Михаил Анищенко-Шелехметский
Чтоб войти и поклониться, тихо скрипнет половица –
в невесомости.
Сердце сердцу откричало. Нет конца и нет начала
поздней повести.
Что за звуки? Что за лица? Плакать мне или молиться?
Входит матушка.
Руки пахнут чем-то пряным, позабытым, безымянным…
- Где ты, лапушка?
Хлопнут двери за порогом, вместе с дьяволом и богом
Входит батюшка.
Руки пахнут давним лугом, подпоясанный испугом…
- Где ты, лапушка?
Конь заржёт у коновязи. Из тумана, как из казни,
Входит дедушка.
Руки пахнут, как напасти, весь разорванный на части…
- Где ты, лапушка?
Даль туманом полонится. Снова скрипнет половица.
Входит бабушка.
Руки пахнут Ленинградом, ожиданием и адом…
- Где ты, лапушка?
Пахнет порохом и сеном, и расколотым поленом,
Дымом космоса…
То ли очи? То ли зенки? И стоят они у стенки,
Все без голоса…
Я смотрю в худые лица, вот отец в окне клубится,
Тает бабушка.
Что за муки? Что за повесть? То ли морок? То ли совесть?
- Где ты, лапушка?
Михаил Анищенко-Шелехметский
Погост с закрытыми глазами,
Здесь наше мертвое – мертво.
Кресты стояли и не знали
О наших мертвых ничего.
Они стояли в жуткой стыни,
И знать не знали ни о чем,
О том, кто умер под святыми,
А кто замучен палачом.
Я уходил. Я был не в силах
Владеть словами и лицом.
Они стояли на могилах -
Мертвее мертвых мертвецов
Кресты, с молчащими устами,
Без сожаленья, без огня…
Они мне виделись крестами,
Перечеркнувшими меня.
Они стояли в бересклете,
Не ощущая ничего,
Как торжество беды и смерти,
Как вечной муки торжество.
Какому верить, Боже, чуду,
Когда хватаешь воздух ртом…
Кресты везде, кресты повсюду,
Как знак победы над Христом.
Другие статьи в литературном дневнике:
