Рейд русской кавалерии в Бородинском бою

        Глава из романа "Вдова" (из тома о Бородинском сражении)

Смекалка – это часть воображенья
У рыцарей степей. Им чужд покой?
За день до Бородинского сраженья
Казачий полк за Колочей-рекой
Освоился в пикетах и в дозорах.
При свете дня, и ночью, и на зорях
Вдаль рыскать не устали казаки,
У дна реки прощупав «позвонки»,
Затеяв поиск бродов-переходов.
Разведчиков удачей наградил
Их труд, чтобы прощупать нагло тыл
Противника засылкой сумасбродов.
Большая ль радость атаману в том,
Что северный фланг вражий слаб нутром?
        .         .         .
Казачья форма пусть не импозантна,
Зато практична: тут сукно, тут шерсть…
«…Пусть думает, что делать будем завтра.
Доложим атаману всё, как есть.
Проучим итальянских лоботрясов,
Беря врасплох», – сам подполковник Власов
Не прочь был дерзко стать проводником
И все полки казачьи прямиком
В тыл завести, коль враг ни сном, ни духом.
Залётный зарубежный «экскурсант»,
Наивно легковерный Бонапарт
По ряду донесений и по слухам
Считал: из заболоченных пойм рек
Не влезет в тыл ни чёрт, ни человек.
        .         .         .
Любая веха битвы легендарна.
Но кто над кем одерживал там верх?
У Смерти   повсеместно   кровь – нектар, но
Числом за сорок тысяч человек
Весь пёстрый корпус Богарне нежданно
(По зову ставки спешно и подавно!)
Был созван отовсюду, чтоб спасти
Тылы Великой армии. Посты
Высокомерных всадников Орнано,
Небрежно охраняющие фланг,
Показывая кой-кому кулак,
Заметили казачьи стайки рано,
Но всё пренебреженье к казакам
К полудню, ох    аукнулось    врагам!
        .         .         .
Поскольку длятся птичьи где-то трели,
Их там ещё не глушит шум с земли…
С большим трудом две конных батареи
По мокрой луговине проползли.
Нашлись им цели пред рекой Войновкой.
Рейд в тыл врага тактической уловкой
Для русской кавалерии вполне
Мог что-то сдвинуть в шахматной войне
Кутузова с самим Наполеоном.
Ушли в набег примерно тысяч шесть
Лихих кавалеристов, чтобы сесть
На хвост   обозам   вражьим и с поклоном
Резервам их послать большой привет,
Короче, нанести посильный вред.

Луга, что заболочены в приречье,
Не в радость для нагруженных колёс,
Загруженных коней, хотя увечья
Имел бы там лишь глиняный колосс…
Меж реками Войновкой и Колочью
Вот-вот начнут тела людей рвать в клочья
Орудия, готовые к пальбе.
«Врага застань врасплох, да и побей»! –
Подшучивали скачущие рысью
Спешащие на дело казаки.
Рты впору закрывать им на замки.
От близости врага кому-то «крышу»
Как будто сносит, в жилах кровь кипит.
На задний план ушёл походный быт…

Расправой над баварской батареей
Открыл Уваров в рейде ратный счёт.
Его гусары чуть поднаторели
И сразу предоставили «почёт»,
Своё вниманье коннице Орнано.
В тылу увидеть русских было странно,
Точнее, неожиданно совсем.
Пример артиллеристов (кровь – не джем)
Пришёлся итальянцам не по нраву,
И конница Орнано предпочла
В живых остаться. Дерзкого посла
России – казака – враги по праву
Встречать не вышли, скрылись за каре.
Таким вот рейд в начальной был поре…
       .         .         .
Для рейда есть на местности разметка.
Речные броды ушлым казакам
Известны стали   загодя.    Разведка,
А с нею, если надо и аркан,
На взятых    «языков»   чуток давленье
Способны обновлять все представленья
О правом вражьем фланге за рекой.
Казак нетерпеливый и лихой
Тоскливо может маяться без дела,
Пока не даст команду атаман.
Казачья лава – пусть и не таран,
Каким врага пугает до предела
Тяжёлый строй могучих кирасир,
Но всё ж с утра Кутузова просил

Неугомонный Платов: «Отпустите
Мои полки для рейда по тылам
Эжена Богарне. Как посетитель
Нежданный я устрою тарарам
В тылу у полусонных итальяшек.
Обозы их порушу. Удаль ряшек
Обозных – только   на   смех казачкам!
Донцу любому из обоза хлам –
Двойная мотивация, а в рейде
Мы в панику повергнем всех врагов,
Которых встретим: пеших, седоков,
Всех вообще! Заранее о вреде,
Который нанести берусь в тылу,
Похвастаюсь. Подобно мотылю,

Казак летит ко вражьему обозу,
Как будто на сакральный огонёк.
На то он и казак, чтоб дерзко-борзо
Туда влезть, где врагу и невдомёк
Ждать в гости удальца и ухореза.
Светлейший князь, скажите лишь! Мы резво
Врага подловим. Он там невелик,
Но будут вам слышны и гнев, и крик,
И жалобы врага аж Бонапарту.
Вы в рейд одновременно заодно
Зашлите и Уварова. На дно
Речное не уйдёт: ему, как брату,
Все броды и маршруты покажу,
А сам в тыл я   поглубже   ухожу…»

Кутузов оценил идею в целом,
Однако не решался на приказ.
Дать волю действий старшим офицерам
Светлейший не    спешил    на этот раз:
«На этом фланге меньше вражьих скопищ?
Отсюда разглядишь их в   телескоп   лишь.
Начав за расстановкой сил следить,
Чтоб в нужный час тыл вражий посетить,
Уварова имей ввиду в подмогу, –
Такой ответ Кутузов передал
Для Платова. – Не куксись, не рыдай.
Не счёл я нужным выделить помногу
Для рейда кавалерии, но всё ж
Два корпуса мне выслать невтерпёж…»

Шесть тысяч конных. Их удар мизерным
Покажется Эжену. Умудрён
Кутузов, но хотел бы, чтоб резервам
Французским нанесён мог быть урон.
Иное же решение готово
У князя в отношении Тучкова:
Засадный корпус должен был спасти
Семёновские флеши, нанести
Удар в тыл атакующим французам
Из Утицкого леса в должный час.
Увы, но ничего Тучков не спас.
Умом ли думал или желчным пузом,
Секретный план расстроив, Беннигсен?
Узнав о крахе плана, князь совсем

На время растерялся: флеши взяты
Французами, курганный же редут
Ведом Судьбой, как зеброй полосатой.
Кто верх одержит? Неужели тут
Вот-вот постигнет русских катастрофа?!
Им фору Бонапарт не выдаст. Фора
По времени сраженьем не дана
На перегруппировку, и страна
Тут армию, возможно, потеряет!
Ведь гвардию от всех своих щедрот
В бой бросит главным козырем вперёд
Вот-вот Наполеон. Страну ждёт раут
Дурных переговоров и позор,
А Бонапарт по-прежнему – призёр.

Мал конный корпус? Всё же не орава.
Чтоб биться с Богарне, а не с ворьём,
Три тысячи наездников Уваров
Имел в расположении своём.
Едва ли ждут противника кошмары.
Лейб-гвардии казачий полк, гусары
И конной артиллерии чуть-чуть
(Одна лишь рота и отвратный путь
По местности неровной, через реки).
И столько же примерно казаков
В составе лишь восьми на рейд полков
У   Платова   имелось. Все огрехи
Забега ограниченного в тыл
Сам князь заочно Платову простил…

«Пусть мы победой нынче день не скрасим,
Врагу непоправимый будет вред», –
Кутузов кавалерии согласьем
Ответил окончательно на рейд…
Ударили не поздно и не рано.
Бригада кавалерии Орнано,
Попавшая внезапно под удар,
От русских мчалась прочь, как на пожар.
Пехотный полк, спасая итальянцев,
Едва успел в   каре   встать. На штыки
И пули, что совсем не пустяки,
Уваров слал гусар, но что-то «танцы»
Гусарские такие пред каре
Успех не возымели. К ним скорей

И рьяней подключил работу пушек
Уваров, чтоб разбить пехотный строй.
От эдаких уваровских «подружек»,
От их огня, смертельного порой,
Бригада (целых два полка) Дельзона
За реку по плотине скрылась в зону,
Где их гусарам было не достать.
Ход боя наложил свою печать:
Чуть раньше кавалерия Орнано,
Желая свой реванш взять у гусар,
Подставилась под фланговый удар
Уланского полка. На выбор нрава
Лихих гусар и доблестных улан
Испытывать враг длительно не смог
И большей частью скрылся под шумок.

Делясь по ходу рейда на отряды,
Чуть северней резвились казаки,
Внеся психологического яда
Не меньше, чем смертей и ран, в полки
Баварской кавалерии и прочих.
Противника без длительных отсрочек
Сметали встречным боем удальцы,
И дротики метать во все концы
Они не уставали в каждой стычке.
Пехотные каре не по зубам –
Их просто сторонились: по судам
Судьбы, мол, чьи в бою сильней привычки,
Напрасно не носились казаки,
Без пушек лезть в каре – не дураки.

Баварские полки стремглав дурели.
Внезапный шок. Какой уж тут покой...
Орудия Уварова в дуэли
Успешно подавили за рекой
Все пушки из баварской батареи,
Которым не далось преодоленье
Российского смертельного огня.
И вот уже казачья вслед ругня
Мгновенно прокатилась по плотине.
Лейб-гвардии казачий прыткий полк
Скакнул за реку: тоже путь – не шёлк,
Зато таким макаром воплотили
Желанье дружно Платову помочь
Громить обозы вражьи день и ночь.

Гусары сразу вслед за казаками
Туда же устремились в жаркий бой.
Смятение и паника за грани
У многих уходила, и толпой
Баварско-итальянские бригады,
А также и   обозные   все гады,
бежали прочь под русское ура.
«Надолго   всполошилась немчура! –
Гусары, казаки, все с упоеньем
Примерили к себе разбой лисы
В курятнике. – Хоть смейся, хоть пляши,
Но   есть   ещё простор в печи поленьям!
Подбавим супостатам огоньку,
Чтоб каждый галл вопил ку-ка-ре-ку!

Их пушкарей по самый зад обреем
Мы саблями, смешаем с их говном»!
В бою артиллерийским батареям,
По случаю   баварским   в основном,
Досталось смертоносно, ну а пленных
Во всех сумбурных стычках незабвенных
Набрали казаки пятьсот голов.
К добыче, к пленным – тяга будь здоров!
Часть казаков, зайдя в тыл дальним скоком,
Сыграла обособленную роль.
Пусть думает Эжен, вице-король
Италии, что целый лес под боком
Российскими войсками наводнён.
Хитрюги казаки так белым днём

Создали у Эжена представленье,
Что лес укрыл пехотные полки.
Эжен с ажиотажем ускоренья
Мчал с фронта в тыл, мол, мы не дураки
И знаем, как себя обезопасить –
Дивизиям в лесу мурло расквасить
Достаточно нам хватит свежих сил.
У отчима он в помощь попросил
Часть гвардии, опасность снять желая.
Кивнул Наполеон, и Клаперед
Повёл, во избежание всех бед,
Гвардейские полки не на Барклая
А против «полчищ» у себя в тылу.
Смеялся Платов: «В экую дыру

Загнал я казачков не тихой сапой,
Но с ловкой демонстрацией того,
Чего и нет на деле. Лезь да сцапай
В лесу нас, Бонапарт! Что рядовой,
Что есаул – хитрить башка горазда.
Все, спешившись, мелькают часто-часто,
Пугая простаков издалека.
А час придёт, и за спиной река
С разведанным и нам известным бродом
Обратно позовёт. Покинем лес.
Был русский легион и вдруг исчез.
Обманутым французским сумасбродам
Останется на память лишь навоз.
Ещё и разорённый их обоз…»

Враги, переживавшие икоту,
Всех спешенных стрелявших казаков
Наивно принимали за пехоту
И общий вывод был как раз таков:
Лес прячет не какую-то ватагу;
Пойдут из леса русские в атаку
Широким фронтом, где их и не ждут.
Баварцев, итальянцев отожмут
К болоту и убьют всех окруженьем.
Бригады, чтоб заочно не пропасть,
Отхлынули от леса. И не часть,
А весь обоз с богатым снаряженьем
(Не чей-нибудь, а вице-короля)
Достался казакам. Но в их края

Уже спешили всех сортов гвардейцы
И отчима, и зятя: кто вперёд!
Затеял оскорблённый повар дельце:
Кота гнать от сметаны. Пусть не жрёт!
Всем русские ударили по нервам.
Эжен свою гнал гвардию, но первым
Пришёл на помощь жалким беглецам.
И сразу же, попав под пули, сам
В каре пехотном спрятался угарно…
Полки, бригады шли со всех сторон,
Чтоб русским нанести скорей урон.
Про штурмы ненавистного кургана
Пришлось забыть на два, на три часа.
И жалила оттуда, как оса,

Французов артиллерия по-русски.
На штурм не слал гвардейцев Бонапарт.
В тылу заноза – это не игрушки.
Диверсия, нежданная, как град,
Врасплох застала армию французов.
Грибами не назвавшись, влезли в кузов
И Платов, и Уваров. Влезли так,
Что враг был обречён на кавардак.
Дивизия Груши, полки бригады –
Все ринулись спасать разбитый тыл,
И бог войны незримо отчертил
Им временную линию преграды.
А в это время, глядя на курган,
Под огненный попали ураган

Дивизии (стоящие без дела)
Французской кавалерии. Убой
За несколько часов достиг предела.
С позиций отойти, само собой,
Дивизии не смели без приказа…
Светлейший князь смотреть стал в оба глаза,
Успел фронт запереть свой на засов
За несколько спасительных часов…
Уваров, Платов вновь ушли за реку
От сил превосходящего врага.
Раскладка сил безжалостно строга.
Самим кричать тут впору ку-ка-реку.
А к вечеру получен был приказ
Вернуться. Без фурора в этот раз…

«Светлейший князь, не дали мне пехоту.
И конной артиллерии кто б дал!
Тогда б я    настоящую    охоту
Устроил и   любому   наподдал!
Нашли мы изумительные броды,
Но там, где заболочено, свободы
Пехоте, коль была бы, не видать.
А пушки провезти – и чья-то мать
Нисколько, не поможет, как ни лайся!
Из этаких нехоженых болот
Не вытянется даже кашалот.
Казачья прыть, вестимо, поднялася,
И с ней мы налетели на врага.
Баварцев растрепали до фига!

Врагов бы всех побили без остатка,
Будь в помощь пушки нам да пеший строй…
Моих ребят убито два десятка.
И    раненые   есть, само собой…
В каре   силён   враг, чай, не    мужики   там!
А с дротиком и пикой на штыки-то
Ходить – не наше дело. Казакам
Дай волю в лаве! А уж по задам
Ударить тех, кто вывернулся в бегстве,
Кто малодушно скачет к нам спиной,
Тех заарканить, кто не встал стеной,
Казак давно научен даже в детстве.
Есть сабля, есть и воинский обман, –
Хвалился Платов, ушлый атаман. –

Над нами вражья численность довлела,
Но били и дурили мы, ей-ей,
Француза долго. Нам не надоело! –
Сам обсказал Кутузову Матвей
По-генеральски, как он сладил дело. –
Смекалка у меня не оскудела.
Пока одних я в хвост и в гриву бил,
Других в сторонке за   нос   лишь водил.
Они и   подступить   не смели даже
К стрелкам из леса, думая, что в нём
Пехотные    дивизии!   Вдвоём
С Денисовым-Орловым в ратном раже
Дерзать у них   отбили   аппетит»!
Князь отмахнулся: «Бог   тебя простит…»
        .         .         .
Уваров накомандовал бездарно?
В последние часы к нему гонцы
Из ставки пребывали регулярно.
Мол, что    ещё    смогли бы удальцы
Отважно совершить для пользы дела,
Чтоб сильно супостату поплохело?
Чтоб замер он в предсердии страны!
Увы, но силы были неравны.
Числом враг превышал тут русских втрое,
С умом держал защиту переправ,
Дав время Бонапарту до нутра
Понять   проникновенья   суть, сырое
Планированье вывести на срыв
Набега русаков из их норы…
        .         .         .
Кутузова ругают лишь за старость,
А вот Наполеона – за мандраж.
На сердце императора осталась
За армию тревога. Как мираж,
Диверсия в тылу всё ж рассосалась,
Но время утекло без   спроса, жалость.
«Ещё накостыляю я царю
С Кутузовым, но гвардию свою
На бойню не отправлю»! – император,
Упорство русских горько оценив,
Притом, что и   российский   дух – не миф, 
Смириться бы не смог с такой утратой,
Пусть даже одержав за день-деньской
Над русскими победу под Москвой.