Прощай, Кузя...Сергей Борисович КУЗНЕЦОВ (6 января 1964, Медногорск, Оренбургская область, РСФСР, СССР – 7 ноября 2022, Оренбург, Россия) – советский / российский композитор, музыкант, поэт, автор песен (самая известная из них – «Белые розы»). Основатель групп: «Ласковый май» (1986), «Мама» (1989), «Чернила для пятого класса» (1992), «Чернильное небо» (2000), «Стекловата» (2001), «Новые формы» (2004), «Радуга ночью» (2006), «ALIS» (2001), «Ангел и Кот» (2007), «Лёха» (2009), «Spice Boys» (2011). Рос без отца, его мать Валентина Алексеевна Кузнецова была директором Оренбургского дома отдыха в Медногорске, они жили в общежитии на территории дома отдыха. Когда Сергею было 8 лет, мать купила пианино, но оно его не заинтересовало, и через год его продали. В 12 лет нашёл детонатор и после взрыва испытал на себе клиническую смерть, целый год провёл в больнице с забинтованными глазами, перенёс несколько операций и тогда же увлёкся группой Space. С. Кузнецов: «В тринадцать лет я начал работать киномехаником. С раннего детства я мечтал об этом! И сбылась эта мечта так рано благодаря тому, что мама уже была директором дома отдыха и меня оформила на вышеупомянутую должность. Надо сказать, что выполнял я свою работу честно и с любовью, уйдя в неожиданный отпуск по совсем необычной причине. Дома случайно активировал детонатор, который используют для взрыва горных пород. Зря я это сделал. Большая потеря крови, множественные осколочные ранения, кома, серьезная травма правого глаза и, как следствие, – сложная операция, двухмесячный постельный режим с забинтованными глазами – это когда происходящее вокруг только слышишь, да и то после того, как последствия контузии прошли». Было о чем подумать «мальчику» за эти семьдесят дней. И «мальчик» о многом передумал и многое познал! Он познал, что такое настоящая боль, стал понимать, как плохо приходится тем людям, которые навсегда лишены зрения. Он начал задавать себе совсем-совсем не детские вопросы и сам давал на них ответы. Узнав о том, что на соседней койке поселился десятилетний мальчик Саша, которого привезли из какого-то далекого поселка, и поэтому его никто не навещает, стал делиться с ним теми продуктами, которые приносила мама. А однажды проревел всю ночь, узнав о том, что Сашу привезли не лечить, а просто на формальное обследование... Поздно было лечить. Глаукома была в запущенной форме, и Саша никогда не будет видеть. НИКОГДА. Это страшно, когда ты видишь беспомощность и бессилие врачей, которые спасли твое зрение, но ничем не могут помочь Саше. С. Кузнецов: «Когда сняли швы и повязку, и мне разрешили понемногу вставать, я впервые увидел Сашкино лицо. Красивые и огромные выразительные глаза, которые никогда не будут видеть! Мы подружились. Я помогал ему передвигаться по отделению, водил в столовую, в игровую комнату, в туалет и душ. Сашка стал для меня как бы родным. Я рассказывал ему о своей жизни, он мне – о своей. Я знакомил его с миром, который он никогда не видел, прожив в нём десять лет. А он знакомил меня со своим миром – миром теней и фантазий. Никогда я не видел его грустным, плачущим. Это я тихо ревел, когда он засыпал со мной в одной кровати после сказок, которые я читал или рассказывал ему перед сном. Удивительно – за три месяца, проведенных в больнице, я познал куда больше, чем за мои двенадцать лет. Первую настоящую боль, изоляцию от мира света и красок, первое настоящее сочувствие и первую злобу на бессилие, на невозможность что-либо изменить, первую настоящую дружбу, хотя я бы назвал это другим словом. С тех пор я начал делить жизнь на части, на периоды. Да так наверное и у всех людей – ощущение «до и после…». Меня выписали, а Сашку перевели в другую больницу. Я пытался узнать в какую именно. Оказалось – в Москву его отправили. Так вот и окончилась наша дружба. Больше мы не встречались». После больницы в школу Сергей пошёл не сразу. Ещё месяца два проторчал дома – назначили такой режим. А когда в школу вернулся, понял – отстал в учёбе. Отстал навсегда. Да и не было особого желания учиться. «Не хочу учиться, не хочу жениться, все бабы – дуры, весь мир – бардак, вокруг всё построено на лжи и на лицемерии; сбор металлолома превращается в дежурное воровство железок одним классом у другого, и, если в этом мире и осталось немного правды, так она в том, что конец света не наступает лишь потому, что ему просто лень». К таким вот выводам он пришёл в свои тринадцать лет, и единственным светлым лучиком правды и добра для него оставалась мама. А ещё Осень и музыка группы «Space». Работая механиком в кинозале серьёзно стал заниматься музыкой, начал сочинять свои мелодии. С. Кузнецов: «Никогда особо не увлекался музыкой, а тут случайно услышал ЭТО, и перевернулось все во мне. Не... Не все так плохо! Кроме книжек, любимой работы, бутылки пива с сигаретой и первыми опытами с мастурбацией есть еще и то, чего мне так не хватало в этом мире. Есть музыка «Space»!!! А времени для занятий на инструменте хватало. И я начал учиться. Сам. Без чьей либо помощи. Вот так постепенно и овладел инструментом. К тому времени – годам к пятнадцати - созревавшая у меня в голове (или там еще где) «коварная» идея начала проситься наружу. С виду-то она, эта идея, казалась весьма безобидной: создать попсовую группу с направлением, которого еще никто не касался. Петь должен мальчишка лет тринадцати. И петь не про «Взвейтесь кострами», а о своих проблемах, которых в тринадцать ох как много!!! Только взрослые так не считают. Они думают, что подростковые переживания – ничто, по сравнению с их проблемами. Глядя на них можно было предположить, что они и детьми-то никогда не были... Ну, это их дело. А мне нужно было как-то двигаться дальше. Решил я попробовать поступить в «музыкально-тракторное» училище. Это я его так называл...». В 16 лет пытался поступить в музыкальное училище, но его не приняли, так как не знал нотной грамоты, хотя на слух он уже тогда мог подобрать любую мелодию. Через год закончил музыкальную школу экстерном (пятилетний курс – за один год). С. Кузнецов: «Ну, пришёл. Рассказал о своем неполном среднем образовании, упустив, конечно тот факт, что и неполным среднем его можно было назвать лишь окончательно потеряв совесть где то в подвалах и на крышах домов, где я проводил учебное время. Сыграл что-то там на пианино им. Рассказал, что музыке нигде не учился. Конечно, они, эти преподаватели, весьма были удивлены моими данными, но все же решили, что музыкальное училище – не экспериментальная лаборатория, а солидное заведение, и поступать туда надо с соответствующими взглядами и подготовкой. Пусть и с неполным среднем, но хотя бы с оконченными пятью классами музыкальной школы. Ну, ничего не поделаешь. Пришел я с флагом капитуляции все в ту же музыкальную школу. С повинной, так сказать, явился. Раскаялся в своих малолетних грехах, в том, что бросил в детстве обучение музыке лишь по своей лени и наивности. Простили они меня. И договорились «стороны», и заключили устное соглашение о том, что «сей отрок обязуется за один год честно пройти весь курс пятилетнего музыкального образования, после чего, сдав с честью и достоинством все экзамены, получит аттестат об окончании этой самой школы». Так оно и вышло. Окончил я за год весь курс обучения. Честно закончил и поступил наконец-то в музыкальное училище. Приняли меня на ДХО – это значит Дирижерское–хЕровое отделение (ненавижу хор!), получил я статус полноценного студента. Ненадолго, но получил». В 17 лет поступил в музыкальное училище на дирижёрско-хоровое отделение, просил перевести его на теоретическое отделение, но ему отказали, и, проучившись семь месяцев, он ушёл. С. Кузнецов: «Выходило так, что по предметам, которые мне нравились и были нужны, я получал пятерки, а по основному предмету – дирижированию – были сплошные тройки да двойки. Так же дело обстояло и с общеобразовательными предметами. Учителя, почему-то, настаивали на том, я могу не подготовиться вовремя к сольфеджио, теории музыки, но математику и английский выучить обязан! Я как-то намекнул им, что пришел, вообще-то, учиться музыке, но понят не был. С тем и ушёл из училища, потеряв надежду на всякое музыкальное образование, надежду на взаимность (девчонка с того же отделения) и стипендию в размере тридцати рублей в месяц. И не жалею. Зато я обрёл ощущение свободного времени, полную уверенность в том, что для того, чтобы писать музыку совсем не надо учить русский язык и влюбляться в девочек. Есть варианты... Ну, и продолжал работать киномехаником. Правда, доставали вечерней школой: «Ну, что тебе, трудно два раза в неделю сходить туда? Условия же нормальные! Пришёл – пять, не пришёл – четыре». Но и эту проблему я как-то обошёл. А музыкой продолжал сам заниматься». Служил в Саратовской области в войсках химзащиты, играл и пел в армейской группе «Контакт 730». Тогда же были написаны и исполнены первые песни «Маскарад», «Вечер холодной зимы», «Встречи», «Старый лес» (запись не сохранилась). С. Кузнецов: «По вечерам собирались в армейском клубе, играли песенки сомнительного содержания и сомнительных авторов типа меня. В то время я уже начал писать понемногу. Некоторые известные хиты, которые потом слушала вся страна, были написаны именно в армии». После армии работал артистом музыкального кружка в школе-интернате № 2 г. Оренбурга. За то время, когда он был в армии, директор сменился. Им стала бывший директор Акбулакского детского дома Валентина Николаевна Тазикенова, она привела с собой несколько своих воспитанников, среди которых был Вячеслав Пономарёв, которому уже исполнилось 18. Вместе решили создать музыкальную группу, долго искали солиста, которому должно было бы быть по замыслу Сергея от 12 до 13 лет. Слава Пономарёв предложил сделать вокалистом Юру Шатунова, парня с музыкальным слухом, который в то время был воспитанником Акбулакского детского дома, и они ночью поехали за Юрой. Юра хорошо пел, и Сергей решил сделать из него звезду. Юру обижали на новом месте, и он сбежал к тёте. Кузнецов пообещал защиту, и Юра вернулся. С. Кузнецов: «У меня сегодня две новости – одна хорошая, другая – не особо... Первая новость – я написал специально для Юрки первую песню, и мы отрепетировали её. «Вечер холодной зимы». Вторая новость – Юрка ударился в бега. Ну, где его искать – было ясно. У своей тетки в посёлке. Вот меня и командировали за ним. Чёрт возьми! Рано еще метелям–то... Но вьюга разыгралась не на шутку. Я бродил по поселку часа два, пока не нашёл его дом. За эти два часа–то и родилась «Метель в чужом городе». Ну, нашёл я его. Привет, говорю, что же ты из «инкубатора» свалил? Он, конечно, объяснил мне причину. Я не буду здесь все это комментировать, но те, кто виновен, позже своё получили. Больше Юрку никто не трогал. Начались ежедневные репетиции. Мы поставили перед собой цель – подготовить концертную программу к Новому Году. «Мы» это теперь – Юрка Шатунов, Слава Пономарёв, Сергей Серков и я – группа без названия. У каждого своё дело. Юрка занимался вокалом, гитарой и на клавишах, Славка – бас-гитарой, Серёга – за световым пультом, а я писал песни и мы их разучивали. Конечно, вместе с нами тусовались и другие пацаны. Кто-то помогал, кто-то – наоборот. Но было весело!».
28 декабря 1986 года состоялось первое выступление и рождение группы «Ласковый май», появились первые песни, которые позже стали хитами. С. Кузнецов: «В общем, к Новогодней дискотеке репертуар был готов. Только с названием группы была загвоздка... Я как-то предложил название из строк песни. Название довольно символично, но как-то слащаво звучит. Никому из нас не понравилось. И мне тоже. «Ласковый май». А символично потому, что в песне была такая фраза: «Но ласковый май вступит в права...». Подумали мы и решили пока с названием повременить. Только всё равно пришлось его оставить… Когда до выхода на сцену оставалось минут десять, мы переглянулись – ну, как назовёмся? Все вопросительно смотрели на меня, а я на них. «А, Бог с ним... Пусть так и будет. – «Ласковый май». Весной 1987 года на фестивале творчества детских домов, связанном с днём рождения В. И. Ленина, группа выступила с песней «Тающий снег». Жюри не понравилось, что подросток поёт песню о любви, и Кузнецов лишился работы. С. Кузнецов: «Юрка делал большие успехи в музыке. Он буквально за несколько недель освоил клавишные... Конечно, он не стал виртуозом за такой короткий срок, но подбирал любую мелодию с ходу. Начал кое-что понимать в гармонии... И всё же на первом месте из его увлечений был хоккей. Довольно больших трудов стоило мне затащить его с улицы на репетицию. Вот интересный факт. Нужно было записать вокал на «Тающий снег». Песня была уже отрепетирована давно, фонограмма готова, оставалось только спеть. Уж как мы его уговаривали! Он ни в какую... У нас, говорит, только игра началась, а вы со своей песней за@бали! Уговорили мы его. Он пришёл в комнату, где мы делали запись, прямо на коньках, при этом перерезал несколько кабелей этими коньками. «Я нечаянно... Оно само...». Встал у микрофона, спел песню «насквозь», с первого дубля и снова ушёл играть, перерезав по пути еще несколько кабелей. Лёшка Андриевских потом долго паял их. Мы прослушали запись. Всё чисто. Спел на 5! Вот так постепенно мы осваивали студийную запись. Поэтому если услышите случайно старый вариант этой песни, помните – он записывал её, не снимая коньков... В конце апреля вызывает меня к себе в кабинет директор. Надо, говорит, пару песен спеть на каком-то там смотре художественной самодеятельности детских домов и интернатов. Ну, надо – значит надо... Приехали мы на эту тусовку в спешке и суете. Народу – тьма. Хоры там разные, танцевальные коллективы. В спешке вышли на сцену, спели под «минус» «Тающий снег» и «Лето». После меня вызывают в кабинет, где заседает жюри. У них там, оказывается, все по-серьёзному было – присвоение первых, вторых и третьих мест, вручение грамот разных. А вся эта тусня, как потом выяснилось, проводилась в рамках «Дня рождения незабвенного Володи Ульянова». Во, бля, думаю – «попали» мы с нашим-то репертуаром! Вот члены жюри и сидят в недоумении, и смотрят на меня. Я стою, глаза в пол. «Думали мы тут, думали, – начал один из членов, – я бы лично вам первое место дал, но сами понимаете, что это за смотр... А вы с такими песнями... Можно же было что-нибудь патриотическое подготовить...». Я ответил, что песня «Лето» тоже патриотическая песня. В общем, кончилось всё это тем, что мне пришлось уйти из интерната. Вернее, меня «ушли». Впрочем, это особо не помешало нашей работе с Юркой. Я устроился в ДК «Орбита», и мы продолжали репетировать, записывать песни. Иногда на дискотеках Юрка пел». Работал в Доме культуры «Орбита» до осени 1987 года, потом его попросили вернуться в школу-интернат для проведения дискотек. На новогодние праздники Кузнецов записал музыкальную фонограмму («минусовку»), и с ней группа стала звучать гораздо лучше. Потом, благодаря Наталии Владимировне Труниловой, состоялась первая запись в Доме творчества, которая была готова 18 февраля 1988 года. Несколько кассет Кузнецов дал на реализацию продавцу Виктору Бахтину, который работал у железнодорожного вокзала. Благодаря этому кассеты попали в другие города, и страна услышала «Белые розы». С. Кузнецов: «Осенью, в один из вечеров, мы с пацанами, которые работали тогда в ДК, очень даже неплохо «поднакушались водовки». Но как до дома добрался, помню ясно и четко. Помню, как в голове вертелась совсем неподходящая для данного состояния глупая фраза «белые розы». С чего бы это? Какие розы? – Это я размышлял остатками сознания и совести. На этих мыслях и заснул. Утром, как обычно, заварив чаю покрепче, сел за инструмент. Начал что-то тупо импровизировать, почти на уровне подсознания. Я частенько вот так, отключаясь от Этого мира, импровизировал. И снова в голове нелепая фраза – «белые розы». Странно... А минут через пятнадцать читал текст, написанный, почему-то ручкой с красной пастой. Я никогда не пишу красным, а в этот раз просто под руку попалась именно эта ручка. Он до сих пор лежит у меня, этот листок – оригинал песни. Правки, зачёркивания... Это я потом узнал, что один человек родом из Оренбурга создал в фашистской германии антигитлеровскую организацию «Белая Роза». Да уж. Мир теснее, чем мы думаем... В этот же день мы с Володей Туманиным (звукорежиссёр) записали фонограмму. Приехал Юрка, послушал. Мы с ним несколько раз пропели песню. Я подправил кое-что. А на следующее утро решили писать. Спели первый дубль. Я занялся чисто технической работой и совсем не замечал, чем мой пацан занят. А Юрка просто захотел попить водички. Вот только никак не мог он предположить, что в бутылке из-под шампанского была не вода. Перекись гидропирита там была. Это мы приготовили для дыма на дискотеку. Я метнулся к жаждущему, но было уже поздно – Юрка отхлебнул порядочно. Тут же конечно тошнота, рвота. Вызвали «скорую», промыли желудок. Ему вроде полегчало. А через час снова то же самое – мечется, места себе не находит... Вызвали ещё раз. Слава Богу – все обошлось. Тут уж не до второго дубля. Решили оставить это на потом... Вот так, через Боль родилась эта песня. Позже мы, конечно же, её перепели. А тогда, осенью 1987 года уж не до этого было. Юрка неделю проболел. Получается – песни, они как дети... Тоже через Боль?..». В это время в интернате произошла кража музыкальных инструментов, в этом обвинили Кузнецова и запретили ему бывать в интернате и видеться с Шатуновым. С. Кузнецов: «Время шло само по себе, подчиняя и меня, и всех своему темпу, а то самое желание, которое я носил в себе не первый год, продолжало назойливо будоражить мою не всегда трезвую голову. Я мечтал о записи первого полноценного альбома. Сколько я обошёл Домов культуры в поисках необходимого мне оборудования... Но всё бесполезно. Откуда в нашей тогдашней провинции взять хотя бы на время те инструменты, которые нужны были для записи? Ну, вот и всё это привело к тому, что я просто решил наложить голос на концертную фонограмму. А там будь что будет... Итак, 18 февраля 1988 года мы с Юркой приходим в «нашу студию», Кузя (прим. – это он так о себе) выпивает «дежурный» портвейн, прописываем «насквозь» три раза все песни и я сажусь выбирать наиболее удачные дубли. Выбрал. Получилось немного: «Белые розы», «Я откровенен...», «Лето», «Пусть будет ночь», «Седая ночь», «Ну, что «Ласковый Май»? Да что-то мы слышали. Давай возьмём на всякий случай». Альбом я отдал за чисто символическую цену – 30 рублей. Больше я ничего не сделал для распространения его в широкие массы. «Массы» сами нашли то, чего им так не хватало. Через три месяца вся страна слушала «какого-то мальчика из детского дома». Всё, что произошло потом, я, конечно, предвидел, но не в таких масштабах. Пацаны в киоске звукозаписи только и успевали выполнять заказы на наш так называемый альбом. Все остальные группы отошли на второй план. Даже «Мираж» – с утра и до утра записывали только «ЛМ». Я с этого не получал ни копейки, но таковы были условия... Да и не важно для меня было, сколько денег и кто зарабатывает на наших песнях. Главное – альбом пошёл! И в мае месяце его слушала вся страна. Мне снова (теперь навсегда) пришлось уйти из интерната. Причины я называть не хочу, но это не слишком огорчило меня. Плохо было то, что мне запретили заниматься с Юркой дальше... Хотя он тайком и прибегал ко мне. Шла подготовка к следующему альбому. Только вот недолго эта подготовка длилась. Администрация интерната узнала об этом, и Юрка был поставлен в жёсткие рамки. Пришлось на время (как я тогда думал) отложить занятия».
К тому времени появился Костя Пахомов. Он пришёл к Кузнецову и просто сказал, что хочет петь. У Сергея тогда было несколько песен, которые не подходили для Шатуновского исполнения и, переговорив с Юрой и получив его «не против», начал работу над Костиным альбомом. С. Кузнецов: «Стали поступать звонки из разных городов СССР (откуда только номер узнавали?) с предложениями по проведению концертов. А что я мог ответить? Юрку-то никуда не отпускали, и я, не объясняя причины, вежливо отказывал. Но один звонок я не оставил без внимания. Звонил директор Оренбургской Областной Филармонии Игорь Петрович Голиков. Он предложил гастроли по области в рамках ежегодного фестиваля «Русское поле». Я, конечно же, объяснил ему ситуацию и причины, по которым проведение концертов «ЛМ» нереально... Игорь Петрович, имея немалое уважение в администрации города и области, попытался сделать всё возможное. Не помогло. Администрация интерната стояла на своём: «Юра не поедет ни на какие гастроли!». Тогда филармония предложила другой вариант – вместо Юрки взять Костю. А к тому времени альбом с Костей был почти готов, песни разучены – путь на сцену открыт. Вот я и согласился на этот вариант, о чём потом пожалел. Стадионы и концертные залы области набивались до отказа. Люди шли послушать «ЛМ», то есть Юрку, а на сцене работал Костя. Но народ не был разочарован – Костя исполнял и любимые всеми хиты из первого альбома. И всё-таки это было не совсем то... Хотя у Кости и хороший голос, но песни, которые в своё время были написаны для Юрки, звучали в Костином исполнении не совсем так, как хотелось бы мне. Гастроли длились немного больше месяца: с 24 мая по 3 июля 1988 года. Конечно, мы порядком измотались – по три концерта в день на разных сценах и стадионах это довольно напряжно... Получали мы тогда по пять рублей с концерта, но это уже не столь важно – таковы были в то время филармонические ставки. Часто работали сборные концерты вместе с танцевальной группой «Дискомобиль», с Сергеем Сарычевым (если кто помнит – группа «Альфа»). В общем, гастроли пошли на пользу». После нескольких концертов из Москвы приезжает Андрей Разин и приглашает в Москву, где под фонограмму Шатунова в парке Горького работал фальшивый «Ласковый май». В 1988 году по стране ездило несколько фальшивых групп. И поэтому Кузнецов настоял на том, что должен выступать настоящий Шатунов. С. Кузнецов: «Какой же я был лох... Мы встретились с Андреем. Поговорили о музыке, о том, что переживает наша «совковая попса», что «ЛМ» – это то, что нужно именно сейчас! Я объяснил ему ситуацию с Юрой, на что он сказал: «Главное – ты есть! А всё остальное я беру на себя. Я переведу Юру в Москву, и мы начнём сотрудничать. Только и ты помоги мне. Запиши мне альбом своих песен, я неплохо пою, и мы сработаемся! Согласен?» Я, дурак, согласился, не слышав ни разу голоса Андрея. На этом мы и расстались, договорившись, что я на днях приезжаю в Москву, и мы начинаем работу над альбомом Андрея Разина. Каково же было мое удивление, когда я, приехав в столицу, узнаю, что группа «Ласковый май» уже давно даёт концерты в парке Горького! Фонограмма наша, но на сцене другой солист. Я не буду называть его имени по этическим соображениям. Конечно, я пытался, в меру своей наивности, воспрепятствовать этому. Но что можно было изменить? Закон об Авторском праве «не работал», как впрочем, и сейчас... Можно, конечно же, было послать всё и уехать домой, что я и собирался сделать, но Андрей уговорил меня: всё это на время, надо «встать на ноги», заработать начальный капитал, а потом уж и Юрку переведём в Москву, и всё встанет на свои места. Хорошо, что я не уехал обратно домой – понял я, когда поразмыслил немного... Уехав, я ничего не изменю – Андрей и далее будет делать своё дело. А оставшись в Москве, я хоть как то смогу следить за развитием событий. Начали записывать в одной престижной студии альбом Андрею, договорившись, что эти песни ни в коем случае не выйдут в свет под названием группа «Ласковый май». Андрей согласился. Но одно дело – согласиться, и совсем другое – выполнить обещание... Вот так и стал Андрей солистом группы. Я не знаю – его это инициатива или нет, но так уж вышло... Как-то однажды я сказал ему: «Разин! Если бы ты не пел – цены бы тебе не было за твой талант менеджера и продюсера!» А вы что думаете – создав «ЛМ», я в сказку попал? Да ничего подобного... По-моему, это самая большая моя ошибка в жизни – создание этого проекта. Конечно, поначалу всё было вроде как хорошо. Да вы и сами понимаете – тучи поклонниц и поклонников, целые горы цветов – приходилось раздавать, чтобы не завяли. А в гостиничных номерах этим букетам просто не хватило бы места. Ну и, конечно, непрерывные переезды, перелёты из города в город. Прилетаешь ночью, в какой-нибудь город и сразу спать – день будет, как обычно нелёгким... Это из зала все смотрелось полной идиллией... Знали бы вы всю ПРАВДУ!!! Так вот после перелёта и отсыпания в гостинице вызываешь горничную, и спрашиваешь: «Скажите, а как называется этот город?». Надеюсь, вы понимаете её реакцию... Но вы представьте сами: днём концерт в одном городе, а вечером надо не опоздать и быть вовремя в другом... Конечно, удобнее работать сразу несколько концертов в одном и том же зале, но и такое бывало. Рекорд – Йошкар-Ола. Население двести тысяч, зал вмещает от силы тысячи полторы. В этом городе мы отработали на аншлагах неделю по семь концертов в день. В это трудно поверить, но сорок девять концертов, учитывая население города... Приезжаю в Оренбург из Москвы. На несколько дней отдохнуть от студии. Да и вообще от Московской бурной деятельности. Это было началом осени 1988 года. Дай, думаю, схожу в интернат. Хотя мне и запретили подходить к этому заведению ближе одного километра. Ну, хлебнул для повышения тонуса... Юрку мне нашли сразу. И тут я рассказал ему всё. И то, как под его фонограмму работает множество «солистов», и какие за этим стоят деньги (хотя деньги его меньше всего интересовали). После недолгих раздумий он сказал: «Кузя! Я еду с тобой». Я пытался объяснить ему, что это не по закону. Но куда там! Он и слушать ничего не хотел. Тогда мы пошли ко мне домой, и я набрал телефон Разина. «Не вздумай его брать! Приезжай в Москву, и мы все оформим по закону». Ага, думаю, один раз ты уже пытался оформить его по закону... Ну и как результат? Объездил пол-области и вернулся ни с чем. А тут такая возможность – поставить всё на свои места! В конце концов, на сцене должен быть тот, кто все это исполнил. Но Разин был неумолим, хотя и Юрка написал заявление директору интерната. Тогда я на свой страх и риск беру билеты в Москву. Надо было видеть лицо Разина, Когда мы вышли в Москве на перрон! В его глазах смешалось всё: и испуг и радость и ещё, какое-то непонятное мне чувство. Позже понял… Он видел лидером группы только себя! Ну, а потом некоторые формальности – и Шатунов Юрий Васильевич становится воспитанником одного из интернатов города Москвы. На бумаге, конечно». 7 марта 1989 года Сергей Кузнецов покинул «Ласковый май», по его собственным словам из-за моральной обстановки в коллективе. Вскоре начался спор с продюсером группы А. Разиным, который не прекращается до сих пор, за авторские права песен, написанных С. Кузнецовым для «Ласкового мая». С. Кузнецов: «Невыносимо было так «работать». «ЛМ» одновременно в разных городах СССР… Согласились Слава Пономарёв, Игорь Игошин, Сергей Седов и Саша Прико. Вместе с Сашей Прико записали мы наш первый с ним альбом. В него вошли песни «Розовый вечер», «Всё», «Взрослые», «Медленно уходит осень», «Глупые снежинки», «Ты просто был» ну и т.д. Также продолжали гастролировать, только уже с другим названием группы: «Мама». Где только не пришлось побывать... Даже на войне. Многого тогда мы насмотрелись. Привыкли к тому, что в зале вместо аплодисментов люди палили из автоматов вверх – это они так выражали благодарность, знак того, что песни нравятся. И в заложниках пришлось побывать. У кого – не скажу. А забавно порой бывало – работаем в посёлке, в ДК, а через гору – Азербайджан. Ну, и палят оттуда из «града». И в Сухуми были. Прямо перед началом боевых действий. Уехали оттуда за день до войны. А домой приезжаем – по ТВ показывают наш санаторий в Сухуми, корпус, где мы жили, а вместо наших окон и балкона – пробоина здоровенная от снаряда! А вообще, где бы мы ни были, будь то Армения, Азербайджан, Грузия, Абхазия – везде нас тепло принимали. Только недолго это продлилось, до 1992 года. Времена начались трудные, не до концертов людям. Тогда и прекратила существование наша группа». После ухода из группы и до нашего времени Сергей Борисович живёт в Оренбурге, активно (по состоянию на конец 2016 г.) продолжает заниматься музыкой, запустил множество проектов. Успеха «Ласкового мая» никому из них повторить не удалось, но определённую известность и популярность обрели его следующая группа «Мама», куда вошли ребята, ушедшие от А. Разина вслед за ним, «Чернила для пятого класса», «Стекловата». Изредка сотрудничал с повзрослевшими участниками своих бывших групп, другими самостоятельными коллективами. В середине-конце 2000-х записал три альбома инструментальной музыки «Пятое измерение». Названия композиций отсутствовали, вместо их стояли какие-то непонятные буквы и цифры. Объяснил он это следующим образом: Записи эти (не все, конечно) разошлись по Интернету в среднем качестве. Кое-какие композиции обрели названия – то ли сам Кузнецов в итоге их озаглавил, то ли те, кто распространял через различные сайты и торренты. В 2009 году был снят фильм «Ласковый май» повествующий о становлении группы, роль Сергея Кузнецова (в титрах – киномеханик) исполнил актёр Максим Литовченко. Вышла в свет книга воспоминаний «Ты просто был». Жена – Елена Савельева – певица, псевдоним Лёха. В 2016 году из СМИ стало известно, что у Сергея Кузнецова обнаружили цирроз печени. В 2019 году Кузнецов в интервью сказал, что получает авторские отчисления за свои песни в размере около 2000 рублей и пенсию по инвалидности в размере 8000 рублей. Скончался 7 ноября 2022 года на 59-м году жизни у себя дома в Оренбурге. Предварительной причиной смерти стал сердечный приступ, у него произошёл отрыв тромба. (По материалам сайта ВИКИПЕДИЯ и музыкального портала С. Кузнецова) * * * CD 1. Инструментальные композиции-1 1. Intro-3-1 Записи 1995-2001,2015 гг. ССЫЛКА на СКАЧИВАНИЕ: http://yadi.sk/d/sClmCNmU-YHmNQ Размер архива: 109,5 МБ * * * CD 2. Инструментальные композиции-2 1. Вальс дождя Записи 2001-2007 гг. ССЫЛКА на СКАЧИВАНИЕ: http://yadi.sk/d/3choyGR92pZXvA Размер архива: 109,3 МБ * * * CD 3. Инструментальные композиции-3 1. PJK Записи 2001-2008 гг. ССЫЛКА на СКАЧИВАНИЕ: http://yadi.sk/d/LDkF7a_LuVHRRQ Размер архива: 109,7 МБ © Copyright: Холодный Берег, 2022.
Другие статьи в литературном дневнике:
|
