За стеной оглушительно затрещало, и мы оба обернулись. Я увидел,
как жуткая чешуйчатая лапа о восьми пальцах ухватилась за гребень стены,
напряглась, разжалась и исчезла.
-- Слушай, малыш, -- сказал я, -- что это за стена?
Он обратил на меня серьезный застенчивый взгляд.
-- Это так называемая Железная Стена, -- ответил он. -- К сожалению,
мне неизвестна этимология обоих этих слов, но я знаю, что она разделяет
два мира -- Мир Гуманного Воображения и Мир Страха перед Будущим. -- Он
помолчал и добавил: -- Этимология слова "страх" мне тоже неизвестна.
-- Любопытно, -- сказал я. -- А нельзя ли посмотреть? Что это за
Мир Страха?
-- Конечно, можно. Вот коммуникационная амбразура. Удовлетвори свое
любопытство.
Коммуникационная амбразура имела вид низенькой арки, закрытой
броневой дверцей. Я подошел и нерешительно взялся за щеколду. Мальчик
сказал мне вслед:
-- Не могу тебя не предупредить. Если там с тобой что-нибудь
случится, тебе придется предстать перед Объединенным Советом Ста Сорока
Миров.
Я приоткрыл дверцу. Тррах! Бах! Уау! Аи-и-и-и! Ду-ду-ду-ду-ду! Все
пять моих чувств были травмированы одновременно. Я увидел красивую
блондинку с неприличной татуировкой меж лопаток, голую и длинноногую,
палившую из двух автоматических пистолетов в некрасивого брюнета, из
которого при каждом попадании летели красные брызги. Я услыхал грохот
разрывов и душераздирающий рев чудовищ. Я обонял неописуемый смрад
гнилого горелого небелкового мяса. Раскаленный ветер недалекого ядерного
взрыва опалил мое лицо, а на языке я ощутил отвратительный вкус
рассеянной в воздухе протоплазмы. Я шарахнулся и судорожно захлопнул
дверцу, едва не прищемив себе голову. Воздух показался мне сладким, а
мир -- прекрасным. Мальчик исчез. Некоторое время я приходил в себя, а
потом вдруг испугался, что этот паршивец, чего доброго, побежал жало-
ваться в свой Объединенный Совет, и бросился к машине.
