Владимир Богомяков
* * *
Когда Сергей Эйзенштейн работал над фильмом «Броненосец «Потёмкин»»,
У него на плечах лежал маленький серый котёнкин.
Нет, он не спал, находясь скорее в анабиозе,
Выдвинув вперед хоботок, подобный удлинённой крохотной розе.
Ещё была у Сергея Эйзенштейна ласковая собачка,
Да съела как-то её бешеная казачка.
Ещё был у Сергея Эйзенштейна городочек шуточных птиц,
Но реквизировал его Наркомпрод на предмет пищевых яиц.
И макакий был у него для интимных секс-развлечений,
Но послали его за рубеж для особенных поручений.
Вот и всё, бля. И вся наша жизнь. Лишь кораблик
плывет по бумаге.
Эйзенштейн тихо курит гашиш. В небе реют
красные флаги.
* * *
Из квашеной капусты вылез кто-то, пучеглаз и прекрасен.
«Во взгляде на женщину я с графом Толстым
не совсем согласен!»
Шарах его ложкой, назад полезай, откуда вылез.
Нечего тут рассуждать, тоже мне нашёлся битлес.
А то тебе тут живенько дадут просраться.
Тут криминальное государство,
и у него скверная репутация.
Вот года через два тут будет соборная экологическая держава.
Тогда приходи, и базарь, и гуляй по столу моложаво.
* * *
Пустынно-глухо, в полусне
Собачка бегает по небу.
За разноцветными ширмочками разливают вино «Миснэ».
Лежит на полу деревянный Бунин.
Ходит старушка посередь двора.
Бражку пьёт и кружит разная детвора.
Летят на нас безглазые канарейки.
Девушка пьяная улыбается со скамейки.
Водит карлик кошечку за лапочки.
Кошечка смеется, и все ей до лампочки.
Лёша Финкель (2004)
Зашли в баню старички.
Стали горячие, потные, лишь губы как холодные червячки.
И ну плекаться-баловаться, пукать-приседать.
Ой-да, пукать-приседать, – Лёшу Финкеля звать.
«Иди, Лёшенька, по проулочкам,
Иди по закоулочкам.
Попарь нас тощно-худых,
Как жанку мудых»!
Идёт Лёша, на ём шуба.
Добрый вечер, шуба-дуба!
Вот вы где сидите – в бане.
Баня около Ёрдани.
Сбоку ельник редковат.
Здрасьте, старички. Виват!
Конопли июньской сок,
От неё пойдёт, как ток.
Вот и хлебные гнилушки
Так от них заложит ушки.
От бобровых от мудей
В мир уйдёте без людей.
Где лишь кранты.
Где лишь вьянты.
Кранты-вьянты-вервеянты.
И к колодезю приник
Королевичюс Кердык.
* * * (2007)
Деревья стали на год моложе.
Радио на столе фыркает рассерженным ежом.
В этом саду, когда-то Серёжа
Меня ударил туристским ножом.
Ударил ножом за какую-то сестрёнку.
И повредил в груди шестерёнку.
Гуляют вокруг золотые журавушки.
И голоса раздаются из ям.
Теперь фигура в груди больше похожа на шестерёнку,
Благодаря скруглённым краям.
* * * (2008)
Когда у Джойса совсем засвистела фляга,
Он пишет свой роман «У лис».
Знал, чем поразить публику, старый стиляга.
Вот так ты с дерева падаешь вниз.
И острая боль в повреждённой пятке.
Сидишь неразборчиво на осенней листве.
И всё теперь уже не в порядке
И в Саранпауле и в Москве.
Из мира, полного смертью, уничтожением и инвалидством,
Никуда не шагнуть на повреждённой пятке.
И вдруг из леса приходят лисы,
Похожие на членов перестрелянной милицией тюменской десятки.
Жизнь несправедливая, но такая красивая.
Короткое, но, эх, несмурное времячко.
Потри веселей своё лысое темячко.
* * * (2008)
К вечеру муравьи опять прогрызли ноосферу.
А мы с соседом Мишей Панюковым выпили
4 бутылки водки.
Хоть, рассуждая офтальмологически,
водка вредит глазомеру,
Мы чётко видели за окном чёрно-белые фотки.
Мы чётко видели за окном Западно-Сибирскую равнину.
Мы видели, как настучали по бороде одному гражданину.
Мы чётко видели отсутствие демократии
и наступление на права трудящихся.
Видели серую пустоту в конце всех этих дней
длящихся и длящихся.
А потом уснули и над контурной картой летели орлами (если уместна такая аллегория).
Всё же ошибался Альфред Коржибски:
карта – это уже территория.
* * * (2008)
Славу Сипачёва уже лет пятнадцать назад убили.
А сегодня смотрю – идёт по улице опять живой.
Плеер ему в уши играет рокабилли,
А он улыбается и в такт покачивает головой.
Я спросил его: «А помнишь в конце 80-х
Мы во дворе у какой-то девчонки подрались?
Я получил тогда хук слева в челюсть,
и на поленицу – еблысь!»
Он отвечал: «Помню волны и ветер.
Мы бежим водомерами по бесконечной воде.
Мы с тобою одни на всём Божьем свете.
Мы бежим по направленью к неподвижной звезде».
* * * (2008)
Есть такие темы, которые в стихах поднимать неловко.
Одна из этих тем – аскорбиновая передозировка.
Друг мой Юра пил месяца три,
У него даже началось помутнение хрусталика.
Я пришёл к нему, а он и говорит: «Смотри,
Вот что не позволяет мне превратиться
в окончательного алика!»
И стал пригоршнями глотать витамин С,
В несколько раз превысив суточную дозу.
И улыбка засветилась на его лице,
Как крестик на эмали голубой светится по морозу.
И так это дивно и ласково-хорошо,
И так это просто и убедительно,
Что, когда я к себе домой пришёл,
То пригоршни две витамина С
на тарелку насыпал решительно.
Сначала я витамины глотал, запивал чаем,
улыбался и суетился.
А после словно в прорубь провалился.
Во тьме подлёдной ёршик в морду мне ткнулся.
«Там наверху передавай поклончик!» И улыбнулся.
* * * (2009)
За то, что я зомбировал одну девочку,
Меня перевели из школы № 25 в школу для дебилов.
Вот Марьпетровна про Достоевского,
а я рисую крокодилов.
Большие жирные крокодилы сожрут оч. скоро всех вас.
Уже май, уже продают в бочках питьевой квас.
И я за три копейки выпью кружечку.
А вокруг бесконечный тоталитаризм:
болота, нефтяные вышки, и опять болота.
И, кроме как рисовать крокодилов, ничего неохота
* * * (2011)
Что ж ты, Сергей Петрович, журналы смотришь, как крокодил?
Найдёшь бабу на картинке и тычешь пальцем, дескать, вот ей бы засадил!
А ты смотри журналы, как зайка Петя,
И поймёшь, что Россия всегда отличалась от иных стран непостижимой любовью к детям.
А ты смотри их, как смотрят северные олени,
И поймёшь, как формируется патриотическое сознание людей разных поколений.
А ты смотри на них, как рыба-прилипала,
А иначе и не врубишься в процесс выращивания конкурентоспособного человеческого капитала.
* * * (2011)
Вот когда я учился в 10-ом классе, купил в магазине «Реконструктор» какую-то бормотень.
словносумерекнаплылатень
Пошёл на берег Туры и сидел там с бутылкой весь день.
словносумерекнаплылатень
А рядом лежали сачок для ловли слов и мой духовный кетмень
словносумерекнаплылатень
* * * (2001)
Кошечки с глазами, как у Марины Влади.
И просто разные хвостатые и мохнатые bляdi.
Существа, печально рухнувшие от триметилфентанила.
И бессовестна горилла Вадим.
Львы, орлы, куропатки и рогатые олени...
Завари-ка мне, бабушка, повеселее пельмени!
Давай на закуску пицца, Вован не будет напицца.
Потёк пирожок
Волгою-рекой среди кишок.
Уехал грибочек на одну из отдалённых точек.
У-ха-ха!
* * *
В Ишиме пацаны танцевали,
как череда небесных светил.
А в Патрушеве танцевали-спали.
Но один воробьёнком ходил.
В Тюмени быстрое ведение бровями
отличает мастеров тюменского танца.
А в Тобольске дикое трясение мудями
изумляет зашедшего на танцы иностранца.
В Салехарде же, за Полярным кругом,
Уже не пляшут, а ходят важно друг за другом.
* * *
Батюшка даёт по десятке с утра всем мужикам,
чтоб не сдохли с похмелья.
Идут к магазину, а там уже кот пляшет в приступе сродного с бездной веселья.
Что ты, усатый, давай по пивку, хватит скакать, бля, садись на ступени.
Будем живыми, пока дышит день и движутся херувимские тени.
Про нас ещё снимут такое кино, сценарий к какому напишет Миндадзе.
Будет веселие, будет вино, светлая радость и улыбадзе.
Мы льву наваляем, а деве — пистон, и всех нас запишут
в полярны радисты.
Потомки, потомки, молитесь за нас, красивых,
как скейтбордисты...
* * *
Он потерял побольше денег и уехал в край кипящего молочка.
Потерял мобильник и спал в комнате у одного старичка.
Потерял три паспорта и большую сберкнижку на вторые сутки.
А в туалете скончался наркокурьер с героином в желудке.
Потерял понятых и ещё потерял зампрокурора.
Потерял кредитную карточку багдадского вора.
Потерял Оксану Викторовну, сироту.
Она под землёй не дует больше в ноздри кроту.
Потерял все нажитое непосильным трудом.
И нечем теперь заплатить за Дурдом.
* * *
В населённом пункте Тягыш
Протекает речка Соловьюшка.
На её берегу сидит малыш
И что-то шепчет цапелю в ушко.
А цапель: хы-хы! глядь-поглядь!
А цапель: ой-ёй-ёй-ёй-ёй!
Пойдём с тобой скоро гулять
Под всей приуральской землёй.
Средь мёрзлых корней и камней
мерцанье подземных планеток.
Средь мёрзлых корней и камней
мы купим подземных конфеток.
* * *
Весна, мой друг, не куль гороху. Её психических вибраций,
Неясных отдалённых гулов сегодня удалось набраться.
Котов, четвероногих братцев, в 15:30 попрошу собраться
Для выяснения того, кто гадит на веранде, для ловли птиц и хлопанья глазами,
Для шевеленья длинными усами, для поцелуев
на мохнатой морде,
И для псалмов царя Давида в Word’e.
Я карлика куплю, усну, уеду в небо (не эффект будет оптический, а действительно в небо уйду).
Всё лучшее с собою заберу в духовность. Тики-диги-ду. Тики-диги-ду.
* * *
Как он домой хотел, председатель, к котятам,
к пчелиной звёздочке.
Устал, поэтому слишком поздно заметил вкус ацетона
в водочке.
Хозяйка раздвинула ноги, а между ног —
нарымская вьюга.
Последнее, о чём председатель подумал:
люди не любят друг друга.
Из статного жирного председателя навертели много вкусных котлет.
Из черепа сделали ковш, и он прослужил много лет.
Наберёшь в ковш, бывало, колодезной воды,
чтобы похмелиться за столом.
Тонкой рябью по воде «гады! гады!» кто-то пишет,
словно маленького гусёнка пером.
Другие статьи в литературном дневнике:
