(из беседы с Дмитрием Конаныхиным, встреча первая, 04 сентября 2021)
+
Смерть отбрасывает свой свет на жизнь. Без смерти жизнь становится бессмысленной.
+
Я хочу хоть в малой степени содействовать Господу в деле воскрешения. Я не могу воскресить людей, как может Он, но могу сохранить у себя их образы. Чтобы они просто так не исчезли, пусть они хотя бы здесь останутся.
+
Бывает, прочитаешь вроде хорошее стихотворение, а через три минуты забыл. А почему? Да потому, что человека надо или удивить, или рассмешить, или заставить заплакать. Но только по-настоящему.
+
Сначала появляется какой-то звук, гул. Потом этот гул начинает оформляться даже ещё не в слова, а в образ строки, что ли. Я начинаю слышать ударение. Начинаю слышать строчку, которой ещё нет. А потом на эту строчку, как на ниточку, нанизываются слова. Может быть, с начала, но может быть и с конца, и с середины. И, как шерстяной клубок ниток, ты начинаешь за эту строчку тянуть. Я просто слушаю себя. И слова слетаются, как ведьмы на шабаш. А когда появляется сырой материал, я начинаю с ним работать: это мне нравится, а это мне не нравится. Пока звук идёт, слышу я его – слова приходят сами. Когда звука нет, лучше не писать.
+
Идеальный образ стихотворения уже есть, когда я начинаю его писать. Как это получается, не знаю. Но то, что я делаю, я подстраиваю под тот идеальный образ, который у меня уже есть. Никакой художественной задачи я перед собой не ставлю. Я слушаю и иду по звуку.
+
Пауза – часть того дословесного бытия, которое, возможно, шире и глубже словесного, и в котором есть Бог. И там, наверное, не надо слов.
+
Особенно удобно спекулировать на усвоенной поэтике. Взял готовое – и пишешь как бы своё, а на самом деле то же самое. Перелицовывают поэтику, то есть берут какие-то поэтические приёмы, которые использует другой поэт, и эти приёмы вместе со своими словами выдают за своё произведение. С такими разговаривать – как с аквариумными рыбками. Они плавают, вроде смотрят на тебя, но ничего не понимают. И воевать с ними бессмысленно. Они всё взять не смогут.
+
«Потому что смерть есть сосуд с любовью»…
+
Мы все – расходный материал. Мы все – кисти в руках Провидения. Оно нами пишет что-то.
+
От первого лица в поэзии говорить сложнее всего. Потому что третье лицо, второе лицо дают укрытие. Ты вымысливаешь себе собеседника, прячешься таким образом. Любая форма иронии, снижения, пародирования какого-то материала, эпигонство – всё это формы защиты, укрытия от чего-то. Высокая, настоящая поэзия – это всегда разговор от первого лица. Поэтому местоимение «я»; но это «я» вмещает весь остальной мир.
+
Вообще не стоит жить, если бояться исчезнуть. Это всё равно, что бояться, что в декабре будет обязательно зима.
+
«Не лей на скатерть вино – это бабушка вышивала»…
+
Меня поразил Иордан. Маленькая, грязная речушка. И тут Иоанн крестил Иисуса?! Ничего общего с картиной Иванова. Минус пафос, минус торжественность… Тертуллиан же сказал: верую, ибо абсурдно.
+
«И творчество Бога ожидает в конечном счёте успех».
+ Дмитрий Мельников
