Пелевин. дочитавшим до конца - конфеткаВ.Пелевин. отрывок из KGBT+, на мой взгляд, неделимый) Возможно, так и есть. Но пока караул меняется, за бардак никто не отвечает, и все, что прошлые полвека собирали колосок к колоску (десять лет за колосок, бро), вдруг куда-то исчезает. Gone with the wind of changes, и власть как бы ни при чем. Ну, максимум родственники и школьные друзья, уж это-то святое. А потом опять колосок к колоску и десять лет за право переписки. Только не подумайте, что я осуждаю подобную динамику русской жизни. Еще в позднем карбоне Г. А. Шарабан-Мухлюев написал, что российский авторитаризм отличается от западной демократии тем, что в России люди точно знают, кто имеет их сзади, а на Западе населению не сообщают даже этого, показывая каких-то роняющих микрофон негров и играющих в гольф блондинов. Но есть одно обстоятельство, которого классик не упомянул. В России и близких ей по вектору евразийских смыслократиях каждая серьезная смена караула сопровождается конфискацией сбережений. Когда на смену бро кукуратору, правившему из банки больше века, пришел генерал Судоплатонов, все развивалось по обычной схеме. Из тюрем отпустили пожилых нетерпил, расстреляли за воровство нескольких провинциальных бонз, а потом устроили великий разворот сибирских финпотоков. Бедным людям бояться было нечего – только хлеб немного подорожал, и картошка тоже. А в банках, там да. Многие серьезно расстроились. Память бро кукуратора увековечили. О том, что с ним случилось, официально не сообщали, но прошел слух, что он стал Гольденштерном. Это было очень интересно и необычно: власть впервые заговорила с народом на языке секты Свидетелей Прекрасного (так называется религия нулевого таера, верящая в Гольденштерна как в бога). Для Свидетелей стать Гольденштерном – высшая степень духовной реализации, примерно как нирвана для буддистов (и точно так же никто не понимает, что это значит). В общем, народу дали понять, что бро кукуратор ушел на покой, а в дамках теперь генерал Судоплатонов, которому немедленно выписали в Думе титул Дяди Отечества. На самом деле многие догадывались, почему бро кукуратора убрали. «Открытый Мозг» сковырнул его за то, что тот решил изменить расценки на имплант-рекламу. Все знают, конечно, про пресловутое «Соглашение о Разделе Мозга». В соответствии с ним через импланты граждан Доброго Государства качают два полярных нарратива – враждебный и наш. Ребята из «Открытого Мозга» программируют русского человека на смуту, потому что мечтают развалить нашу страну. Но их тоже можно понять. Во-первых, сердоболы до сих пор теоретически способны уничтожить весь мир, что не нравится трансгуманистам. Во-вторых, «Открытому Мозгу» приходится платить сердоболам серьезный налог за имплант-рекламу, что стерпеть еще труднее. Имплант-реклама – основной заработок «Открытого Мозга». Но, чтобы получить лицензию в России, им приходится транслировать сердобольскую версию реальности тоже. Договориться с «Открытым Мозгом» оказалось не так сложно. Услышав тихое покашливание партнеров, Судоплатонов оставил тарифы прежними. Доброе Государство отошло от края пропасти, и началось обычное для нового правления раскручивание гаек. Но в этот раз раскручивали не особо. При бро кукураторе почти все мощности социального импланта отдали врагу под рекламу, чтобы наполнить бюджет. Поэтому, собственно, вождя и сковырнули с такой позорной легкостью – за него не вписалась ни одна русская извилина. А вот при Судоплатонове в мозги вернулся порядок, хоть жить, конечно, мы стали беднее. Судоплатонов не боялся конфликтов с партнерами. Он напомнил трансгуманистам, у кого в руках рубильник (как это слово ни понимай). Да и новые вооружения помогли – спасибо бро кукуратору. Судоплатонов начал понемногу входить во вкус большой игры. Он обратил внимание на то, что европейцы уже несколько сотен лет требуют платить им пошлины за карбоновые эмиссии, ссылаясь на свою климатическую науку. А в Соединенных Местечках отдельная климатическая наука и вообще была у каждой из трех партий. Судоплатонов решил, что Доброму Государству негоже отставать в этом важном вопросе, и перед Тайным советом поставили задачу достичь полного климатического суверенитета. Прошла всего пара лет, и в России появилась своя климатическая школа. В утюге стали показывать очкастых людей в белых халатах, тычущих указками в разноцветные графики. Сердобольская пресса запестрела рассчитанными на глубинный народ заголовками вроде «Наша наука – наука побеждать» или «Расчеты показывают, кто где срал». А затем наши климатические ученые объявили об эпохальном открытии – а именно, что все главные мировые ветра так или иначе зарождаются над необъятным простором Сибири. Остальные взгляды были объявлены ненаучными, а работающим на ветряной энергии странам было предложено отныне покупать у Доброго Государства квоты на ветер. Вырученные средства предполагалось расходовать на поддержание экологического баланса, делающего возможным дальнейший ветрогенезис над бескрайней сибирской тайгой. Про этот самый ветрогенезис столько писали, что слово стало вызывать отрыжку. Даже песни сочиняли. Одна, правда, была очень красивая и трогательная, в исполнении детского хора: Ветерок, ветерок, Это, конечно, было русскому человеку смешно, потому что и тут и там все сводилось к медийным вбросам и детскому пению, а в качестве доказательства приводились какие-то малопонятные картинки. Именно тогда, кстати, и конкретизировалось смутное прежде деление на патриотов и криптолибералов. Раньше считалось, что либералы – это люди, стремящиеся отменить и запретить всех, кто сомневается в их единственно верном сексуально-политическом учении (конкретно в его последней прошивке). Но то же самое, если честно, можно было сказать и про консервативных патриотов – с той разницей, что их отключили от стора еще две тысячи лет назад, и с тех пор у них было плохо с апдейтами. А теперь все стало ясно: криптолибералы стояли за вражескую климатическую школу, а патриоты за отечественную. Объективные данные тут помогали мало – их можно было интерпретировать как угодно. Все зависело только от бюджета и наглости. Полной уверенности, что у Доброго Государства хватит огневой мощи для международного признания нашей климатической повестки, ни у кого не было, и мировая напряженность стала понемногу расти. Партнеры начали заматывать наши предложения, всячески затягивали решение вопроса, придумывали разные бюрократические рогатки и даже официально предлагали отключить им ветер за неуплату. Но Дядя Отечества напомнил злостным неплательщикам, что боевой лазерный модуль «Bernie» (последняя из карбоновых «орхидей на орбите») теперь под нашим контролем. «Bernie» принялся жечь своим атомным лазером вражеские ветряки с орбиты по одному в час – и партнеры наконец прикинули, что ветер им действительно могут отключить, просто не совсем так, как они думают. И квоты стали покупать. Некоторое время казалось, что новый международный баланс наконец достигнут. Но партнеры опять решили нас перехитрить и начали переносить свои ветряки в пустыни и степи Курган-Сарая, куда «Bernie» не добивал из-за дефекта одного из орбитальных зеркал, поврежденного космическим мусором. Дядя Отечества, не будь дураком, тут же ввел в Курган-Сарай улан-баторов (многие помнят красивую съемку – лава пересекающих границу конников с крохотными зелеными саженцами, привязанными к спинам). И тогда произошло немыслимое. Прошел слух, что Дядя Отечества погиб – вернее, убит – в подземном хранилище восьмого таера. Никто точно не знал, когда и как это произошло, потому что слухи так и не материализовались в официальное сообщение. Если верить «Ватинформу» (информация мелькала только на конспирологических каналах), высшие сердоболы получили из Лондона электронное письмо, что банка с мозгом Дяди Отечества разбилась «при уборке помещения». Это, конечно, было пересечением всех красных линий, какие можно вообразить. Никто в баночном руководстве, планировавшем операцию, даже предположить не мог, что такое возможно. Больше того, это был самоубийственный шаг со стороны мировых элит, потому что в мозгу генерала Судоплатонова стоял оружейный имплант, и после его смерти начался обратный отсчет в системе детонации Кобальтового Гейзера – радиоактивного вулкана, взрыв которого должен был уничтожить все живое на планете. Мир спасло только то, что Кобальтовый Гейзер не сработал. То ли это была очередная диверсия врага, то ли промысел, то ли с Гейзера и правда растащили за столетия весь уран и кобальт – но жизнь на Земле не пресеклась. А поскольку она продолжалась, возник вопрос о том, как именно все будет происходить дальше. Негласным регентом Доброго Государства после смерти Судоплатонова стал генерал Шкуро (официально у власти оставался Дядя Отечества). Проблем у Шкуро было выше крыши, потому что Курган-Сарай никуда не делся. Сердобольская конница, так уверенно выглядевшая на параде в сомкнутом строю, расшиблась в бескрайней азиатской степи на пыль и атомы. Надо было гнать на восток новые полки и табуны и, конечно, постоянно втирать что-то ободряющее гомикам с нулевого таера. Шкуро получил от Думы титул «Мощнопожатного», что по плану сердобольских политтехнологов должно было отвлечь внимание глубинного народа от его баночного статуса и одновременно намекнуть на рукопожатность в криптолиберальных кругах. Действовать генералу Шкуро приходилось весьма аккуратно, потому что его мозг хранился в том же лондонском бункере (говорили даже, на одной полке с Судоплатоновым), и были подозрения, что канал его связи с Москвой прослушивается персоналом «TRANSHUMANISM INC.» Это было вполне возможно: и канал, и все необходимое оборудование были выделены Доброму Государству самой корпорацией (своего у нас не было), и сердоболы полагались в основном на внутримозговую шифровку. Начало нового правления ознаменовалось тем, что Мощнопожатный выпустил «Декрет о защите языка» – или, как его назвали в народе, однобуквенный закон. Суть его была такой: поскольку русский язык есть священное национальное достояние, на котором возносятся молитвы и отдаются боевые приказы, все бранные и клеветнические слова должны обозначаться на письме только в формате /Х-слово/, где «X» – первая буква запретного термина. Под закон не попадали существительное «жопа», глагол «срать» и некоторые другие относительно мягкие лексемы, что дало зарубежным философам богатую почву для психоанализа. Одни видели в этом законе закручивание гаек, другие – попытку хоть тушкой, хоть чучелом вернуться в цивилизацию и догнать наконец Соединенные Местечки если не по уровню жизни, то хотя бы по уровню идиотизма. Это, кстати, было похоже на правду, потому что параллельно с сердобольскими репрессиями родная культура по-прежнему активно отменяла бедняг, нарушающих катехизис «Открытого Мозга». Ходили слухи, что страну решено при случае вернуть в семью прогрессивных народов. Но как убедить эти народы опять приоткрыть дверку, Вечные Вожди понимали не до конца и подавали разного рода сигналы и знаки. Поэтому в те грозные дни можно было повиснуть на осине не только за матюжок в адрес Мощнопожатного, но и за неправильное гендерное местоимение. Вообще, в происходящем было много странного, даже абсурдного: после обострения международной обстановки вдруг выяснилось, что вождь хранится в бункере враждебной корпорации, один, беззащитный и уязвимый – и оттуда по линии связи приходят команды, указы, слова одобрения и поддержки… Да, у генерала Шкуро в мозгу тоже стоял оружейный имплант, и кобальтовый гейзер все еще защищал страну (второй раз он мог и сработать), но вера в нашу мощь была серьезно подорвана. Некоторые колумнисты с «Ватинформа» даже предлагали рассматривать руководство партии сердобол-большевиков в качестве черного ящика, где живые человеческие мозги заменены искусственным интеллектом. Называли его примерную когнитивность – пятнадцать-двадцать мегатюрингов, хотя узнать, каким образом умники пришли к подобной цифре, не представлялось возможным. Но в главном конспирологи, увы, были правы – управляющий нами черный ящик фактически принадлежал теперь трансгуманистам. И хоть из ящика и неслись ежедневные угрозы сравнять мировой трансгуманизм с лицом радиоактивного пепла, трудно было понять, кто и где их издает. Конечно, современные технологии заставляют нас жить по новым правилам, иногда странным, и мы со многим уже смирились. Но разбить банку с мозгом вождя… Все догадывались, что ответ Мощнопожатного обнаглевшим мировым элитам будет крайне жестким и бескомпромиссным. Конечно, в то же самое время очень острожным и осмотрительным по понятной причине. Но и непреклонным тоже. Какую форму примет национальное возмездие, мы, молодые курсанты Претория, не представляли. Генерал Шкуро был главой баночной разведки сердоболов и куратором спецслужб. Он мог все. Но, конечно, в известных пределах, на которые нам только что так оскорбительно намекнули. Главное, непонятно было, когда возмездие осуществится – баночные стратеги мыслят не десятилетиями, а веками. Но что-то подсказывало, что ждать уже недолго. Помню эти бледные пустые дни, буквально выпитые страхом. Предчувствие большой /В-слово/ и невзгод. Мрачные заголовки новостей. Кровавые слова «ВЕТРОГЕНЕЗИС В ОПАСНОСТИ» на белой кремлевской стене… Месть трансгуманистам… Мы все умрем с беспечальным лицом… В очередях за дровами шептались, что Вечные Вожди – не просто безумцы (это было бы даже романтично), но еще и бесполезные /М-слово/, и спасти нас теперь некому. Земля под ногами дрожала, из глубин ее доносился тектонический гул. В те дни казалось, что какой-то огромный вампир склонился над миром, дотянулся до каждого своими медийными отростками – и внушает жуткое, насылает страх, растворяет в нем жизненную силу, чтобы неспешно высосать из души… Только не подумайте, что я критикую власть, или бизнес-модель корпоративных медиа, или что-нибудь еще, за что может прилететь. Я просто вспоминаю времена своей молодости. А молодость в нашем мире – всегда пир во время чумы, по-другому здесь не бывает. Я был юн, полон сил и надежд, и завывание адской стужи, долетавшее со всех сторон, не мешало мне радоваться жизни. Я, кстати, не понимаю, почему в России считают, что в аду жарко. В аду очень холодно. Наверно, церковные влиятели придумали легенду про котлы и угли, чтобы народ случайно о чем-то не догадался... © Copyright: Алена Деварт, 2023.
Другие статьи в литературном дневнике:
|
