Евгений Евтушенко. Я разлюбил тебя...
Я разлюбил тебя... Банальная развязка,
банальная, как жизнь, банальная, как
смерть.
Я оборву струну жестокого романса,
гитару пополам – к чему ломать комедь!
Лишь не понять щенку – лохматому
уродцу, –
чего ты так мудришь, чего я так мудрю.
Его впущу к себе – он в дверь твою
скребётся,
а впустишь ты его – скребётся в дверь
мою.
Пожалуй, можно так с ума сойти,
метаясь...
Сентиментальный пес, ты попросту юнец,
но не позволю я себе сентиментальность.
Как пытку продолжать – затягивать
конец.
Сентиментальным быть не слабость –
преступленье,
когда размякнешь вновь, наобещаешь
вновь
и пробуешь, кряхтя, поставить
представленье
с названием тупым: «Спасённая любовь».
Спасать любовь пора уже в самом начале
от пылких «Навсегда!», от детских
«Никогда!».
«Не надо обещать!» – нам поезда
кричали,
«Не надо обещать!» – мычали провода.
Надломленность ветвей и неба
задымлённость
предупреждали нас, зазнавшихся невежд,
что полный оптимизм есть
неосведомлённость,
что без больших надежд – надёжней для
надежд.
Гуманней трезвым быть и трезво взвесить
звенья
допрежь, чем их надеть, – таков закон
вериг,
не обещать небес, но дать хотя бы
землю,
до гроба не сулить, но дать хотя бы
миг.
Гуманней не твердить «люблю», когда ты
любишь.
Как тяжело потом из этих самых уст
услышать звук пустой, враньё, насмешку,
грубость,
и, ложно полный мир предстанет
ложно пуст.
Не надо обещать. Любовь –
неисполнимость.
Зачем же под обман вести, как под
венец!
Виденье хорошо, пока не испарилось.
Гуманней не любить, когда потом конец.
Скулит наш бедный пес до умопомраченья,
то лапой в дверь твою, то в дверь мою
скребя.
За то, что разлюбил, я не прошу
прощенья,
прости меня за то, что я любил тебя.
1966
Сечень. Кошачье
Вот бы взять и стать моим котом.
На' день поменяться с ним телами.
Все дела оставить на потом.
С пистолетом выгнутым хвостом,
пребывая в шерстяной нирване.
Спозаранок выть, как сводный хор,
требуя положенной жрачки,
а её обнюхав, впасть в игнор,
видом всем внушая приговор:
"Больно мне нужны твои подачки!.."
"Кожаного" выставив (Adieu!
Пусть идёт ко всем чертям на свете),
скрасить одиночество своё,
и соседей снизу заодно
пляской тыгыдынской на паркете.
Закатив глаза под облака,
намывая плюшевые лапки,
день деньской пролёживать бока,
вычисляя тот момент, когда
можно напрудить в людские тапки.
Ни' тебе зарплату добывать,
Ни' носки стирать, ни' суп готовить.
Будет настроенье - поиграть.
Дрыхнуть там, где захотелось спать.
Вдруг вскочить потом и бесоёбить.
"Кожаного" встретить (так и быть)
Притворишись мягкой, доброй киской,
Брюки чтоб ему заволосить
И по ходу пьесы попросить
Угостить по-дружески сосиской.
И наевшись досыта, урча,
Потирая лапой по затылку:
В смысле -"Это чья ещё моча!"??
В смысле - "Угондо'шу басмача!"??,
Шкериться с блаженною ухмылкой.
Появиться ровно через час,
От конфеты фантиком играя:
Сюзерен, не нужно громких фраз!
Ну зачем же сразу "пи@@@ас"??
Русская (от силы) голубая...
Он простит. Ему не привыкать.
Нам с ним жить. А значит? Нужно ладить.
Первым сам захочет приласкать,
Потрепать, за ушком почесать
И по спинке бархатной погладить.
Пусть кайфует, падла, до поры.
Разве можно кошке душу ранить?
Он всегда в ответе за "шары"!
Ведь не все ободраны ковры.
Значит продолжаем партизанить!
***
Вот бы на денёк в кота душа
Перешла по чьей-то высшей воле,
Чтобы только ради куража,
Из окна второго этажа
Сигануть в ромашкое море.
http://stihi.ru/2025/03/15/2569
Другие статьи в литературном дневнике:
