Подборка стихотворений на семинар Ю. В. Казарина

ВИКТОР ЛЯПИН
"ДОГАДАВШИСЬ, ЧТО ВРЕМЕНИ НЕТ..."
Подборка на семинар Ю.В.КАЗАРИНА

1.
***
В яблоневых полях слишком медова завязь.
Белые лепестки выстлали нам постель.
Будет для счастья дочь, будет сынок на зависть.
Будет прозрачной — ночь, яблоневой — метель.

Тихий вчерашний бог — солнце в реке утонет.
Бакены и костры. Млечные зеркала.
Бьётся, как певчий дрозд, сердце в твоих ладонях —
губ моих прикоснись, рук моих возжелай.

Медленно, как слова — с теми же лепестками —
полня листвой и мглой ложе согретых глин —
зёрнами в жернова — в воздух, в дыханье, в камень,
в девственные сосцы с ласками слаще вин...


2.
***
Шёл в обе стороны прохожий.
Его поймать пытался дворник,
сломал метлу над красной рожей
и зарыдал, как беспризорник.

Они без отдыха гуляли,
листву сложили возле дома
и ели на костре люляли-
кебабы, запивая сомой.

И подпоясывались ветром,
и шили новые одежды,
и тот, размахивая фетром,
звал этого и плакал "Где ж ты?!"

"Ты в обе стороны пространства
гуляешь так, как будто можешь.
А у меня — судьба и пьянство,
да мётлы, стёртые до дрожи"

А этот только хмыкал странно
над шляпой, над потёртым фетром.
...И в обе стороны пространства
шагал, размахивая ветром.


3.
***
И тайной вечери
их каменный корабль
плывёт в закатной мгле,
в кораллах и в горах,
в песках, в приливах, в днях,
в молчанье и в дожде,
послушный воле волн,
невидимый нигде.

Сладчайший мёд просвир,
лекало из лекал —
он птицам гнёзда свил,
он ночи извлекал.
Плывёт, плывёт, плывёт,
сандал и кипарис.
Кто сбился, кто устал,
кто ловит свежий бриз.

Сказать накоротке,
что эта плоть нежна,
и тают на руке —
мерцанья, снег, луна.
...И катится земля
в глаза, как спелый плод.
...На реки, на поля
плывёт, плывёт, плывёт...


4.
***
Она говорила, целуя ладони:
— Бог с ним, мой небесный, бог с ним.
...И он оставался на мокром перроне,
тот, прежний, под ветром ночным.

Молила, шептала, целуя ресницы:
— Не плачь, мой небесный, не плачь.
Слова распахнутся, и белые птицы
смахнут твою боль неудач.

И пела негромко, и сказки дарила.
И долго глядела во тьму.
— Прости, мой небесный, — она говорила, —
прости эту горечь ему.

Он письмами листья осенние бросит.
Он выбелит жемчугом сад.
Он не возвратится. И где его носит —
не  знает ночной листопад.

Но только в дыханье, но только в дыханье,
но только в прохожем вдали
узнаешь — бредёт... Сквозь листвы полыханье.
За краешек сладкой земли...


5.
ШАЛАМОВ

Они могут убить,
изнасиловать, выжечь клеймо.
И легко вам — "терпи" —
когда смолкло и небо само.

Они могут предать,
на костре тебя сжечь и золу
по листве разметать.
...Исполняя приказ, не по злу.

Огляди свои дни.
И потуже суму затяни.
...Всё, что могут они,
всё, что могут сегодня они...


6.
***
Догадавшись, что времени нет,
он сиреням бормочет нестрого.
И лампадки мерцающий свет
в небеса отпускает с порога.

Вязью грамот плотнеют в словах
раны свежие, берестяные.
Воздух волосы исцеловал.
Манит грешного в дали иные.

Старый служка, бездомен и юн,
прикрывает нестлевшею тканью
горстку слов в одиноком краю:
да пребудет в нас знанье-дыханье.

Не оставленный, пьёт тишину
заповедной реки над полями,
обнимая Россию-жену
белоснежной тоски кораблями.

Он неспешно идёт по траве,
растворяя и вновь проявляя
светлый полог в густой синеве.
...За пределами отчего края...


7.
***
Боже мой, как всё переменилось —
выставлен подрамник листопада;
солнце принимается, как милость;
ливень обязателен для взгляда.

Накатили сумерки Гарреля,
акварели пятен и разладов.
Свечки клёнов алым загорелись
в тёмных, восковых, живых окладах.

Жарких дней у мороси не спросишь.
Открывая окна с влажным плеском,
смотрим, как выгуливает осень
листья в златотканных перелесках.

Над обрывом в золоте метельном
девочка купает добермана.
...Ястребы куда-то улетели,
лодки потерялись за туманом...


8.
***
Единый плод твой, осень — не облако, не дождь,
и облако, и дождь, и мглистая дорога
средь полевых мимоз, их инистая дрожь,
их отданное золото убого.

Единый плод — не яблоко, не вишня,
и яблоко, и вишня, и гранат.
И голые деревья. Так уж вышло.
Их веток талость им самим странна.

Ты мчишься в необузданной метели,
ты отдаёшь без жалости себя —
грядущим вербам, мартовской капели.
Ты жертвенна, уход свой торопя.

Сжигаемой листвы алтарной воскуренья.
Лёд, застилающий глаза. И первый снег.
Единый плод твой, осень — смутное прозренье,
шёлк ткачества, необратимый бег...


9.
***
Облако окутало откос.
Образ бесконечной полноты.
Светоносный, вешний шум берёз
в небе наметался и остыл.

Миро проступает в синеву
из берёст, оживших от тепла,
и в новорождённую траву
смуглая крапивница легла.

Облако касается реки.
Облаком становится река.
И плывут, прозрачны и легки,
в светлой дымке реки-облака.

В тёмных безднах осеней и зим,
в зрелой черноте речной воды —
так и будет жить, душой храним,
образ вечной вешней полноты.


10.
БАБУШКИНА МОЛИТВА

дай бог всем счастья правым и неправым
безгрешным грешным праведным лукавым

дай бог всем света милости терпенья
молящимся молитв и певчим пенья

дай встречи истомившимся в разлуке
скорбящим облегченья скорбной муки

болящим дай стиханья рвущей боли
невольникам возврата из неволи

крылом незримым словом неранимым
дай силы всем любить и быть любимым

кому бог счастье в сердце изливает
не мучает не лжёт не убивает

забитые тщеславием и ложью
пусть все сердца очистит счастье божье


11.
***
Вот и кончился год, устал.
Куртку выстирал — вся в комок.
Ивы к осени подверстал
и в дожде до костей промок.

Я молился тебе. ...Но плыл
снегопад на твоих плечах.
Верба, верба — свеча без крыл,
одинокая, как свеча.

Память выстирал — вся в комок.
Слёзы вытопил — лишь зола.
Я пытался к тебе. ...Не смог.
Тяжела на подошвах мгла.

Ночи перетворил в слова,
раскрошил мне мелок в руке.
...Утопил свет и оборвал
в тёмном инистом молоке.


12.
***
Где птицы говорят с листвой, река с луной —
на эту четверть речи,
недостижимую для бренности земной,
попасть не можешь, человече.

Бормочет осень, листья оборвав.
Ей вторит дождь в плаще из рдяных пятен.
А ты шепчи простейшие слова,
им совершенно непонятен.

Той речи, что ласкает свет,
росу прибрежную срывая,
ты тоже не услышишь, нет,
но и она, поверь, живая.

Ладонь прижми к берёзовой коре,
почувствуй — соки рвутся купно.
...Но ты в своём дому, в своей норе,
где это слово недоступно.

Спокойный говор млечного пути,
межзвёздный шум, небесный помысл —
не внять, не слиться, не произнести,
не разгадать тебе, слепому.

Вей, Гёльдерлин, молись дыханьям рек,
правь лодку в дали огневые
к той части речи, где впервые снег
целует берег, явленный впервые...


13.
***
Жизнь — праздник певчих. Голоса
по майским омутам сирени —
на миг, на век, на полчаса
ткань со-звучаний, со-творений.

Жизнь — праздник певчих. Из печали,
из темноты, из суеты,
чтоб ноты странные звучали,
чтоб музыка, в которой — ты.

Простим угрюмство января,
наполним сумрак спелым цветом.
Жизнь — праздник певчих. Жизнь не зря.
Есть музыка в мерцанье этом.

...И те, в ком слову биться не в чем.
...И кобзари, и звонари.
Жизнь — праздник певчих. Каждый певчий.
Верь — каждый. Что ни говори.


14.
***
На Красной площади краснея от мороза.
На Красной площади, где круглая земля.
Средь барышень, чьи щеки в спелых розах.
Средь прахов, что усами шевелят.

На Красной площади, где купола всё злее,
на Красной площади, где дети неспроста —
коньками резать лёд на мавзолеи,
на смех, на плач, на лобные места.

Кружится снег, и музыка кружится,
и красная кружится ребятня,
и солнце расстегаями ложится
на сладкий морок праздничного дня.

Никто и не отыщет в том сверканье
за шторками потрёпанных времён
ни пугачёвской клетки колыханье,
ни грязный шелест брошенных знамён.

"На Красной площади..." — и навернутся слёзы,
помчит по жилам кровь подземного метро.
...На Красной площади, краснея от мороза,
в мундирах ряженых, в кокошниках Пьеро...


15.
***
Роняет лес, храня, роняет лес
багряный свой, багряный свой, багряный...
И капли на ветвях наперевес —
на честном слове льдистого тумана.

Отпразднуем на клёнах красный крап —
подсказку небу в карточном гаданье,
кому взлетать. ...Вот этому пора б —
красивому, как осени отданье.

Пустот очарованье, голосов
мерцанье — неопознанных и птичьих.
Весь цвет — во мглу, все зёрна — на засов.
Все реки — в лёд. О, скудное величье...

Бушует лист — уже почти исчез.
Кружится, бьётся, как бездомный пьяный.
Роняет лес из ран, роняет лес
свой иней золотой, свой снег багряный...


16.
***
Сказанное в плащах,
с поднятым воротником,
в мокром снегу плещась.
Никому. Ни о ком.

Ветер кричать охрип.
Облако не вода.
Листьев в снегу, как рыб,
полные невода.

Невозвратимо-мило,
ласково-тяжело
то, что уже случилось,
то, что произошло —
спелые вербы мая,
вишенной пены шок.
...Тянешься, понимая:
это во сне, дружок.

Можно сорваться мимо,
можно сойти с ума
от неостановимой
"Ласточки" "Мгла — Зима".

Инеем замостила,
нежно траву лоща.
Сколько в тебе "Прости мне".
Сколько в тебе "Прощай".


17.
***
Снегу кажутся снегом дома,
люди, площади, листья, туманы.
Снег струится и сходит с ума,
что не лечат они его раны.

Снегу кажутся снегом мосты,
светофоры в мерцающих знаках,
снегом кажется храм-монастырь
улетающих в небо монахов.

Снег летит и не может понять —
чем живут эти снеги-собратья?
Почему, чтоб их поцеловать,
он один раскрывает объятья?

Не из завтра и не из вчера,
покружив в их компаниях странных,
снег летит сам с собой умирать
над рекой на волнах и туманах...

Словно шепчет: "Я здесь. Я един.
Я же плоть ваша. Кровь ваша. Чаша".
...И, застыв над шуршанием льдин,
только пёс ему хвостиком машет.


18.
***
Текст текста, соль соли, молчанье молчанья —
неисповедимо и неисследимо.
За каждым звучаньем — продлённость звучанья,
за неотвратимостью неотвратимость.

И несокровенное в будничной пляске.
И неутолимое — данью неволям.
И реки, и травы — отметки, подсказки.
...И тихое пламя над умолкшим полем.

Того, кто легко поделился родимым.
Тому, кто из волн сплёл дыханья и звенья.
— Откуда ты, милый? — Из леса, вестимо.
...Из игл, из листвы, из коры, из забвенья.


19.
СТАРИК-МЛАДЕНЕЦ
Он, выстлавший колючие снега
и в них продрогший, дремлет на заставе –
в халате рваном, в драных сапожках,
чуть шевелит замёрзшими устами.

За полы схватит стражник: — Что за рвань? —
и тут же превратится в горстку пепла.
Огонь. Похлёбка. Буря. Сор и брань.
Качает мокрый ветер скалы-кегли.

– Пусть ты бродяга, но в такой глуши
нам всё одно – что бог, что отщепенец.
Коль ты учён, хоть что-то напиши.
...И пишет, иней сбив, старик-младенец:

...трава слаба, но в клочья камни рвёт;
познав, молчи; ищи пустое в малом.
...Согрелся у огня. Набил живот.
И в белой мгле исчез за перевалом.