Подвиг майора в 1941 плюс 1927 год 7 ноябряБитва за Москву имела огромное, если не решающее значение во всей Великой Отечественной воине, так как в результате наступления немецко-фашистских войск должны быть разбиты главные силы Красной Армии «чтобы Россия в этой войне уже больше не смогла стать на ноги» (Фельдмаршал Фон Бок) с.84 «Т»), т.е. «эта операция должна сломать противнику хребет» (ген. Гальдер с.84-85 «Т»). Кроме этого, по мнению Гитлера «Захват Москвы необходим, как в политическом, так и в экономическом отношении и будет означать решающий успех». В случае победы под Москвой в войну против СССР планировали вступить союзники фашисткой Германии Япония и Турция. В битве за Москву на фронте примерно 1/10 общего советско-германского фронта немецкое командование сосредоточило до 42 % численности состава армии и до 75 % о боевой техники от всего состава восточного фронта. 30 сентября 1941 года началось генеральное наступление фашистов на Москву под кодовым названием «Тайфун» и уже к 5 октября для нас сложилась чрезвычайно сложная ситуация. В направлении Варшавского шоссе ее можно назвать критической, так как дорогу никто не прикрывал и войск для прикрытия не было. (1) По мнению генерала Вальтера де Болье, к 5 октября «были созданы прекрасные перспективы для наступления на Москву». При таком отчаянном положении было принято решение двинуть навстречу врагу курсантов подольских училищ пехотного и артиллерийского, которые должны были двигаться навстречу врагу и соприкосновении с ним вступить с ними в бой и удерживать как можно дольше. Это могло остановить врага, но ненадолго. Такое решение нельзя назвать лучшим, но другого выхода на тот момент не было. Москву спасло твердость и мужество руководства страны и армии, а также наших солдат. Одним из таких мужественных защитников нашей Столицы является начальник парашютно-десантной службы западною фронта майор Старчак, который совершил подвиг, которому по словам Г.К. Жукова «нет цены». (2) Осознав всю серьезность положения, 4 октября майор Старчак самостоятельно принимает смелое и единственно правильное стратегическое решение перекрыть Варшавское шоссе, организовав оборону с отрядом из 430 десантников на восточном берегу р. Угры. У него в запасе были только сутки, которые он использовал для подготовки оборонительных сооружений-окопов полного профиля. Опорный пункт имел размер 600 метров по фронту и 400 метров в глубину. Они не имели ни орудий, ни достаточного количества стрелкового оружия, ни продовольственного снабжения. Автоматы и пулеметы отвоевывались в первых же сражениях с противником. 5 октября 1941 г. около 11 часов, днем, начинаются бои. Фашисты, превосходящие в сотни раз отряд майора Старчака, хотели с ходу преодолеть мост и захватить левый берег реки. Однако десантники разгадали их военную хитрость и не допустили форсирования моста с ходу. Мост был взорван. Завязался бой, в результате которого противник вынужден был остановиться. Враг не ожидал встретить на Угре яростное сопротивление и отступил. Неоднократные повторные попытки гитлеровцев овладеть восточным берегом Угры, сопровождавшиеся уже под прикрытием артиллерии и минометов, в этот день успеха не имели. (3) В это же время, по данным К.Ф. Телегина, летчики Московского военного округа докладывали своему командованию о прорыве фашистских танков к г. Юхнову и далее к Угре. К.Ф. Телегин начинает принимать меры для остановки врага. Силы, оборонявших Угру, были слишком не равными силам противника. Десантники несли большие потери. Ценой своих жизней, они задержали продвижение противника на Угре на целые сутки. Но сутки задержки противника в те роковые дни были бесценными. 6 октября. Идет ожесточенный бой около р. Угры, напротив д. Колыхманово. Фашисты применяют артиллерию и авиацию, а также переправляют свои подразделения через Угру справа и слева от опорного пункта десантников. Возникает угроза обхода и окружения отряда И.Г. Старчака. Тогда Иван Георгиевич отводит основные силы своего отряда на запасной рубеж, заранее подготовленный у д. Стрекалово. На Угре остается заслон из 35 десантников с лейтенантом Наумовым во главе. Для сдерживания наступательного порыва гитлеровцев И.Г. Старчаку явно не хватает сил и средств. 7 октября. Бои идут уже на рубежах деревень Стрекалово и Крюково. Десантники медленно отходят по шоссе в сторону Москвы. Днем в разгар боев капитана Старчака вызывает в Медынь маршал Буденный. Требование одно - держать занимаемые рубежи любой ценой, десантников скоро сменят.(4) Только по возвращении к своему отряду И.Г. Старчак встречает курсантов передового отряда.(5) 8 октября. Отряд Старчака, и курсанты ведут бои в районе д. Крюково - р. Изверь. Сюда также, прибыла батарея артиллерийского училища капитана Россикова. Но артиллеристы очень быстро расстреляли свой боезапас (снарядов оказалось очень мало), поэтому И.Г. Старчак отправляет пушки в тыл, а курсанты-артиллеристы продолжают сражаться как пехотинцы. Три дня отряд Старчака, совместно с курсантами не давал немцам возможности закрепиться на левом берегу Угры. Когда стало очевидным, что немцы переправились через реку в других местах и обходят отряд, Старчак в ночь на 8-е октября отвел своих подчиненных к реке Изверь (в 16 км от Угры). 9 октября на рубеже р. Изверь десантников сменила танковая бригада полковника И.И. Троицкого. (6) Таким образом, за 5 дней фашисты смогли продвинуться по «Варшавке» всего лишь на 20 километров, несмотря на многократное превосходство в живой силе и технике. Майор Старчак, имея сравнительно невысокое воинское звание, сумел принять стратегически важное решение - остановить превосходящие силы противника на дальних подступах к Москве и удерживать его до подхода наших войск. Он сумел выиграть время, которое в той обстановке было крайне необходимо для того, чтобы подтянуть свежие резервы в район Варшавского шоссе. Эта задержка противника позволила подольским курсантам занять Малоярославецкий УР, известный теперь как «Ильинские рубежи». (7) Если бы не И.Г. Старчак со своим отрядом, то курсанты просто не успевали занять рубеж на р. Выпрейке. (8) Отряд десантников задержал фашистов в самое тяжелое время Московской битвы, когда наши фронты были прорваны и целые воинские части отступали на восток. Генерал З.И. Кондратьев в своих мемуарах вспоминает: «...оказывается, еще есть воины, которые решили стоять насмерть на Угорских рубежах». После ожесточённых боёв, выйти из окружения довелось из 3000 курсантов лишь каждому шестому. Из 430 бойцов Старчака живыми вышли 29 человек. За большие потери на берегу Угры И.Г. Старчак был приговорён к расстрелу. По настоянию Г.К. Жукова было проведено тщательное расследование, в результате приговор был отменён, а И.Г. Старчак награждён орденом Ленина. Впоследствии Г.К. Жуков, в память о боях 1941 г. подарил И.Г. Старчаку свой серебряный портсигар. О том, что майор Старчак принял судьбоносное решение, свидетельствует тот факт, что 6, 7, 8, октября Авиация Дальнего Действия занималась выполнением не свойственной ей задачей по уничтожению мотомеханизированных частей противника в районе г. Юхнова. Этот факт свидетельствует о том, что движение войск немецких оккупантов по Варшавскому шоссе было самым опасным. Дальняя Авиация, находившаяся в прямом подчинении Верховному Главнокомандующему, применялась только на решающих направлениях, и в исключительных случаях. Трудно переоценить подвиг майора Старчака. По воспоминаниям начальника штаба 4-й танковой группы генерала Вальтера де Балье, потерянная немцами неделя при «марше» от Юхнова до Малоярославца оказалась роковой - именно «в эту неделю и была проиграна Московская битва», т.е. в то время, когда майор Старчак вместе с десантниками вел упорные оборонительные бои на р. Угре и немного севернее. А фельдмаршал Фон Бок при последнем броске на Москву в конце ноября 1941 года сказал, что последний брошенный батальон может решить исход сражения. Если бы не подвиг майора Старчака, подольских курсантов и других мужественных защитников, то последним батальоном брошенным в бой мог оказаться немецким. Г.К. Жуков сказал: «Что отряд под командованием Старчака задержал немцев на сутки, которым нет цены». В память о героической обороне Москвы на р. Угре отрядом десантников под командованием майора Старчака в г. Юхнове одна из улиц названа Десантной, а майору Старчаку было присвоено звание почетного гражданина г. Юхнова, а г. Юхнов награжден званием «Населенный пункт воинской доблести». Считаем необходимым ходатайствовать о награждение его медалью «Золотая звезда» и присвоение звания «Герой России». (9) Это деяние было бы весьма важным, в связи с 70-летием Победы в Великой Отечественной войне и для патриотического воспитания подрастающего поколения. Примечание: 1. От города Юхнова до самой Москвы на двухсоткилометровом участке дороги не оказалось советских войск: ни одной части, ни одного подразделения. Снять силы с главных направлений наступления противника из-под Брянска и Вязьмы было невозможно. Член военного совета Московского военного округа К.Ф. Темчин в мемуарах писал, что 5 октября 1941 г. «Варшавка пуста, войск на ней нет. Малоярославецкий укрепленный район (УР) еще не достроен, живой силы, вооружения, и техники там нет. В Московском военном округе (МВО) нет резервов! Для достижения Москвы немцам требовалось 2-3 суточных перехода с учетом боя с курсантами, немцы через три-четыре дня могли войти в Москву. Это грозило катастрофой. Когда об этом доложили маршалу Б. Шапошникову, он был поражен «это невероятно» - вырвалось у него. Пожалуй, за все время Московской битвы такого тяжелого положения не складывалось ни на одном участке обороны. У противника были все основания дойти до Москвы по Варшавскому шоссе от Юхнова до Москвы, не встречая сопротивления наших войск. Однако на этом направлении фашисты не смогли прорваться к Москве. Сталин, узнав 5-го октября о движении немцев через Юхнов, приказал командованию МВО «во что бы то ни стало, задержать противника на пять-семь дней... За это время мы подведем резервы Ставки... Действуйте решительно, собирайте всё, что есть годного для боя». Чрезвычайно интересны воспоминания Г.К. Жукова, который волею судеб оказался 8 октября 1941 г. на Варшавском шоссе и обнаружил дорогу абсолютно пустой, наших войск на ней не было от Москвы до Медыни. Таким образом, Г.К. Жуков подтверждает ситуацию, описанную И.Г. Старчаком. Генерал З.И. Кондратьев в своей книге «Дороги войны» отмечает, что 5 октября 1941 г. он организовывал отход частей Красной Армии и вдруг заметил, что на левом берегу Угры окапываются какие-то бойцы. Генерал спросил про них у лейтенанта, находившегося рядом. Лейтенант ответил, что это батальон десантников готовится к обороне. 2. В исключительной по драматизму ситуации решающую роль сыграл подвиг майора И.Г. Старчака, который командовал батальоном десантников. Главными источниками для нашей статьи явились воспоминания участников этих событий, прямых и косвенных, а также документы, полученные в Центральном архиве Министерства обороны Российской Федерации. Нам известно, что данная тема уже не раз интересовала писателей и краеведов, но при внимательном прочтении работ наших предшественников мы заметили, что даты и ход действий одних и тех же событий не только не стыкуются, но даже часто противоречат друг другу. Авторы книг и краеведы зачастую отдают предпочтение не воспоминаниям участников событий, а ссылаются на теоретические исследования изучаемых событий, которые и берутся за основу. В своем исследовании мы отдали предпочтение воспоминаниям самого И.Г. Старчака и документам военного архива. То, что данные самого И.Г. Старчака достоверны и надежны с исторической точки зрения, бесспорно, ибо автор биографической книги о Старчаке Лемберик писал, что во время их встреч он демонстрировал великолепную память. Спустя десяток лет после войны Старчак сумел вспомнить пофамильно всех бойцов, сражавшихся вместе с ним на Угре. О боевых действиях передового отряда курсантов очень подробно пишет генерал-лейтенант Стрельбицкий. В октябре 1941 г. он бы начальником Подольского артиллерийского училища. Однако Стрельбицкий в районе рек Угра - Изверь в указанное время не был, поэтому не мог знать подробностей происходящих событий. Соответственно приводимые им даты не точны, они не соответствуют хронологии И.Г. Старчака, который был и участником, и руководителем боевых действий на реке Угре. К сожалению, данные Стрельбицкого используют в своих работах другие авторы, описывающие бои на Варшавском шоссе в октябре 1941 г. Книги Стрельбицкого написаны, скорее, как художественные произведения или как историко-художественные. Очевидно, ими пользовался тарусский писатель С. Михеенков, который опубликовал в калужском сборнике очерк о подольских курсантах. Писатель приводит множество подробностей, главным образом, эмоциональных, на которые в историческом исследовании опираться нельзя. Книга отца и сына Панковых полностью посвящена подвигу подольских курсантов и лишь эпизодически затрагивает бои на Угре, которые вела 5 - 9 октября группировка капитана Старчака и пришедшие к ней на помощь отряды пехотного и артиллерийского училищ под командованием старшего лейтенанта Мамчича и капитана Россикова. 3. Тот факт, что передовой отряд гитлеровцев не был встречен на Угре артиллерийским огнем, немцы могли расценить как обычную военную хитрость, желание удержать в секрете расположение орудийных позиций. И.Г. Старчак в книге воспоминаний «С неба в бой» пишет: «Если бы немцы знали, что у нас вообще ничего нет они сочли бы нас безумцами и смяли с ходу». Горстка храбрецов задержала немцев на Угре на сутки. 4. И.Г. Старчак попросил С.М. Буденного поддержать его отряд танками. Но маршал ответил, что эта танковая бригада входит в резерв Ставки Верховного Главнокомандования, и он приказывать танкистам не имеет права. Это подтверждает Г.К. Жуков. 5. Поздно вечером 5 октября из Подольска вышла наскоро собранная колонна автомобилей, которая везла навстречу врагу роту курсантов пехотного училища под командованием старшего лейтенанта Мамчича. Это подразделение должно было двигаться по «Варшавке» до соприкосновения с противником, вступить с ним в бой и удерживать его как можно дольше. Следует отметить, что это было далеко не самое лучшее решение командования пехотного училища. Если бы на «Варшавке» не было отряда И.Г. Старчака, который заблаговременно подготовил укрепления, то рота Мамчича могла вступить во встречный бой с превосходящими силами фашистов при самых неблагоприятных условиях, поэтому задержать надолго противника передовой отряд курсантов не мог бы. 6. Этот факт подтверждается Г.К. Жуковым, который 8 октября приказал развернуть 17-ю танковую бригаду вдоль Варшавского шоссе в направлении г. Юхнов. 7. Основные силы подольских военных училищ заняли Малоярославецкий УР после 8 октября. Так как проезжавший 8 октября через этот УР Г.К. Жуков курсантов там еще не видел. Фашисты же заняли Медынь и вышли к Малоярославецкому УР только 11 октября. 8. Рота старшего лейтенанта Мамчича не могла решить тех боевых задач, которые решал отряд И.Г. Старчака, и дело тут не в доблести и героизме, а именно во времени. У И.Г. Старчака в запасе были сутки, которые он использовал для подготовки оборонительных сооружений — окопов полного профиля, поэтому его десантники встретили врага на заранее подготовленных позициях. Диктатура пролетариата в стране, окруженной капиталистическими государствами, не допускает ни существования двух партий, ни фракционного дробления единой партии. Но та же диктатура требует такого режима единой и единственной партии пролетариата, который давал бы ей возможность — теми методами, которые ей свойственны, как революционной партии, методами демократического централизма — контролировать и в самых трудных условиях все свои органы, т. с. направлять их политику, проверять их на деле, назначать и смещать. Диктатура есть очень острое орудие. Этим орудием надо правильно владеть, чтобы не притупить и не раздробить его. Обвинения оппозиции в том, будто она тянет в сторону демократии, вздорно. Обвинение это, поскольку оно добросовестно, вырастает из непонимания того, что, рассуждая теоретически, режиму диктатуры — при неблагоприятных условиях и неправильной политике — угрожает не только сползание на демократию, но и перерождение в режим бонапартизма. Исторически этот второй вариант более реален, чем первый. Нарушение соответствия между демократией и централизмом, превращение демократического централизма в бюрократический, и есть партийная предпосылка бонапартистской опасности. Называя эту опасность по имени, мы заранее предвидим возможную на этот счет свистопляску обвинений и травли. «О бонапартистском перерождении диктатуры говорил ведь меньшевизм!» Да, говорил. Меньшевизм исходит из неизбежности перерождения диктатуры в бонапартизм, если диктатуру не сменит своевременно демократия. Для нас же и демократия, и бонапартизм являются только разными путями возврата к капитализму. В нашей крестьянской стране, с традициями революций и гражданских войн, бонапартизм есть гораздо более реальный путь возврата к буржуазному обществу, чем демократия. Отрицать наличие исторической опасности только потому, что на эту опасность спекулируют меньшевики, значило бы идти ей навстречу с закрытыми глазами. Устрялов мечтает о бонапартистско-фашистском сдвиге — в рассрочку — на буржуазные рельсы. В противовес Устрялову, соглашательскому (до поры до времени) представителю новой буржуазии, меньшевики боятся бонапартистского режима, предпочитая ему демократию, которая дает возможность мелкой буржуазии сохранять за собой некоторую видимость политической роли. На устряловский вопрос — тактика или эволюция? — Ленин отвечал в том смысле, что тактика может перейти в эволюцию. То же самое и с партийным режимом. Сталин думает, что удушение всякой критики, замена коллективной идейной жизни всемогущей шпаргалкой и непрерывные репрессии являются только временным злом, необходимым для поддержания равновесия партии. На самом же деле, эти меры все более и более нарушают необходимое соотношение между демократией и централизмом и питают вполне реальную историческую опасность бонапартистского перерождения диктатуры. Разумеется, корни этих процессов лежат не во внутрипартийных отношениях, изолированно взятых, а во взаимоотношениях классов, в отношениях между классами и государством, в отношениях между партией и классами, в общей линии партийной политики. Отрицать прогрессивное ухудшение внутрипартийного режима за время после смерти Ленина до настоящего дня может либо честный бюрократический тупица, либо бессовестный авантюрист, которому нет дела до завтрашнего дня. Красноречивые последствия этого ухудшения в области идейной жизни партии мы видели выше: первая организация в стране, московская, издает по важнейшим вопросам партийной политики — Англо-Русский комитет, китайская революция, военная опасность, внутрипартийные отношения — директивные брошюры совершенно низкопробного характера. И этот по существу дела ужасающий факт не только проходит безнаказанно, но покрывается усилением репрессий по адресу тех, кто указывает на в корне ложную линию руководства Московского Комитета. И Сталин, и Молотов, и Угланов, и Каганович, и др. наиболее яркие представители бюрократического перерождения партийного руководства вовсе, разумеется, не стремятся к бюрократизму, наоборот, хотели бы проводить свою политику методами партийной демократии, т.е. хотели бы, чтобы партия одобряла их политику и переизбрала тех, кто ее готов проводить. Но они наталкиваются на какое-то глухое сопротивление партии и все более и более вынуждены навязывать свою политику сверху. Партийный съезд для них лишь неизбежное зло. В полном противоречии с уставом партии они оттягивают это зло на лишний год. Дискуссию они объявляют абсолютным злом, помехой практической работе, а между тем только и делают, что потрясают партию непрерывной дискуссией, маленький образчик которой мы видели выше, на примере с тезисом о Клемансо. Одностороннюю дискуссию они сочетают с непрерывными оргвыводами, жестоко бьющими по практической работе. Исключения из партии сыплются градом. За что? За распространение «секретных» документов. Между тем, действительное преступление состоит в том, что речи и статьи, которые должны быть достоянием всей партии, объявляются — да еще за два месяца до съезда! — секретными документами. Вместо осуществления провозглашаемой на всех последних съездах внутрипартийной демократии, приходится прибегать ко все более сильно действующим средствам внутрипартийного зажима. Подготовка XV партсъезда была еще издалека поставлена под знак военной опасности. Дискуссия объявлена вдвойне недопустимой потому, что нас окружают враги. Чтобы запутать партию, создана была злокачественная легенда о том, будто оппозиция угрожает переворотом «по примеру Клемансо». По существу дела, все это направлено к тому, чтобы добить остатки внутрипартийной демократии, окончательно заменив ее всевластием аппарата. А это и есть — при соответственных классовых сдвигах в стране и при соответственном сдвиге политики партруководства — предпосылка бонапартистской опасности. Угроза войны не есть какое-либо случайное, эпизодическое, кратковременное явление. Мировые противоречия сгущаются. Возможные смягчения отношений между нами и капиталистическими государствами будут иметь скорее кратковременный характер. Основная же линия развития идет на обострение антагонизмов, на усугубление военной опасности. По логике нынешнего режима это значит, что с мыслями о внутрипартийной демократии надо распрощаться навсегда. Кампания по поводу «клемансистского переворота», как и ряд других подобных же кампаний, как и вся нынешняя непрерывная дискуссия, потрясающая партию сверху, должны окончательно выбить мысль о возможности возвращения партийной жизни на рельсы демократии. В этом именно смысле остается бесспорным, что из всех опасностей наиболее грозной является внутрипартийный режим. По поводу этих слов также проведена была необузданная и безыдейная кампания — в печати и на собраниях. А между тем, они совершенно бесспорны. Если мне грозит враг, а у меня завязаны глаза или рука привязана к лопатке, то я скажу, что главная опасность — не враг, а связанность моих движений. Ложь, будто опасность войны, или даже война, исключают самодеятельность партии, обсуждающей и решающей все вопросы, направляющей и проверяющей все свои органы, снизу доверху. Если бы враг оказался в 80 километрах под Москвой, то самодеятельность партии нужна была бы в десять раз б;льшая, чем в других условиях. Но ведь задача состоит в том, чтобы не допустить до такого состояния, чтобы предотвратить его. Осуществить это способна только самодеятельная, полной жизнью живущая партия. Значит, первым делом надо менять партийный режим. Л. Троцкий 24 сентября 1927 г.
Этот день стал днем разгрома "старой гвардии" Ленина-Троцкого и началом замены ее на вершинах власти людьми Сталина. Произошло это после того, как 7 ноября 1927 года провалилась попытка переворота, подготовленного оппозицией. Как и события 1917 года? этот день стал революционной кульминацией войны. Правда, войны специфической, внутрипартийной, ведшейся между Сталином и оппозиционерами. Самое острое противостояние имело место на уровне идеологическом - между "построением социализма в одной стране", за что ратовали сталинисты? и "мировой революцией", в которой Советской России отводилась роль "вязанки хвороста" для разжигания глобального пожара, за что ратовали Троцкий и прочие оппозиционеры. В открытую фазу схватка стала переходить в начале 1927 года, грозя ввергнуть только-только пережившую страшные потрясения страну в пучину новых катаклизмов. Как и полагается предшественнице революции, внутрипартийная война велась на уничтожение, практически на всех фронтах (политико-идеологических, финансово-экономических и т.д.) - видимых и невидимых. Весной 1927 года последовало сенсационное разоблачение советской разведывательной агентуры в 8 (!) странах одновременно. Тогда же Сталин позволил себе впервые резко отозваться о Коминтерне, функционеров которого на заседании Политбюро обозвал "нахлебниками, живущими за наш счет". К началу лета 1927 года резко обострились дипломатические отношения с Англией. После их разрыва, особенно после панических речей Бухарина и высказываний Троцкого в духе того, что иностранная интервенция будет способствовать передаче власти в руки "истинных революционеров", а также поползших упорных слухов о скорой войне, городское население резко увеличило закупки продовольствия на случай войны. Резко возросло количество актов саботажа на железных дорогах, электростанциях, телефонных сетях и телеграфе. К началу осени лишенное дешевых товаров крестьянство, столкнувшееся с неблагоприятной политикой цен, резко снизило продажу зерна государству. В итоге государство недобрало 128 млн. пудов. В городах появились огромные очереди за продуктами, резко усилился товарный голод. Впереди замаячил грозный призрак всеобщего голода. Страна, как и в 1917-м, очутилась на грани новой революции. И эта революция началась. Но на этот раз она началась "сверху"... Что же касается самой попытки переворота, то об этом, к сожалению, почти забытом факте, довольно подробно рассказывается в очень популярной на Западе между двумя мировыми войнами небольшой работе "Техника государственного переворота" европейского дипломата, журналиста и разведчика Курта Зуккерта, издавшего ее под псевдонимом Курцио Малапарте. Проиграв Сталину во внутриаппаратной схватке, Л.Д.Троцкий решил взять власть в свои руки иным путем. Днем Х было назначено 7 ноября 1927 года. По словам Зуккерта-Малапарте, Лев Давидович, как и в 1917 году остался "верен своей тактике: на штурм государства он хочет бросить не толпу, а тайно сформированные особые отряды. Он хочет захватить власть не путем открытого восстания рабочих масс, а в результате "научно подготовленного" государственного переворота". Люди "демона революции", готовившие переворот, были настолько уверены в своей победе, что даже особо не скрывали этого. Например, близкий друг и доверенное лицо троцкистов Якира и Примакова, "червонный казак" и комдив Д.