По своим следам

"Алёна сидела на полу кухни. Рядом валялась пластиковая ложка — единственная чистая. Всё остальное было в раковине, в грязи и засохшей каше. Она смотрела на эту ложку, как на последнее доказательство своего поражения.

Вчера её уволили. Ну как — "перестроили отдел", "оптимизация штата", "ничего личного". Перед этим месяцами дышали в спину, подсовывали невыполнимые задачи и намекали, что "ты как-то... не в ресурсе".

В холодильнике — банка горчицы, лимон и кусочек засохшего хлеба. На карточке — 348 рублей. На телефоне — уведомление от МФО: "Ещё один день просрочки — и мы подаём в суд". На щеке — синяк, уже выцветший, но всё ещё ноющий. От бывшего. Он ушёл, но иногда "забегал", чтобы "поговорить", "напомнить", "проверить, жива ли ты ещё, сучка".

Алёна жила, но плохо. Как будто не до конца. Как будто её сломали, и она продолжала двигаться по инерции. Соседка снизу стучала в потолок, если Алёна включала воду после одиннадцати." 

Кирилл откинулся на спинку стула и убрал руки с клавиатуры. Все эти бесконечные матери одиночки, жертвы абъюзеров, бедные студенты, рабочие с зарплатой 15 тысяч, больные бедные старушки слились в бесконечную вереницу несчастных судеб и чудесных спасений. На что он тратил свои литературные способности и свою жизнь? Писал продающие тексты для инфоцыган и их говнокурсов и прочего скама. Чтобы доверчивых бедных людей сделать ещё беднее. Ему хотелось между строк написать - не верьте ничему! Читайте, как сказки на ночь, если вам так хочется,  но ничего не делайте!
А сейчас ему больше всего хотелось умереть, но так, чтобы никто не заметил и не расстроился.
Он стал звонить старшей сестре.
- Как дела, - спросила сестра.
- Я не могу больше так! Я сам в ловушке и загоняю в эту ловушку других.
- Но ты же писатель! Тебе это нравилось всегда, ты же об этом мечтал.
- Я совсем запутался.
- Я тебе скину ссылку, там похожая ситуация.

Он открыл ссылку.
 
"Марина не помнила, когда её работа перестала приносить радость. Когда-то она просыпалась с энтузиазмом, готовая к новым задачам, стремясь каждый день учиться чему-то новому и вкладывать душу в свои проекты. Но сейчас, как только будильник звенел, ощущение тяжести сковывало грудь. Она уже не могла радоваться даже мелочам, которые раньше казались интересными. Письма и отчёты стали однообразными, встречи и звонки — бесконечной чередой однообразных фраз.

Она поняла, что её выгорание началось, когда коллеги стали замечать, как она перестала улыбаться. В её глазах пропала искра, которую раньше так ценили все вокруг. Она чувствовала, как энергия уходит, словно вода, утекшая сквозь пальцы. Но она не знала, как остановить этот процесс. Как-то раз, сидя на кухне в одиночестве после очередного рабочего дня, она спросила себя, когда последний раз просто сидела с чашкой чая, не думая о задачах, сроках или отчётах. Ответ был прост: очень давно.

Время прошло, и то, что когда-то было её любимым делом, стало непереносимой обязанностью."

Кирилл перезвонил сестре.
- Ну как, прочитал?
- Прочитал. Только это я.
- В смысле? Ты Марина?
- Да, я Марина, а также
Катя, Оля, Вика, Сергей Сергеевич и уже не помню, кто ещё. Это всё я написал. Никому не пересылай, не верь ничему, что там написано! Вообще не верь подобным историям!
- Так ты, получается, вышел на свой собственный след. Как в Винни Пухе, где они заблудились и пытались выйти из леса по своим собственным следам. Кстати, сказки у тебя получались лучше, чем подобные истории.
- Так что мне делать?
- Всё будет хорошо.
- Почему?
- Тебя скоро уволят.
- За что?
- Таких, как ты заменят нейросети. Они такой чепухи сколько угодно могут написать, и картинок к ней нарисуют. У них не болит голова их не мучает совесть. То что ты выдумываешь полдня, она делает за минуту.
- И кем я буду работать?
- Может, дворником, или в садик пойдёшь. Хочешь, я тебя устрою работать в детский садик.