Роман Переплёт т. 1, ч. 1, гл. 4

Жил Тверской здесь же неподалёку, буквально сразу за перекрёстком, в пятиэтажном кирпичном доме. Весь первый этаж дома занимал ювелирный магазин «Янтарь». Окна его одной стороной выходили на главную улицу, а другой – в небольшой, но довольно уютный дворик. Правда, на этот раз дворик показался Сергею каким-то унылым и пустынным. Даже дворника где-то не было видно. И только у дальнего подъезда, на скамейке сидела, греясь на солнышке, одинокая бабулька. Сколько Сергей её помнил, она всегда была настолько старенькой и настолько ветхой, что казалось чудом, что она вообще ещё как-то передвигается.
Войдя в подъезд, Сергей поднялся на четвёртый этаж, где, собственно, и находилась его квартира. В своё время она досталась ему от родителей. Это, когда они решили перебраться на жительство в Крым. Там, в Алуште, умерла бабушка Сергея, завещав его отцу довольно вместительный дом. Тогда Сергей только заканчивал школу.
Уезжая служить, он оставил ключи своей соседке, попросив её приглядывать за квартирой, а заодно и поливать цветы. В качестве же благодарности  он, помимо денежных переводов, которые шли в основном на покрытие необходимых расходов, присылал ей разные морские деликатесы: крабов, красную рыбу и даже красную икру.
Лидия Кондратьевна, - так её звали, - до самого отъезда родителей Тверского была ближайшей подругой его матери. Женщиной она была в высшей степени порядочной и аккуратной, так что сомневаться в ней  не приходилось. В сущности, она была единственным человеком, с кем наш герой обменивался весточками. И это притом, что с родителями он не переписывался вовсе. Так уж сложилось. Ну, об этом как-нибудь потом. 
Сергей не успел нажать на кнопку звонка, как соседка открыла дверь. На ней было пальто и вязаная шапочка. Видимо, она собиралась куда-то уходить.
- А, Серёженька! - обрадовалась она. - Вернулся, значит! Господи, да как же ты повзрослел. Тебя ну просто не узнать. Хорошо, что ты успел, а то я уж собралась выйти в аптеку. Что-то глаза стали побаливать. – От волнения она раскраснелась и говорила почти без пауз. – А я ещё как чувствовала, - продолжала она, - поэтому вчера у тебя убралась. Да, и пыль тоже протёрла, и цветочки полила…
Сергей только слушал её и улыбался. В довершение же всего Лидия Кондратьевна принесла ему ключ и, видя, что руки у него заняты, сама же и открыла ему дверь.
- Ну вот, вроде и всё, - пробормотала она, отступив на шаг. – Так что, Серёженька, с приездом! Ну, а я побежала…
Войдя к себе, Сергей скинул в прихожей туфли и прямо, не раздеваясь, прошёл прямиком в зал. Там, посередине, он остановился, медленно осматривая знакомую обстановку. Всё было на своих местах и выглядело так, словно он никуда и не отлучался. Даже томик Куприна, который он, уходя, забыл поставить на полку, всё так же лежал на журнальном столике. 
Покупки Сергей отнёс на кухню, после чего вернулся в переднюю, где снял шинель и фуражку. Китель, рубашку и форменные брюки он повесил на плечики и засунул в шифоньер. А вместо них надел домашнее трико. Он всё делал, не торопясь,  как бы смакуя каждый миг, каждую деталь своего возвращения в новую реальность, а если быть точнее, в гражданскую жизнь.
Ему потребовалось не меньше получаса прежде, чем он окончательно почувствовал себя штатским. Однако, не ранее того, как он одну за одной обошёл все комнаты. Считая с залом, их всего насчитывалось три. Более, чем достаточно для молодого и ещё неженатого мужчины.   
После всего этого он отправился в ванную, где тщательно и с наслаждением умывался, чистил зубы и принимал душ.
Что же касается обеда, то он не стал мудрствовать лукаво, а просто пожарил себе яичницу с хлебом. Съев всё до последней крошки и осушив кружку чая, Сергей встал и подошёл к окну. Во дворе в это время стало гораздо оживлённей: появились две старушки и дедулька с палочкой, а чуть поодаль четверо подростков гоняли полуспущенный резиновый мяч.   
Сергей приоткрыл одну створку окна и закурил. А пока курил, всё раздумывал, с чего бы ему начать, кого позвать, и как вообще, организовать вечеринку. В конце концов, прежде он решил обзвонить кое-кого из своих приятелей. Разумеется, тех из них, у кого был телефон и кто мог ещё находиться в городе. Также он подумал, что было бы неплохо пригласить и кого-нибудь из девушек. Вот только откуда бы им взяться – сам он об этом не имел ни малейшего понятия. Да и не было у него никого на примете. С теми, с кем он когда-либо пересекался, он потерял всякую связь. Впрочем, как таковых связей по сути у него и не было. Если, конечно, не считать связью одну-две ночи, проведённые вместе в одной постели. А всё из-за дурацкого (хотя, возможно, и не такого уж дурацкого) принципа, которого он придерживался и который обеспечивал предотвращение даже самой возможности возникновения привязанности - привязанности, чреватой обременительными последствиями. Иначе говоря, этот самый принцип был призван оберегать холостяцкий статус-кво нашего героя  и в общем, он отлично срабатывал. И то сказать, кому нужны все эти лишние заботы и метания, не говоря уж о докучливых муках совести – уж лучше и вовсе до этого не доводить.
Кстати, того же самого принципа в ту пору придерживался и ближайший приятель Тверского, Петруха Вострецов. Он так же, как и Сергей, не позволяли себе более одного, максимум двух свиданий, заканчивающихся, как правило, постелью, с одной и той же девушкой или женщиной. И оба не слишком заботились о том, что они тем самым обрывают связи и жгут мосты, которые в иных ситуациях, как, к примеру, и нынешняя, могли бы очень им пригодиться.    
Правда, у Сергея где-то в блокноте было записано несколько телефонных номеров с упоминанием также и женских имён. Однако, как он ни напрягался, он так и не смог вспомнить лиц этих женщин, как и того, кто они такие вообще.
И всё же он попробовал их понабирать. Но безуспешно. По крайней мере, в пяти случаях из шести, никто вообще не взял трубку, а в шестом случае трубку поднял какой-то мужик с кавказским акцентом. Так что расспрашивать его о некой Марине было бы, наверное, глупо и неделикатно. 
Тогда Сергей взялся звонить приятелям, чьи номера у него тоже были записаны в блокноте. Однако, единственным, до кого ему всё же удалось дозвониться, оказался Славка Хижняк. С Хижняком у Сергея никогда не было особо дружеских отношений, несмотря даже на то, что они частенько оказывались в одних и тех же компаниях.
Собственно, о нём Сергею было известно только то, что он не женат, и что ему как-то удалось отвертеться от армии. А также он от кого-то слышал, что отец и мать Хижняка были партработником и где-то, не то в райкоме, не то даже в обкоме, занимали довольно высокие посты. Как знать, возможно, это они, используя своё влияние, сумели уберечь своё чадо от сурового испытания армией.
Итак, как уже упоминалось, между ним и Сергеем не было сколько-нибудь дружеских отношений, да и приятельских, пожалуй, тоже. Причём не только потому, что Сергей воспринимал его, как жалкого прилипалу и человека с гнильцой, но ещё и потому что тот был до невероятности завистлив и по этой причине тайно ненавидел Сергея, хотя и пытался это скрывать под масками лести и восхищения. Тем не менее, Сергей это чувствовал или, по крайней мере, догадывался об этом.
А завидовал ему Хижняк, не столько даже потому, что тот был явно умнее, да и начитаннее его, - хотя, возможно, и поэтому тоже, - сколько потому, что в отличие от него, Сергей был замечательно недурён собой.  И, сверх того, у него был отлично подвешан язык, что, в общем и целом, гарантировало ему широкий успех у девушек, да и не только у девушек, а и у женщин постарше. 
В то время, как Хижняка девушки и вовсе почти не замечали, а если и замечали, то не иначе, как для того, чтобы над ним подшутить или даже поднять его на смех.
Также не добавлял Хижняку симпатии и тот факт, что Тверской, как и парочка его ближайших приятелей, обычно представлял собой ядром или, точнее, душу любой компании. Тогда как ему ничего другого обычно не оставалось, как довольствоваться прозябанием в тени, а заодно и насмешливыми взглядами.   
И всё же Сергей ему позвонил. Позвонил, собственно, так, скорее по инерции.  Просто его номер в блокноте первым попался на глаза. И, конечно же, он не ждал, что тот ему хоть сколько-нибудь обрадуется.
Из трубки долго доносились длинные гудки, и Сергей уже собрался её положить, как вдруг послышались какие-то щелчки и шуршания, а вслед за этим  Сергей услышал знакомый голос. Только на этот раз он звучал как-то глуховато и с хрипотцой.
Видимо, и тот сразу узнал голос Сергея и, как и ожидалось, особого восторга не выразил. Даже напротив, он на его приветствие ответил подчёркнуто сухо и отчуждённо.
- Ну, ты как? – как бы этого не заметив, бодро поинтересовался Сергей. – Как поживаешь?
- Да, ничего, - с какой-то даже насторожённостью отвечал тот. Однако тут же не удержался и добавил: - Да вот, в райкоме заведую целым сектором.
- Ух ты! И каким таким сектором? – подхватил Сергей.
- Культурно-идеологическим, - с гордостью отвечал Хижняк.
- Ну, надо же! – усмехнулся Тверской. – Однако. А впрочем, чему удивляться. Чего-то в этом роде я, примерно, и ожидал.
- В смысле? – снова насторожился Хижняк.
- Просто  я никогда не представлял, что такой, как ты, и вдруг согласишься работать в школе. Да это сразу было понятно. Нет, ну сам рассуди, ну какой из тебя, к чёрту, учитель? Опять же у вас, видимо, уже семейная традиция следовать прямиком по партийной линии. Что ж, как говорится,  бог в помощь. Ну, а как в остальном?
- В как ещё, остальном?
- Я спрашиваю, ты часом там ещё не женился? А то, может,  уже охомутал какую-нибудь смазливую инструкторшу по культмассовой работе.
- Как же, - самодовольно хмыкнул Хижняк, - делать мне больше нечего.
- А, что так?
- А ничего.
- Ну-ну, с тобой всё понятно, государственные проблемы, карьерный рост. Понимаю. Ну, а как тут все наши? Не разъехались ещё по городам и весям?   
- Откуда я знаю, - зевнув, отвечал Хижняк, - может, кто и разъехался. Я этим вообще не интересовался.
- Серьёзно? Ах, ну-да, я и забыл, ты же у нас теперь…
- Да и зачем это мне? У всех своя жизнь, свои проблемы.
- Да, да, что верно, то верно, - усмехнулся Сергей. – Так ты что же, так никого из наших и не видел?
- Это, из каких, из «ваших»? – с ехидцей поинтересовался Хижняк. – Не смеши меня, Тверской. И вообще, чтоб ты знал, нет уже никаких «наших», понятно. Да, да, теперь каждый сам по себе. Хотя… - он сделал паузу и вдруг хохотнул, - хотя попадался мне как-то на глаза Петька Вострецов.
- Петруха! Что, правда? Ну, и как он?
- Да, как-как. Всё такой же пьянь и баламут. Каким был шалопаем, таким и остался. Ну, а как женился, так и вовсе слетел с катушек.
- С катушек? – ушам своим не поверил Тверской. - Это ты про, что?
-  А про то самое. Да, опустился ваш Петруха. Опустился дальше некуда.
- Петруха! Постой, ты ничего не путаешь?
- Петруха, Петруха, - не скрывая злорадства, хихикнул Хижняк. – Допился даже до того, что уже почти не просыхает. Да ты и сам, если его и встретишь, то, наверное, даже не узнаешь.  Допился до того, что и на работу его нигде не берут.    
- Петруха! – Сергей всё никак не мог успокоиться. - Да, что ты такое несёшь! Чтобы Петруха… Нет, ты всё же с кем-то его путаешь.
- Как же, его, пожалуй, спутаешь. – проворчал Хижняк. - Говорю же тебе, спился твой Петруха. Всё шляется по городу, деньги шкуляет.  Даже ко мне раз пристал, сколько-то на пиво ему не хватало. А у самого руки трясутся, а несёт от него таким перегаром, что меня чуть даже не вырвало.   
- Так ты говоришь, что Петруха женился? Что, в самом деле? Ты уверен? 
- Ещё бы не уверен. Да он же сам перед всеми и похвалялся.
- Петруха женился. Вот ничего себе! – Сергей был шокирован. Уж от кого, от кого, а от Петрухи он этого не ожидал. - Странно, - в замешательстве пробормотал он, - и как же это его угораздило? И давно?
- Да уж, примерно, с год. Слыхал я, - снова хохотнул Хижняк, - что он с этой своей женушкой живут, как кошка с собакой. И всё то сходятся, то расходятся.
- Ну, и где же он сейчас? - едва сдерживая себя, выдавил Тверской. – В смысле, где живёт? 
- Вострецов-то? А кто его знает? Там же, наверное. Если, конечно, его жёнушка не турнула. Да и на кой он ей такой. 
- Это, какой, такой?
- А такой. Да и чему удивляться. Он и всегда-то был немного повёрнутый. 
- Сам ты повёрнутый, - окончательно разозлился Тверской. – Гляньте вы на него, туда же ещё. Уж, кто бы вякал, только не ты. Да, если б не твои папочка с мамочкой, тебе б самое место улицы подметать. Хотя я бы и этого тебе не доверил. Или, думаешь, я не помню, как тебя буквально за уши из курса в курс перетаскивали? И вообще, сам-то ты, что такое есть!..
Швырнув трубку, Тверской схватил с тумбочки сигареты и отправился на балкон. Выкурив там к ряду две сигареты, он вроде немного успокоился. Он звонил потом ещё и ещё. Но никто ему так и не ответил.
Тогда, пораскинув немного мозгами, он решил пройтись по знакомым адресам. А вдруг хоть кого-нибудь удастся застать. Хотя, по правде сказать, он не слишком на это надеялся - всё-таки был рабочий день, да и время было тоже рабочее.  И всё же он решил попытать счастья.


Продолжение: http://stihi.ru/2025/04/14/3825