А. Шмидт, накануне публично оскорбил Сталина и пообещал ему лично "отрезать ухи". Еще недавно бывший одним из всесильных большевистских вождей Л.Б.Каменев клятвенно заверял Троцкого, что все пройдет как задумывалось, поскольку "как только вы появитесь на трибуне рука об руку с Зиновьевым, партия скажет: "Вот Центральный комитет! Вот правительство!". Все это было лишь иллюзией, умело создававшейся Сталиным и чекистами. Одним из тех, кто помогал создавать ее и держать выступление оппозиции под контролем был, к примеру, личный секретарь Каменева Я.Е.Эльсберг - агент-провокатор ОГПУ и доносчик, как говорится, "не за страх, а за совесть". По словам Зуккерта-Малапарте, переворот 7 ноября должен был "начаться с захвата технических узлов государственной машины и ареста народных комиссаров, членов центрального комитета и комиссии по чистке в партии. Но Менжинский отразил удар: красногвардейцы Троцкого никого не застают дома. Вся верхушка сталинской партии укрылась в Кремле, где Сталин, холодный и невозмутимый, ждет исхода борьбы между силами повстанцев и специальным отрядом Менжинского... Невидимому натиску Троцкого он противопоставляет невидимую оборону... ...Пока полицейские подразделения ГПУ обеспечивают безопасность политических и административных органов государства, Менжинский сосредотачивает силы своего специального отряда на защите технических центров. Этого Троцкий не предвидел. Он слишком презирал Менжинского и был слишком высокого мнения о себе, чтобы считать руководителя ГПУ достойным противником (Лев Давидович, как и сам Малапарте, не знал, что уже полностью опустившийся к этому времени, вызывавший презрение даже у старых знакомых, превратившийся в законченного наркомана В.Р.Менжинский использовался в качестве ширмы его замом Г.Г.Ягодой, постепенно прибиравшим к рукам весь аппарат ОГПУ ). ...Слишком поздно он замечает, что враги сумели извлечь урок из событий октября 1917 года. Когда ему сообщают, что попытка захвата телефонных станций, телеграфа и вокзалов провалилась, и что события принимают непредвиденный, необъяснимый оборот, он сразу отдает себе отчет в том, что его повстанческая акция натолкнулась на систему обороны, не имеющую ничего общего с обычными полицейскими мерами, но все еще не отдает себе отчета в реальном положении вещей. Наконец, узнав о неудавшейся попытке захвата московской электростанции, он круто меняет план действий: теперь он будет целить в политическую и административную структуру государства. Он уже не может рассчитывать на свои штурмовые отряды, отброшенные и рассеянные неожиданным и яростным сопротивлением врага, а потому решает отказаться от своей излюбленной тактики и направить все усилия на разжигание всеобщего восстания...". Но и эта затея Троцкого кончилась полным крахом. Выступление оппозиционеров в Москве было рассеяно милицией. Пытавшегося обратиться к колоннам демонстрантов перед Зимним дворцом Зиновьева освистали, не дав ему говорить, а Троцкого, пробовавшего привлечь внимание колонн, двигавшихся к Красной площади, с балкона гостиницы "Националь" забросали камнями. Полным крахом окончилась и попытка выступления на Украине, куда в начале ноября 1927 года выехал эмиссар "Демона революции" Х.Раковский, посетивший Харьков, Днепропетровск и Запорожье. После победы на политико-идеологическом фронте, сталинцы с помощью чекистов предприняли широкомасштабное наступление на фронте финансовом. Самая жаркая схватка разгорелась вокруг тайных счетов "неподкупных ленинцев", бывших ключевыми фигурами в финансировании партии во время Первой мировой войны. Уже спустя 8 дней после неудавшегося переворота, 15 ноября, Троцкий и Зиновьев были исключены из партии. Шеф ОГПУ Менжинский по линии ЦК был вызван в Центральную Контрольную Комиссию, где ему задали ряд вопросов о его деятельности на финансовом, чекистском и дипломатическом поприще в 1917-1920 гг. Больше всего спрашивавшие интересовались суммами, прошедшими в то время через руки первого "красного банкира". Видимо от внезапно нахлынувших воспоминаний у Менжинского случился сердечный приступ. Это позволило упрятать его под домашний арест, а фактическое руководство чекистским аппаратом и следствием перешло непосредственно к заместителю Вячеслава Рудольфовича Г.Г.Ягоде и его людям. Чтобы освежить память Менжинского, ему была устроена очная ставка с бывшим послом в Германии А.А.Иоффе, которому посоветовали "навестить старого, больного друга". Навестив друга, Адольф Абрамович 16 ноября застрелился, написав в предсмертной записке: "Я не сомневаюсь, в то же время, что моя смерть более полезна, чем продолжение моей жизни". Вместо него, с подачи Ягоды, содержавшегося на подмосковной даче Менжинского стал почти каждую неделю навещать другой красный олигарх Я.Ганецкий, который за 4 последующих месяца посещений "старого партийного товарища" полностью поседел и стал жаловаться на пошатнувшееся здоровье. 17 ноября 1927 года постановлением Совета Народных Комиссаров СССР Л.Д.Троцкий был освобожден от обязанностей председателя концессионного комитета, а на его место был назначен малоизвестный В.Н.Касандров. Поражение Троцкого и его сторонников резко ухудшило условия деятельности в Советской России иностранного капитала. Международные проходимцы и аферисты (А.Хаммер и др.) поняли, что время, когда придется "сматывать удочки" - "не за горами". Что же касается левой оппозиции, то ее "системный" разгром завершился в декабре 1927 года на XV съезде РКП(б), утвердившем решение об исключении из рядов партии почти сто сторонников Троцкого, Зиновьева и Каменева. После этого оппозиционеры изменят тактику. Первым "порвет с оппозицией"Г.Сокольников, который уже на XV съезде заявил, что должен был "разойтись с оппозиционным блоком в силу коренных разногласий с ним" уже несколько месяцев назад. За это он был оставлен в составе ЦК, избранного на съезде. Вслед за Сокольниковым капитулировали зиновьевцы, вождь которых согласился покаяться, отрекся от троцкизма и был восстановлен в партии, но потерял всякий вес. Примеру зиновьевцев последовала лишь незначительная группка троцкистов, первым из которой о раскаянии заявил Пятаков. После него "разорвали с оппозицией" Крестинский и Антонов-Овсеенко. По свидетельству троцкиста, а позже диссидента-антисоветчика Авторханова, "большинство оппозиционеров, заявивших о разрыве с оппозицией, сделало это для того, чтобы на деле продолжить борьбу за свои идеи. Троцкисты этого толка были во всех звеньях органов государственного управления, за исключением самого партийного аппарата и органов политической полиции". Причиной заявлений о "раскаянии" стало то, что одумавшийся Троцкий передал через "раскаявшегося" Крестинского секретное, директивное письмо-указание всем исключенным из партии и отправленным в ссылку, чтобы каждый написал покаянное письмо в ЦК с признанием своих ошибок и правильности "генеральной линии партии". "Демон революции" требовал также в этом послании, чтобы его люди вернулись в партийные ряды и вновь заняли руководящие посты. Сам же нераскаявшийся Лев Давидович сначала был сослан в январе 1928 года в удаленный район Казахстана на границе с Китаем. А затем, в январе 1929 года выслан в Турцию, где проживал до середины июля 1933-го на Принцевых островахв приобретенной им вилле турецкого паши. Там, вскоре после высылки, Троцкий дал интервью немецкому писателю Э.Людвигу, на вопрос которого: "Когда вы рассчитываете снова выступить открыто?" ответил: "Когда представится благоприятный случай извне. Может быть война или новая европейская интервенция, тогда слабость правительства становится стимулирующим средством". (Характеризуя цели Троцкого, У.Черчилль позже напишет, что тот "стремился мобилизовать всех подонков Европы для борьбы с русской армией"). К моменту высылки Троцкого заместитель председателя ОГПУ Г.Ягода предоставил Сталину номера личных счетов и цифры хранящихся на них сумм, принадлежавших красным олигархам из "старой гвардии". К этому времени уже практически все каналы многомиллиардной "утечки" за океан были перекрыты. Русское золото потекло не в "артерии" западной и, прежде всего, американской экономики, а стало использоваться для построения социализма в одной стране. Оно стало фундаментом невидимой экономической революции. © Copyright: Андрей Ганюшкин, 2017.
Другие статьи в литературном дневнике:
|
