Милый, в мою глухомань не доходят письма,
ты оставляй их в сторожке глухому Вилли -
он их прочтёт вместе с шорохом ржавых листьев,
он их прочтёт вместе с хлопаньем птичьих крыльев.
Милый, в моем захолустье светло и дружно,
небо всегда - в лазурной хрустящей пачке,
нежные земли не знали объятий стужи,
души не помнят смеха, не помнят плача.
Милый мой, имя твоё — как чугунный якорь,
звон колокольчиков: динь-дили-дили-дили...
Вилли над письмами снова возьмется плакать,
старый кладбищенский сторож - нелепый Вилли.