Мы рождались, чтобы быть потерянным поколением,
Чтобы не дать миру ни одного
Великого безумца и гения,
Чтобы сойти шелухой с костяка городских новостроек,
Чтобы стать мягкой почвой -
И ничего не стоить.
Мы рождались - с младенческим пухом - еще не зная,
Как накроет цветы у сердца рубаха льняная,
Как сведет нас эпоха к плахе таких одиночеств,
Что уже и самим захочется здесь закончиться.
Мы рождались, Господи… Крохотными младенцами,
Мы лежали - слабые, голые - в полотенчиках,
И большими глазами небо в окне запомнили,
До того, как настал для каждого долгий холод.
До того, как с тех полотенец нас руки сбросили
В пустоту увядания вечно царящей осени.
Мы живыми рождались.
Живыми и обреченными,
Боль была голубым стеклом,
Море было черным.
Но когда мы друг друга вдруг находили пальцами,
То хотелось, всему вопреки - хоть на миг остаться.
И тогда прижимались, грелись - к таким же сломанным,
На двоих делили - молчание или слово,
На двоих делили музыку - по наушнику,
И смотрели в Чёрное море,
И просто слушали.
Без пятнадцати гибель, подъезды, ушибы, ссадины,
Чужеродный город, больницы его и садики,
Мы сидели рядом и в грязные окна видели,
Как на площади то и дело меняют идолов.
И на всей земле ничего для нас больше не было,
Кроме общих наушников,
И в них - звучащего неба.
