Маша Майерс Миссис Смит18 декабря 2012, 21:44 Я не знаю, зачем умные здоровые американки усыновляют Я не могу даже вообразить ту степень сострадания, которая заставляет этакую миссис Смит из штата Аризона переться через полпланеты, сайгачить через барьеры и препятствия, платить-договариваться-платить-договариваться, чтобы безнадежно больного Антона или Сашу тащить через полпланеты обратно. А там его лечить-лечить-лечить, скорее всего без особой надежды, без перспектив, без вообще какого-либо осознанного понимания этого странного американского будущего. Мне всегда говорили, что больной родной человек – это крест, что его надо нести до конца, до упора, до издыхания. Немыслима трусость и предательство. Все эти дома престарелых, детдома, приюты и прочее – нельзя-нельзя-нельзя! Но я не помню, чтобы кто-то утверждал, что этот крест надо специально где-то у черта на рогах искать, и потом тащить добровольно. Я не миссис Смит. У меня своих детей нет, не то что приемных. Я смотрю на своих подруг – вот они-то смогли! Или, если не смогли, то они взяли ребенка из приюта: поздоровее, посимпатичней, славянской внешности. Они нормальные девчонки, я ими искренне горжусь. А все эти Анжелины и Мадонны со своими ВИЧ-инфицированными приемышами из Черной Африки – они просто богатые чудачки. У них и денег полно, и нянек целые тучи, и вообще они пиарятся, конечно, а не то чтобы любят детей. Все вроде бы как понятно. Небо на землю не падает. Если бы не миссис Смит. Она странная. Полная, в идиотской толстовке и джинсах, у нее старый джип дизельный и картонный дом на 5 спален. Типичная дешевая американская провинция, где днем с огнем не сыщешь съедобного кофе, где тоскливо по вечерам в третьесортных барах, где лучшее развлечение – кино или боулинг, где вторую мировую войну выиграли американцы в 19 веке, а главный местный авторитет – очкастый пастор, с которым у миссис Смит теплейшие отношения. Она любит поболтать с ним после воскресной службы про погоду и про добро. Миссис Смит давно и усиленно думает про добро. Какое странное у нее в голове добро, откровенно говоря. Ей кажется, что добро надо нести всем, всегда и без разбору, и тогда Боженька забронирует для нее место в раю на верхней полке. Она плачет у телевизора, когда ей показывают бомбардировки Палестины или землетрясение в Китае. Она ужасно нервничает, когда рассказывает про раненых людей – у нее глаза из щек вываливаются, а нос становится темно-красным. Она противная и трогательная до невыносимости. Она искренне хочет сделать этот мир лучше, и себя лучше. «А как?» – спрашивает миссис Смит у пастора. И пастор – тот, очкастый, рассказывает ей про миссионерство и про Христа. Дальше – дело техники. Переполненная добром, этим странным американским добром, выпестованным на просторах Аризоны, благословенным очкастым пастором и приправленным кетчупом из бутылки, она прется через полпланеты, чтобы Антону или Саше – русским, маленьким, немощным – дать шанс. Какой шанс? Зачем?! На хрена?! Может и шанса вообще никакого нет?! Не понимаю, хоть убей, не понимаю. И миссис Смит не понимает, кажется. Но не так как я, а как-то по-другому не понимает. Она просто едет и делает. Она чувствует добро и делает добро. А что делаете вы, твари? Объясните! Мне-то ладно. © Copyright: Борис Рубежов Пятая Страница, 2012.
Другие статьи в литературном дневнике:
|
