Инга Сташевска. Жертвоприношение.
Они все шли и река текла, трава шелестела "Барух ха-Шем",
и кто-то, шепотом: "Иншалла"... Cлужанки прятали малышей,
седой привратник (нож в рукаве), захлопывал дверь,
проверял засов...
В клинике выключают свет ровно в десять часов.
Врач теребит на пальце кольцо, думает о Мари,
и накрывает палаты сон, переходящий в тревожный стон,
после - в сдавленный крик.
Приходит и говорит - не ори,
зажимает ей грязной ладонью рот,
- Мириады миров у тебя внутри,
тысячи лет, серебро костров.
Козочка, ты - бесценный сосуд,
нести да не расплескать!
(Их было много, ханжей и сук,
всех богомольных каст).
И, захлебываясь слюной,
(вдоль коридора кричат - врача!)
- жидовской крови - разрешено
пока что - восьмая часть.
И будет потомство твоё - что грязь -
рожать и рожать рабов.
В преддверии звонкого января
грядёт справедливый Бог!
Родишь царя к белоснежной зиме...
(Заклинило двери, ещё рывок -
Ладони ищут острый предмет,
в кровь расцарапывают живот.
Врач второпях роняет шприц,
санитар затягивает ремни -
в полях колосился капризный рис,
они все шли и считали дни.
Туманы, тучи - за слоем слой,
в мутном небе хотя бы одна звезда!
Свивали чётки цветной петлёй,
и повторяли: "Не опоздать..."
01.01.2018
Другие статьи в литературном дневнике:
