушко,
Что через несколько часов мы все окажемся в темноте.
Я и, правда, действую на людей успокаивающе.
Я на неё уставил немигающий карий глаз
И ответил, что отчитываюсь только перед Господом,
А этот свет мне совсем не указ.
***
Доехать бы до мамы.
Но только снежные холмы да белые ямы.
Пригоститься бы в комнате с деревянным гномом.
Ночью плыть километрами тёмного лепета.
А утром проснуться и у сельского гастронома
Увидеть трясущего крыльями стрепета.
***
В сургутском поезде к А.В.
Подсели два паренька.
«Сыграем, братка, в шахтёрского дурака?»
А.В. карты уважал, как проявление общей науки о порядке.
Ох, трудна жизнь в пыли и на ветру.
А.В. выкопал намедни колдобанскую колоду на грядке.
В колоде дама есть, законченная ****ь,, и говорит разную муру.
Говорит всегда почему-то шёпотом.
Есть в колоде бубновый валет.
Он гуляет на самых границах нашего опыта.
И есть там, господа, одна карта,
Незримая, как звезда долголетия.
В кого вцепится, того и будет грызть
Вплоть до следующего столетия.
***
Накануне нового тысячелетия
Real Trans Hair
Пересадил мне с жопы на голову
Чёрных Волос внушительный клок.
И стал я красивый, как Ал. Блок.
Стали пропускать в очередях за хозйственным мылом.
Говорят: "Пожалуйста проходите, Саша!"
И так светло глядят на меня, словно я стал шестикрылым,
Или час я двигался на приседушках в ритме чардаша.
Хоть я пыжился сам, как рыба самец-молокан,
Волосы на голове стале хрупче мушиных крылышек.
А душа стала, как пупырышек.
А сердце стало, как улыбчатый зверёчек,
Который ходит на ручеёчек брать воду на чаёчек.
Другие статьи в литературном дневнике:
