Под небом Рима

Звонил Марио.
- Салют, Тимоти! Вечером мы идём в гости к интересным людям. Форма одежды вольная. Можешь не наряжаться. Жду тебя у обелиска на Народной площади в половине пятого.
Вспомнив неаполитанскую эскападу, когда «интересные люди» чуть не подняли нас на ножи, я невольно поморщился.
- Нет-нет – надо отдать должное Марио, в улавливании настроения собеседника он почти телепат, - Мирные учёные, кое-кто из политики, пара парней из богемы, в общем – тихие овечки. Будут девушки.
- Ладно - согласился я и повесил трубку.

В половине пятого, в сиреневом спортивном блейзере и соответствующей одежде я встретился у 36 метрового обелиска с Марио, одетого в что-то неуловимо напоминающее фрак.
- О у нас ещё масса времени – защебетал он. И мы не спеша прошлись по виа ди Рипетта до площади Августа, пересекли площадь, а затем нырнули в маленькую старинную улочку и через пару минут оказались у миниатюрного, симпатичного особнячка в венецианском стиле. – У народа слуг нет – привычно пошутил Марио. И надавив на резную ручку с изображением льва, мы вошли внутрь. Блеск и господство натурального мрамора, округлые своды, напоминающие по форме купол, кессонные потолки, арки, эркеры и ниши. Всё это было, начиная с прихожей, заставлено изящной мебелью и всевозможными скульптурами, будто мы попали в музей.

Войдя в главную приёмную залу, мы были встречены приветственными возгласами и криками. Мгновенно в моих руках оказались четыре бокала с возбуждающими напитками разного цвета, вручённые мне гостеприимной толпой. Успев шепнуть мне на ухо, - Относись ко всему философски и изобразив прыгающими чертами милую гримаску ручной обезьянки на своём выразительном, почти аристократическом лице, Марио скрылся в кутерьме причёсок, поцелуев, нарядных платьев, возбужденно-экстатических лиц, нескольких экзотических шляпок со страусовыми перьями и полумасок из кожи змей.

Действительно, мне интересны, кроме исследований в моей узкой специфической области знаний, любые проявления жизни, особенно в их экстремумах. Приятно исследовать процесс, когда он вырывается за рамки неких стандартов. И уж конечно, я могу для этого абстрагироваться  до уровня обыкновенной жизни и простых удовольствий. Когда же всё течёт, как сейчас бойко и обыденно, надо просто наслаждаться жизнью. Однако среди этих «тихих овечек» мне показалось несколько шумновато. Я отыскал дремлющую, пустую от людей боковую галерею с картинами, на которые немного полюбовался, пройдя по ней, скользнул в оранжерею и укрылся в кресле за широколиственной раскидистой пальмой, с которой щедро поделился тремя из четырёх неизвестных напитков.

Думаете, так она лучше оценит букет ? – раздался за спиной добродушный бархатистый голос с искусно спрятанными стальными нотками.
Я повернулся. Передо мной стоял подтянутый, слегка пожилой джентльмен с энергичным лицом и приветливой улыбкой.
- Можете, называть меня Марко, дружище. И выплесните куда-нибудь свою гадость, это чистый ретификат, три модификации абсента – жуткая гадость. Не удивлюсь, если наутро среди гостей окажется пара мертвяков.  - Неужто всё так серьёзно, - улыбнулся я в ответ.
- А Вы как думали? Сосуды компенсаторно массово сужаются – и привет! Перегонка полыни к хорошему не приводит. Попробуйте-ка лучше вот это. Чистейшая дистилляция с последующей
25-летней естественной ароматизацией и насыщением электролитами, бочковая, чистая мальвазия. Райский нектар, а не напиток. 
Я глотнул «райского» напитка.
- Ну, как? – благожелательно поинтересовался джентльмен.
- Недурно, весьма недурно – отхлебнув ещё раз, вежливо похвалил я.
- Недурно? Это не то слово. А вот у меня есть ещё восьмидесятилетний коньяк. Хотите?!
- Может быть позже. Ещё полностью не распробовал этого букета – любезно уклонился я.
- Вижу, Вы совсем не умеете наслаждаться. Впрочем, это главная беда всех новых итальянцев.
В своей  безграничной суете не могут найти определённый компромисс с жизнью, хотя бы в среде благородных напитков – несколько печально улыбнулся он. Визг, гвалт, лихорадочно нервическое поедание друг друга, накачивание себя впопыхах всяческой дрянью. И болтовня, болтовня, бесконечная и бессмысленная. Только бы не остаться хоть на минуту одному. Только бы ненароком о чём-то, даже случайно, серьёзно подумать.
- Вы не можете смотреть на окружающую жизнь, более или менее в ней не участвуя – отозвался я.
- А бросьте. Почему же вы удрали сюда в тишь от этого избранного и почти высшего общества? Да и там… Секрет их существования прост - не умеют жить, не умеют радоваться, не умеют умирать…
И главное – не умеют и не хотят думать.  А это – элита социума, можно сказать – власть.
А ведь во многих их поступках и деловых решениях и тени рассудочной деятельности не просматривается. Вас это не беспокоит?
- Что же делать, Марко?  Видимо, мир Европы слишком устал.
- А вы никогда не задавались вопросом, почему у нас люди, обычно обладающие крайне большой властью, деньгами, связями, которые могут и не отливаться в какое-либо должностное место, как правило, мало сочетаются с разумом? Почему люди, у коих есть право принимать решения и распоряжаться ресурсами страны, корпорации, олигархической ли семьи обычно вступают в конфликт с собственной системой мышления? Проще говоря, со своим разумом? И после принятия судьбоносных решений, выясняется, что разум в принятии решения участия не принимал?
- А как же они смогли достигнуть каких-либо высот?
- Э, дорогой, скажу откровенно, в современной системе эффективных управляющих отношений, чем меньше вы задумываетесь - что и как вы делаете и чем меньше рефлексируете – тем более становитесь успешней и богаче.
- Звучит несколько парадоксально.
- А по сути всё так оно и есть. Как бы не звучало. В системе современных экономических отношений – мозг, излишняя раздумчивость – крайне вредит бизнесу. Ни малейшей мысли – чистые инстинкты и Вас ждёт власть. Поменьше рефлексии – побольше бизнеса. Плюс перекрёстный секс, когда все среди своих спят со всеми. И всё тогда будет в ажуре.
- Марко, а выборы?
- Да, к очередным выборам кое-кто из них начинает беспокоиться. Но в конце концов это выливается в имитации и в очередную попытку натянуть сову на глобус. Пейте вино, дорогой. Ах, какой воистину замечательнейший букет.

Ночь пролетела незаметно.

Возвращаясь вдвоём с Марио, мы любовались высоким рассветным небом «вечного города».
Смеялись, пытаясь радоваться жизни.
И любовались, как по утреннему дель Корсо катили на своих новеньких мотоциклах Мицубиси, розовощёкие, подобные пармским фиалкам, и, будто сошедшие с полотен легионеры времен Ромула и Рема, бравые карабинеры.