Александр Штернберг - Пробуждение божества 2002
На влажную ночь наложили сухие огни
Куда мне податься из этих сомнительных мест?
Согни меня вдвое и втрое меня разогни,
На простыне снег и грехи упраздняющий крест,
И все обновится зарей огненосных орлов,
И солнечных бедер коснется дыханье зимы,
Я создал три мира из зерен, из снов и из слов --
И все мы исчезли и вновь появились все мы…
Я вижу окружность -- и это, возможно, лицо
Я вижу провалы и -- это, возможно, глаза
Приходит конец и судьбу замыкает в кольцо
-- где зад, где перед, непонятно… где перед - где зад?
А я попытаюсь как можно точней угадать,
Что может лежать между ног, что лежит между ног…
Лимон? Попугай? Водосбор? Полуночный агат?
Подвыпивший гном? Замороженный лаской щенок?
Фонтаны? Сады? Океана токсичная ртуть?
Прогоркший томат? Хризолида прозрачная грань?
А рыбы уходят, чтоб в горькой воде утонуть…
И птицы уходят, чтоб мертвый песок собирать…
Я снова во сне как основа весенних снегов
По брови в крови, по зеленое горло в вине
Гони меня вон, там вовне я постигну любовь
Любое из двух: или к свету иль в черном огне.
И люди бегут, чтобы в поезд последний попасть,
И падают в пропасть, чтоб там целовать сапоги
Того, кто невесел и сульфуром смазана пасть,
Того, кто печален и "бог надо всеми боги"…
Ну что, растерялись? И сам я понять не успел,
Того, что сказал, того, что не смог донести…
Разбей меня об пол, и втай преломи над мной мел,
И белые кости ударь и промямли "прости!"
Есть хитрость такая, как лучше устроить побег,
И есть - как остаться на самом центральном посту,
О, дайте мне в лоб, чтоб с размаху я грохнулся в снег,
И тресните в глаз, чтоб мешком опустился на стул…
И в этот момент я открою под пыткой секрет
Последних границ и бессмертных финальных духов,
Оков и патронов, кристальных как ночь сигарет,
Основ, поцелуев, и черных как небо богов…
А лучше еще подарите мне тайный флакон,
Несущий в себе то, что есть или то, чего нет,
Я выпью тебя, как несбывшийся мартовский сон,
Как умерший кот лобызает хрустальный скелет.
Пора закругляться, и так я довольно сопел,
И в черную кожу зачем-то натужно дышал…
Я спал, озирался, потел, возмущался и ел,
И мрачные норы, от зла задыхаясь, копал…
Лицо есть ладонь, твои волосы - лужи чернил,
Нам гиппопотам ухмыляется глядя в окно…
Я жил, я страдал, я, наверное, слишком любил
Смотреть как бело на заре, и как в полночь черно.
"Aley nouharne deloske atay perenar,
Zhuteyko rakisto favara-kitayno agan…
Megale haor peresad adonaye atar
Shano ney-kavale mava-perene-okatan!"
Вот так говорил я на третий как водится день,
И руку держать не умел, и не ног волочить…
Прощайте, друзья, я хотел научить вас как жить,
Но видно не вышло, и свет обезличила тень…
И труп обезличила злая какая судьба
И зуб расшатался, и лоб проломился, и глаз
Из ласковой впадины выпал, лишь бабы мольба
Коснулась и нас, тихо-тихо коснулась и нас…
Колдун повернулся на левый отлежанный бок,
Качели качнулись, и черт начал прятаться в сон…
Над вечными безднами плавал проснувшийся Бог
И не понимал, что к чему и откуда сам Он…
Другие статьи в литературном дневнике:
