Игорь Тишин. в дебрях аокигахары
«…Они некоторое время слоняются неподалёку
перед тем, как пойти по тропинке, а ещё они
стараются ни с кем не встречаться глазами».
Кадзуаки Амано
кассир торгового центра «Lava Cave»
1
говорят, живи, она не стоит твоей любви
не стоит даже мизинца, ногтя на мизинце, волоска с брови
не ищи с ней встреч, не звони, не пиши
возьми отгул, посмотри тиви
но кобаяси не внемлет, он всё для себя решил
он должен исчезнуть в лесной тиши
ибо в зеркале видит не глаза, переносицу, скулы, рот
а надгробный памятник своей души
чёрное море деревьев он переходит вброд
чёрное море деревьев, где компас нещадно врёт
с веток свисают люди с белыми воротничками
дно устлано мхом, корнями, пустыми бумажниками, раздавленными очками
пластиковыми бутылками, сухими листьями, визитками, паутинками, паучками
крышечками, деловыми костюмами, сосновыми шишками и клещами
этикетками от средств по борьбе с клещами
ничьими теперь вещами
2
сквозь выкрики мародёров, хохот демонов лесных слышна
эта пронзительная, оглушающая тишина
как в тот день, когда вы стояли на
перроне пригородного вокзала, и она
без умолку повторяла, что это не её вина, даже не твоя вина
поскольку тот, чья жизнь превратилась в ад
разве может быть в чём-нибудь виноват
поскольку тот, чья жизнь превратилась в дремучий лес
прячет глаза, углубляется в чащу, не помнит дороги назад
чтобы только лисицы и змеи видели, как ты залез
на дерево, слышали, как верёвка скрипит, как шея твоя хрустит
видели, как золотая цепочка на ней блестит
видели, как мародёр, обчищающий висельников ради наживы
срывает эту цепочку, слышали, как он фальшиво
насвистывает похоронный марш, обшаривая свежего кобаяси
и, ничего не найдя в карманах, удаляется восвояси
призрак кобаяси
я кобаяси в сумрачном лесу, как я вошёл сюда
сквозь всхлипы призраков я слышу поезда
сквозь их тоскливый, демонический вой
я слышу твой голос, до неузнавания твой
ты стоишь на перроне, припорошенная листвой
я знаю, что на тебе синие стринги, бежевый лифчик, чулки
вязаная кофта, босоножки, я знаю, что пальцы твои тонки
как веточки самшита, знаю, что они дрожат
потому что мои дрожат, потому что стёкла вокзальные дребезжат
весь мир урчит, как живот пианиста из мюзик-холла
трещит, похрипывает, искрится, как барахлящая магнитола
шипит, как аспирин-упса, как открытая кока-кола
ты не говоришь, как его зовут, кто он вообще такой
ты уходишь, не обернувшись, не помахав рукой
тонешь в толпе, продираешься через лес
сгрудившихся у дверей пассажиров, и всё в мире теряет вес
теряет звук, цвет, запах, объём, сужается, гаснет, как кинескоп
весь мир превращается в лес, лес превращается в гроб
в ослепляющей темноте, я вижу, поезд уносит тебя навсегда
что я делаю здесь, что я делаю здесь, как я попал сюда
в оглушающей тишине, я слышу, падают сосновые шишки
сердце стучит по рёбрам, словно комья земли по дубовой крышке
во мгле мерцает красный огонёк радиовышки
кассир, желтокожий, словно лимонная цедра
смотрит на меня из окошка торгового центра
смотрит будто бы сквозь меня, будто бы нет меня
будто бы я не стою на этой тропинке, на исходе этого дня
он смотрит на сплошную стену деревьев, откуда доносится жуткий вой
и, чтобы согнать наваждение, трясет головой
отворачивается, вертит в руках замороженный антрекот
сканер считывает штрих-код
Другие статьи в литературном дневнике:
