Брюгге

Ансельм Кентерберийский или разговор с дураком


Ансельм Кентерберийский часто писал свои трактаты так, как будто он проводил спор с дураком. Не так. Спор с Дураком. И этот воображаемый спор всегда выигрывал. То ли дураков никогда не видел, то ли никогда не бывал в странах бывшего СССР. В конце спора по мнению Дураков, если реально писать такую историю, Ансельм должен был остаться, извините, в дураках. Поэтому не будем спорить с этим учёным святым человеком, чтобы кто - нибудь не причислил тебя к этой одиозной группе людей.  Просто расскажу Вам свою историю, которая приключилась со мной ещё в прошлом веке.

Век был, если честно, немного того, как выразиться правильно? - недостаточно разумным.  И учёные, образованные люди не всегда побеждали в спорах всех остальных. И некоторые из этих остальных приходили к власти. Допустим, в монастыре такое невозможно. А Папа Римский никогда идиотом не был. Даже тот, который продавал индульгенции и другие преференции. А вот с главами государств Богу в странах бывшего Советского союза откровенно не повезло.

Всегда следил за фильмами, чтобы лучшее не пропустить и при этом все знать о роли религии в наше время. И всегда в планах было посещение католических Соборов. Но у властей государства безбожников были другие планы. И они их не скрывали.  Почему мне был интересен католицизм? Мои далёкие в прямом и переносном смысле от коммунизма предки жили в Бельгийском Королевстве. И мой прадедушка был заметным фламандским художником. И у него были среди прочих два русских друга, Солёный и Копчёный. Тоже с высшим образованием, с иностранными родственниками, которые и помогли им уехать в свое время из Империи. Копченого звали Василий Иванович, а Солёного белогвардейцем.  И была у них подруга, Анна танцовщица, которая впоследствии вышла замуж за Копченого.  Но фамилию его, слишком известную в Европе, брать отказалась. Так и написала в брачном документе: Несолёная. Поскольку раньше мутила с белогвардейцем и ничего общего с ним иметь не хотела.  Но дело не в них. Дело в том, что в кругу друзей появилась идея переехать жить в Россию. А пока они ещё собираются с мыслями, оставим их в покое и вспомним произведение Ансельма Кентерберийского.


Спор с "дураком"

Ансельм: Согласны ли вы с тем, что если бы Бог существовал, то он был бы величайшим из всего, что может быть, — "тем, что не может быть ничем большим"?

Дурак: Да.

Ансельм: И согласны ли вы с тем, что "то, что не может быть ничем большим", существует в вашем сознании?

Дурак: Да, в моём сознании — но не в реальности.

Ансельм: Но согласитесь ли вы с тем, что то, что существует как в реальности, так и в сознании, больше, чем то, что существует только в сознании?

Дурак: Да, я полагаю, что так — что-то в моей руке лучше, чем то, что существует только в моём воображении.

Примерно так представлял себе Ансельм Кентерберийский  беседу, скажем так, с обывателем. И с точки зрения истории как науки, кто такой этот обыватель и кто такой Ансельм? Ансельм - один из известнейших священников и богословов своего времени. По современным представлениям спор идиотский и аргументы сторон не очень. Но современные мне власти запретили и его. В прошлом веке именно так и рассуждали почти все граждане Империи всеобщего недоверия. Именно так, как Дурак.


Вернёмся к русским друзьям моего родственника из научного сообщества. На прощание Несолёная решила подарить своему дедушке какую - нибудь картину. И обратилась с этой идеей к моему родственнику, лучшему другу Василия Ивановича. И он не нашёл ничего лучше, как нарисовать молодую соседку молодой жены своего товарища. Товарищи называли друг друга братаны. Почти как монахи и братья во Христе иезуиты. Получилось красиво. И в результате дедушка Несолёной женился на натурщице. И нашим героям пришлось побывать на их свадьбе. Жена дедушки, с этого момента - бабушка, через девять месяцев родила мальчика, очень похожего на фломандского художника. Но это не подтверждает совсем ничего.  И все бы ничего, но молодая жена дедушки, т. е. бабушка, была дальней родственницей Ансельма Кентерберийского. И уезжать в Россию ей очень не рекомендовали спецслужбы.



