Аль-Хаят

Часть первая 



Амина

После обеденная жара уменьшалась. В мягком кресле перед квадратным неглубоким бассейном с прозрачной водой, под навесом из сасанидского шёлка сидел старик. Под ногами лежал большой персидский ковер тонкой работы. Его лысую голову покрывал богатый тюрбан, украшенный золотой пряжкой с драгоценными камнями и пером белой цапли. Одет он был в просторный синий кандис с широкими рукавами, на ногах из-под длинной полы с персидским узором, виднелся синий дорогой галеш. Старик сидел на небольшой открытой террасе дворца и наслаждался журчанием тонкой струйки фонтана, бьющего из мраморной чаши в виде цветка. Сытный обед и ласковое солнце убаюкивали его, веки старика тяжелели, и он задремал, склонив голову на грудь и свесив морщинистую руку с лакированного подлокотника резного кресла.
Ему снилось, что он идёт по каменистой пустыне. Солнце стоит над головой в самом зените. Душно и жарко. Горячий воздух извивается змеёй над бесконечной дорогой. Он хочет пить, жажда высушила его рот и кожу. Из наплечной сумки с последней надеждой он достает мех с водой. Пытается пить, но мех пустой, в отчаянии он выбрасывает его. Пустыня до самого горизонта без конца и края простирается перед ним, а солнце словно остановилось, чтобы еще сильнее жечь всё под собой.  Становится всё жарче и жарче, он смотрит на горизонт и идёт к нему, спотыкаясь и теряя последние силы. Вдруг раздаётся голос:
- Иоаким!
И прохладный ветер обдувает его уставшее потное красное лицо.
- Иоаким!
И снова прохладный ветер отгоняет жару от него и дарит ему прохладу, ему становится легче дышать и он, закрыв глаза наслаждается этим кратким мигом.
- Посмотри назад, Иоаким!
Повинуясь, он оборачивается и видит совсем рядом оазис с зелёной травой, с высокими пышными пальмами, с синей сверкающей на солнце водой, он слышит, как журчит родник со спасительной влагой. И вдруг старик замечает в тени деревьев силуэты людей, и они кажутся ему знакомыми. Он присматривается, вытирает глаза от стекающего со лба пота, прищуривается и начинает узнавать их всех и ужас овладевает им.
И снова голос говорит с ним:
- Я их всех забрал к себе Иоаким! Всех до одного, они теперь со мной. Жажда не мучает их, солнце не жжёт их, им хорошо здесь со мной. Если хочешь иди к нам, я приму тебя, и они тоже примут.
И тут он видит, как люди в оазисе поворачивают к нему свои улыбающиеся лица и теперь он уже точно узнаёт их всех, он знает историю каждого из них, он был знаком с каждым из них.
- Этого не может быть! Их забрал не ты, он их забрал.
- Нет Иоаким, ты же знаешь, что он подвластен Мне, поэтому я их забрал и они все со Мной и ты можешь быть здесь, со Мной.
- Но я не могу быть там, я грешен, я виновен перед Тобой, перед каждым из них!
- Покайся Иоаким и Я приму тебя.
- Кто ты?
- Ты знаешь меня!

Пока он спал, из тени коридора показалась лицо молодой девушки, укутавшись в зелёный джильбаб она наблюдала за стариком. Притаившись словно, кошка она ждала, когда он уснёт и только тогда, когда раздался тихий храп, она выглянула из своего тайного убежища. Медленно, крадучись, стараясь не шуметь она подошла к старику, заглянула в лицо и прислушалась. Старик продолжал сопеть, открыв рот и обнажив кривые желтые зубы. Лицо его было напряжено, закрытые глаза подёргивались, под дряблыми веками, но он спал. Ещё раз, оглядевшись по сторонам она обошла кресло и приблизилась к левой руке, которая безвольно свешивалось с подлокотника кресла.
На кисти руки, на каждом пальце старика красовались золотые дорогие перстни с разноцветными камнями, даже на большом крючковатом пальце в широкой оправе с витиеватым узором сверкал и переливался в лучах солнца большой алмаз, но девушка смотрела на мизинец. Там еле заметно поблёскивал потертый маленький серебряный перстень с арабской вязью. На фоне других он казался дешёвым и незаметным, но именно к нему, присев на корточки, она протянула тонкие дрожащие пальцы.
Сердце её отчаянно билось, девушка боялась и тряслась от страха, но желание раскрыть секрет этого перстня победило. Наконец, затаив дыхание, она решилась. Осторожно двумя пальцами она взяла его и потянула вниз, собираясь снять и рассмотреть получше, но в этот момент неведомая сила сковала всё её тело, пальцы словно прилипли к перстню, дыхание остановилось, рука окаменела, девушка не могла сдвинуться с места и ужас от собственного безволия охватил её. В это время расширенными от страха и бессилия глазами она увидела, как морщинистая, дряблая кожа на руке старика, вдруг начала розоветь и распрямляться и под ней запульсировали сине-зелёные вены. Она хотела отдёрнуть руку, но не могла силы покидали её, она издала слабый протяжный стон. Он был не громкий, но старик то ли услышал то ли почувствовал её прикосновение и открыл мутные от сна глаза, увидев рядом с собой девушку он с испугом отдернул руку:
- Амина, что ты наделала!
- Я … - проговорила она и без сил упала на ковер перед стариком.
- Я же говорил тебе не касаться его!
Она открыла большие красивые глаза полные слёз и отчаяния.
Старик поднялся с кресла, несмотря на свой возраст удивительно легко взял девушку на руки и отнёс в соседнюю комнату, положил на широкую кровать, застеленную ярким покрывалом с шелковым балдахином:
- Всё что я теперь могу сделать для тебя, дитя, это только облегчить твои страдания перед неминуемой смертью.
Выдвинув ящик стола, расположенного напротив кровати, он достал небольшой пузырёк с мутной жидкостью, понюхал, налил в фарфоровую чашку чистой родниковой воды из фарфорового кувшина и добавил несколько капель из пузырька. Затем подошел к кровати, бережно приподнял маленькую ослабевшую головку девушки и прислонил чашку к бледным полуоткрытым губам:
- Пей!
Она сделала всего один слабый глоток, остальная жидкость полилась по бледным щекам и заострённому подбородку.
- Этого хватит, спи, глупенькая девочка.
Уставший старик опустился на кресло возле кровати.
Он вспомнил сон. В последнее время он видел его часто. «Теперь, - подумал старик, - в следующем сне, там в прохладном оазисе я увижу стройный и гибкий силуэт моей маленькой Амины».
Он посмотрел на молодое красивое лицо девушки, она была еще жива, но дыхание её становилось все слабее и слабее.
«Ну вот, ещё одна невинная смерть, - снова подумал старик, - видит бог я этого не хотел. Сколько их было этих смертей не случайных и случайных, как эта и сколько ещё будет?»
Он приблизил руку и посмотрел на серебряный потёртый от времени перстень. Перстень, только что серый и невзрачный теперь заблестел, словно его кто-то почистил и отполировал, он будто улыбался своему хозяину.
«Нет, - снова подумал старик, - Амина не случайно к тебе прикоснулась, это не простое любопытство. И уходила она тайком от меня по ночам на другую, женскую половину дворца неспроста. С кем она там встречалась? Глупая девочка была лишь орудием в чьих-то ловких руках и кажется я догадываюсь в чьих. Нам снова пора уходить Аль-Хаят, - старик погладил перстень. Даже самая большая чаша со временем переполняется, а любая дорога рано или поздно заканчивается. Вот и моя чаша переполнена, а дорога подошла к концу. Жизнь уже давно лежит тяжелым грузом на моих старых плечах, и я устал её нести, но теперь, я знаю, что делать. Я уже не боюсь смерти, как боялся раньше и позволю ей забрать меня в чертоги тьмы и червей, но и ты Аль-Хаят больше не будешь блестеть, забирая чужие жизни, я навеки похороню тебя».
Старик снял богатый тюрбан, дорогие перстни с угловатых пальцев, кроме одного маленького серебряного на мизинце, переоделся в чистую, но грубую одежду простолюдина и незамеченным, как ему показалось, вышел из дворца.