Еврейский взгляд Л. Толстого,

Книга Валерия Каджая - это ответ бывшего восторженного ценителя и поклонника Солженицына, разочарованного его последней книгой. «Как горько и обидно, - пишет он во введении, - что писатель, бывший почти полвека властителем дум всех тех, кто не хотел жить по лжи, стал властителем дум Бондаренко, Проханова, Крутова, Макашова... кто и прежде жил по лжи, и продолжает жить по лжи поныне».
То, что книга Валерия Каджая - это ответ на книгу Солженицына, я прочитал в аннотации. Однако, углубившись в чтение, вскоре увидел, что это не совсем так. Автор не следует за главами критикуемой книги - это было бы скучно и неплодотворно. Он не отвечает Солженицыну, да тот его (и никого другого), собственно говоря, не спрашивал. К тому же книга Каджая глубже в историческом и культурологическом аспектах, охватывает не двести лет, а тысячелетия, включая современность, и шире территориально, поскольку Россией не ограничивается. В целом это самовыражение представлений автора по так называемому «еврейскому вопросу», которое явилось обобщением многих его аналитических работ, публиковавшихся десятилетиями. Но что безусловно - поводом для данной публикации явился двухтомник Солженицына.

Маленькая главка в новой книге обозначена как «вход в тему». Читателю предлагаются две цитаты. Они родственны по содержанию, только в одной из них экономическая система (капитализм) и демократия объявлены «детищем евреев», а в другой - «творением евреев». Первая цитата - из книги Солженицына «Двести лет вместе», вторая - из гитлеровского опуса «Моя борьба». Еще пара цитат, на сей раз о коллективизации. Чем эти цитаты отличаются, так это числом погубленных евреями (?!) русских крестьян - по Солженицыну их 15 миллионов, по Гитлеру - 30 миллионов. «Повторять почти слово в слово Гитлера в этом контексте для русского писателя, по-моему, верх непотребства, - пишет Каджая. - Что тогда говорить о скинхедах, цепляющих на рукава свастику и приветствующих друг друга нацистским выбрасыванием руки? Они-то не ведают, что творят, не ведают того, что Гитлер замышлял уничтожить русский народ практически полностью - не 15, не 30, а все 150 миллионов, оставив незначительную часть его для обслуживания господ-победителей. Солженицыну все это хорошо ведомо!».

«Ни один народ, - констатирует автор, - не замифологизирован до такой степени, как евреи. Не избежал магии этих мифов, столь плотно окутавших историю евреев, что они сами стали их историей, и Александр Исаевич Солженицын в своей последней книге «Двести лет вместе». Беру на себя смелость утверждать, что сама книга - от начала и до конца - в своем роде полное собрание этих мифов, освященных авторитетом нобелевского лауреата и патриарха русской свободной мысли».

Одним из выражений солженицынского мифотворчества является внесенное им толкование двух революций 1917 года: Февральская трактуется еще как в какой-то мере «русская», Октябрьская - как «еврейская». «В ее идеологии, - утверждает Солженицын, - сыграла значительную, доминирующую роль та абсолютная непримиримость к русской исторической власти, на которую у русских достаточного повода не было, а у евреев был. И русская интеллигенция усвоила этот взгляд». «Вот так, походя, - пишет Каджая, - облив грязью русскую интеллигенцию, Солженицын в очередной раз извратил историческую правду. Более чем у кого бы то ни было в России, именно у русских в первую очередь накипела абсолютная непримиримость к русской исторической власти, то есть - к самодержавию. Монархист Солженицын органически не в состоянии образумить в этом вопросе Солженицына-правозащитника. Непримиримость к самодержавию пропитала все слои русского общества - от беднейшего крестьянства до потомственной аристократии».

Перефразируя Ленина, Каджая иронизирует: Лев Толстой как зеркало «еврейской» (по Солженицыну) революции? Из письма Толстого Николаю II, цитируемого Валерием Каджая среди многих интересных, но малоизвестных современному читателю документов: «Самодержавие есть форма правления отжившая, могущая соответствовать требованиям народа где-нибудь в Центральной Африке, отделенной от всего мира, но не требованиям русского народа. И потому поддерживать эту форму правления можно только, как это и делается теперь, посредством всякого насилия: усиленной охраны, административных ссылок, казней, религиозных гонений, запрещения книг и газет и вообще всякого рода дурных и жестоких дел». «С точки зрения Солженицына, это и есть «еврейский взгляд» на самодержавие, но выразил его почему-то русский аристократ... Так что же, это Лев Николаевич усвоил «еврейский взгляд» на самодержавие, или наоборот, евреи усвоили русский взгляд, наиболее ярким выразителем которого был величайший русский писатель?»
Вопросов много, в рецензии всего не охватить. Суть же ответа на главный вопрос, поставленный в названии книги, в какой-то мере выражается автором: «Любой тоталитарный режим, будь он фашистский или коммунистический, держится на принципе:

«разделяй и властвуй», то есть разделяй народы, даже если, как это было в СССР, на словах декларировалась «дружба народов». Не случайно, что после распада СССР национализм так буйно заколосился на всем постсоветском пространстве».
Каджая цитирует Солженицына: «Именно о евреях... выносить общенациональные суждения наиболее затруднительно... Редко какой народ являет собой такой богатый спектр типов, характеров и мнений, от светлейших умов человечества до темных дельцов. И какое бы правило вы ни составили о евреях, какую бы суммарную характеристику вы ни пытались им дать, - тотчас вам справедливо представят самые яркие и убедительные исключения из того». «Оригинальность и новизна сих «размышлизмов», - восклицает Каджая, - замечательна как своей универсальностью, так и всеобщим вселенским охватом, сам Сократ снял бы шляпу, если бы носил ее: замените в этой фразе еврея на русского, на француза, немца, грузина и т. д.- что изменится?». Ничего, конечно, не изменится, и предвзятость автора «Двухсот лет вместе», как ни старался он представить себя объективным, очевидна.

«В 1998 году, - вспоминает Каджая, - когда отмечалось 80-летие расстрела царской семьи и когда упорно муссировались слухи о ритуальном характере этого убийства, якобы совершенного евреями, я написал статью и напечатал ее в журнале «Новое время», где подробно рассказал об истории кровавого навета, тянущейся аж с одиннадцатого века, и что навет сей неоднократно осуждался Римскими Папами, и что из почти двух десятков расстрельщиков царской семьи еврей, да и тот - крещеный, был только один, а бойня, учиненная в подвале Ипатьевского дома, ритуалом не может быть по определению, и так далее, и так далее... В день выхода журнала известный комментатор радио «Эхо Москвы» Андрей Черкизов, а тогда еще и ведущий программы «Час быка» на НТВ, сообщил своим зрителям об этой статье и провел интерактивный опрос - верят телезрители или нет, что евреи используют кровь христианских детей в ритуальных целях. И что вы думаете? Аудитория разделилась практически фифти-фифти: оказалось, что 48 процентов верят в кровавый навет, а 52 - нет... И это в 1998 году! В просвещенной Москве!! Среди интеллигентной публики, которая составляла в основном аудиторию Черкизова!!!»

Почему? А потому, например, что эта злонамеренная клевета внедрена в сознание поколений даже великими творениями русской литературы. Об одном из них Каджая пишет: «У Достоевского Лиза Хохрякова обратилась к Алеше Карамазову с вопросом, убивают ли евреи христиан в ритуальных целях, и тот пожал плечами: «Не знаю…». Лиза прочла в явно юдофобской книге жуткую историю про жида, отрезавшего четырехлетнему христианскому мальчику «все пальчики на обеих ручках», затем распявшего малютку на стене и любовавшегося его мучениями. Алеша Карамазов, которого Федор Михайлович наделил несомненными чертами святости, даже не пытается объяснить впечатлительной девушке, что прочитанная ею книжка — злобный и подлый навет. Яд, которым пропитал Достоевский этот маленький кусочек в «Братьях Карамазовых», продолжает отравлять несведущих людей по сей день. Кто читает сегодня филиппики Достоевского против евреев? Очень узкий круг специалистов или упертых антисемитов. А «Братьев Карамазовых»? Миллионы! И крошечный эпизод, подобно 25-му кадру в кино, остается в подсознании, вселяя отвращение к «кровожадным евреям».

Немало внимания Валерий Каджая уделил в своей книге произведению «Еврей в России» другого классика русской литературы - Николая Лескова. Эта замечательная работа, к сожалению, почти неизвестная в современной России, теперь целиком представлена в приложении. Там же читатель увидит интересные и впечатляющие «Записки губернатора» Сергея Урусова и «Письмо Солженицыну» Льва Копелева. Эти произведения кратко цитируются в основном тексте книги с комментариями автора. Например: «Такой увидел трагедию еврейского народа русский писатель-христианин. Солженицын тоже писатель, тоже выдает себя за христианина, но вчитайтесь в то, что пишет он, и сравните с тем, что пишет Лесков... Но уж коли не охота заниматься самому кропотливым трудом историка, почитай Лескова, почитай Герцена, хоть и не люб он тебе, ибо революционер, противник самодержавия, то есть почти что еврей».

О книге «Вместе или врозь»: «Книга Семена Резника - это не просто параллельное прочтение двухтомника Александра Солженицына «Двести лет вместе». Это еще и раскрытие большой лжи, которую обрушил на евреев человек, когда-то завоевавший наши души призывом «жить не по лжи»... Речь идет не о ложной концепции, в конце концов, заблуждаться могут даже гении. Но Резник приводит конкретные факты прямых подлогов, фальсификаций, передергивания цитат и так далее, - весь тот совсем не джентльменский набор, который использует Солженицын в качестве своего «научного» инструментария. И не один Резник поймал нобелевского лауреата за руку: у лжи, известно ведь, короткие ноги... К сожалению, книга Резника... осталась, увы, почти незамеченной, тогда как, на первый взгляд, совершенно ангажированный труд Солженицына вошел в десятку наиболее читаемых произведений за 2003 год. Вот что значит имя и тема!.. Если бы книга «Двести лет вместе» вышла под другим именем, на нее вообще бы не обратили внимания - серая, плоская и вязкая, как тундра поздней осенью».

Всё так, но не только имя Солженицына и привлекательная тема обеспечили успех его книги. Решающий фактор - другой: книга попала, что называется, в струю поддерживаемой государственной властью идеологии, оттого распространялась и пропагандировалась всеми средствами. Вспомним, что успех повести «Один день Ивана Денисовича» совершенно тогда безвестного бывшего зэка был определён тем, что попал в струю речей «верного ленинца» Хрущева против его соперников-сталинистов, боявшихся раскрытия преступлений ГУЛАГа. Так же получилось и теперь, когда кремлёвские политтехнологи сделали ставку на русский национализм. Солженицын понадобился, а книги-противоядия государством, к сожалению, не востребованы, точно как тогда, в 2002 году, не было востребовано противоядие-антидот, которым отравленных смертельным газом можно было спасти. И Государственная премия, которой Солженицын теперь удостоен, не оставляет сомнений в том, что он - человек государственный и следует государственным курсом.

Когда Валерий Каджая работал над своей книгой, он вряд ли мог предвидеть, что российская власть так обласкает бывшего диссидента Солженицына, но не скрою, что теперь я с особым интересом читал сведенные в его книге воедино факты и мнения о вербовке заключенного Солженицына в стукачи под кликухой Ветров. Процитирую фрагмент: «Шила в мешке не утаить и, как заметил еще Иисус Христос, к которому впоследствии Ветров переметнулся от «кума», ничего нет тайного, что не стало бы явным. Поэтому вполне убедительным представляется предположение Войновича, что свое чистосердечное признание в «Архипелаге» Солженицын сделал как хитроумный опережающий шаг, не дожидаясь, пока сами гэбисты в ответ на его «бодания» не раскроют подноготную своего секретного сотрудника Ветрова».
Тематика рекомендуемой книги, как я уже заметил, глубока и широка. То, что я из нее здесь представил, - это лишь малая выборка.