Оля Скорлупкина
он у меня умер
когда ему было 34, а мне 29
всего 34: остановка сердца
алкоголь, наркотики
образ жизни
образ смерти
мы познакомились
когда ему было 19, а мне 14
вылитый Курт Кобейн времён записи первого
тягучего, тяжелого альбома Bleach
(с длинными волосами)
отрицательный тип
однажды говорит:
я работаю санитаром в морге
хочешь посмотреть трупов?
(или трупы)
(кто знает)
хочу, говорю
*
розовая слякоть февраля
пятый корпус Мариинской больницы
промозглый подвал распадается на две двери
«сначала мы зайдём в правую – там порядок»
и правда, порядок
все на своих местах
«теперь мы зайдём в левую»
смёрзшаяся груда окоченевших тел
соединённых в непотребное голое целое
с торчащими отовсюду всклокоченными головами
и слишком длинными
жёлтыми конечностями
то ли это я маленькая, то ли
груда и вправду
доходит до потолка
я впервые вижу обнажённого мужчину так близко
через несколько лет, сочиняя курсовую работу
о христоцентризме в творчестве Достоевского
перебежками между Гольбейном и Ренаном,
я буду представлять
вполне конкретное тело
мы идём пить виноградный день
однажды целуемся
только однажды
первый, тягучий, тяжёлый поцелуй
*
Потом было много поцелуев и мертвецов.
Работая в роддоме, каждую смену я начинала с прихода в морг,
Чтобы сдать плаценту на патоморфологическое.
Иногда при мне и напарнице происходило вскрытие,
И эти безжалостные массивные женщины,
Не жалевшие даже вопящих рожениц
(Что уж говорить о бритой наголо девочке-санитарке с дипломом филолога),
Вдруг теряли всякую силу.
Отшатывались, замирали,
В ужасе говорили
Оля зайди сама.
Я заходила, чувствуя превосходство и всё им прощая,
Выкладывала кулёчки с последами на соседний стол,
Одинаковые, словно подарки на утренник.
Единственное, что сбивало с толку
И немного застревало в горле –
Красная кухонная доска,
Потёртая до белёсости.
Точно такая же водилась у меня дома.
*
Все эти пятнадцать лет мы не виделись,
Маяча друг у друга на горизонтах,
Обмениваясь парой слов в интернете.
Однажды я узнала, что он работает в том же
Психоневрологическом интернате,
Что и я незадолго до этого.
Я расплакалась и просила передавать
Объятия
Десятому отделению
И поиграть с ним в ладушки.
И, как было обещано в детстве в Алисе в Стране Чудес,
Всё стало понятно, всё стало на свои места
И выстроилось в единую красивую схему, как кружева,
И стало понятно, зачем всё было нужно,
Потому что всё было правильно.
*
Подруга, у которой он тоже умер,
Позвонила и начала с того, что сказала
Оля сядь,
Но вот в чём беда:
садиться совсем ни к чему
я больше ничего не чувствую
я ничего не чувствую, когда вижу мертвеца
я ничего не чувствую, когда вижу новорождённого
я ничего не чувствую, когда вижу ребёнка с отклонениями в развитии
я ничего не чувствую, когда вижу мёртвого новорождённого ребёнка с отклонениями в развитии
это такая расплата за любопытство
даже если его не было
а были
только любовь
и пытка
как ты там
опять в старшей школе и никаких каникул?
Другие статьи в литературном дневнике:
