Бездомный

Каждым утром, чуть зарница
тронет ласково мой коврик
или же дождя водица
выбьет дробь о  подоконник
неизвестного соседа
с тёплой стороны окна,
спящего ещё под пледом,
как и вся моя страна,
выходил я из-под крыши,
коей служит мне мой зонт,
ничего вокруг не слыша
и не видя горизонт.

Обонянием гонимый
в сторону кофейни я
мимо булочной и мимо
безразличий бытия,
плёлся медленно в надежде
просто не забытым быть,
на себе неся одежды
рваные и слово "жить".

Постигая невозможность
флёра лёгкого дымок,
мыслью тихой осторожной
вспомнить. Если бы я мог
одарить улыбкой утро,
голода пройти ступень
без сомнений в людях, мудро,
сытым встреть этот день.

На Балтийской, у витрины,
где такая красота,
постоял, подставил спину
солнцу. В сердце маята.
Запах! Булочная светом
озаряла всё вокруг.
Одарений нету, нету,
угощений не несут.
Час стоял, потом кукушка
отсчитала два часа...
ни батона, ни ватрушки -
туже, братцы, пояса.
Постоял, ногой пошаркал,
позаглядывал в глаза,
людям никого не жалко,
навернулась вдруг слеза.

Неожиданно услышал
голос, - погоди-ка, дед,
мальчик бравый, свеж и молод,
вынес булок и конфет,
- Кушайте, не нужно денег,
улыбался и смотрел,
и неравенства ни тени,
замечательный пострел.
Знал бы он, что мне...а впрочем,
срочно, с булками в руках,
я помчался через площадь
в "мир кофейни на паях".

О, так мало в глупом мире
тех, кто может не спешить,
сесть, расправить душу шире
и покоиться в тиши.
Наслаждаться малым. Малым.
Чистым воздухом, теплом
и закатом алым, алым
через темное стекло.

Я сидел на той скамейке,
выкрашенной в синий цвет,
что смотрела на кофейню
уже много-много лет.
Мы вдыхали с ней свободу
и кофейный аромат,
мы сроднились с ней за годы,
я моей скамейке рад.
Лишь презрительные взгляды
наше портили родство,
не могли ужиться рядом
нищенство и торжество
взора хладного и злого
и брезгливости гвоздей.
В мире ничего не ново
среди душ худых камней.
Знали бы, что в робе грязной
не больная бродит плоть
вас, таких безмерно разных
изучает сам Господь.

13.04.2025