Ансельм Кентерберийский и русская родня


Друзья собирались в Российскую Империю, что называется просто так. Путешествовать в поисках себя как и Ансельм Кентерберийский в свое время. Но только не по Франции и только не по монастырям. Такой идеи у них точно не было. Солёный и копчёный, белогвардеец и только что женившийся Василий Иванович, они просто хотели найти свое дело или как они говорили "начать бизнес". Они были очень грамотными людьми, но и Адам Смит был им известен исключительно по книге Пушкина "Евгений Онегин". И по рассказам других русских эмигрантов в питейных заведениях. Анна танцовщица рассчитывала на успех у русской публики, а значит и на гастроли по всей Империи с дальнейшим переездом в один из крупных европейских городов. И точно не в Челябинск.

Как вы понимаете, биография нового родственника Ансельма Кентерберийского была изучена вдоль и поперёк. И белогвардеец нашёл её забавной. Мой дальний родственник не счел необходимым что - либо комментировать. Дедушка и молодая бабушка Анны решили все - таки остаться в Бельгийском Королевстве, хотя дедушка и рвался в Россию вслед за внучкой.

В России как и прежде католиков ненавидели. Или относились к ним как к прокаженным. Это у всех по разному, но что объединяло всю Империю, так это то, что никто из жителей не мог ответить на вопрос: почему? Но при этом все обожали Францию или Италию. Где находится Бельгия могли ответить лишь единицы. И то те, кто увлекался живописью. Именно об этом и был предупреждён мой дальний родственник в письме из России от своих друзей.  В результате заметный фломандский художник переехал в ту часть Империи, которая некогда называлась Королевством Польским. И там и остался на всю жизнь, поскольку женился на местной красавице. Именно там, в Варшаве, и родился мой дедушка.  Или прадедушка?  Всю эту историю мне рассказывали много раз и очень давно. Но сейчас пока не об этом.

А сейчас о тех событиях, которые последовали сразу после переезда Солёного и Копченого в Российскую Империю. О тех событиях, во время которых было лучше не вспоминать о родстве с католическим священником. Хоть и с Ансельмом Кентерберийским. Империя во время войны, хоть и гражданской, и Империя в мирное время - это две большие разницы. Хотя местные жители так и не смогли вспомнить, что такое мирное время.  Начнём с Анны. Она успела ещё всем и все доказать и даже была несколько раз на гастролях с каким-то театром. Доходы её и её семьи росли каждый день. Но она плохо знала русский. Василий Иванович, напротив, русский язык знал хорошо. Но вот с доходами в бюджет семьи было не очень. Солёный сразу после нескольких неудач в бизнесе устроился к одному титулярному советнику. Титулярный советник был тогда очень известным человеком в России, почти как Шерлока Холмс.  Но вся эта идиллия закончилась практически в один день. Но об этом позже.

А пока подробнее о жизни Анны и её супруга. Вы наверно догадались, что танцовщица имела успех в России и не только у зрителей, но и у представителей власти. И она им нравилась настолько, что один "князь" предлагал ей руку и сердце. В России. Ей, красавице из театра с бельгийским паспортом. Эти люди точно сумасшедшие. Но и внимание ей нравилось тоже. Но, после одного дня, который изменил мир,  надо было что-то решать. И с кем? Вокруг никого нельзя было найти. Нашёлся только старый любовник, который обещал отправить её семью в Варшаву, пока поляки окончательно не перекрыли границу. Можно было и остаться, конечно, но упорно ходили слухи, что поданных зарубежных стран отстреливают. И священнослужителей тоже. Что было делать? Бежать. Обняться в последний раз с благодетелем и бежать до Варшавы, а там и до Бельгии не так далеко. Но из Варшавы мой родственник отправил только Анну. Василий Иванович решил задержаться в России и пока никуда не убегать. И по слухам утонул где-то в России. Но это было немного позднее. Тезка Чапаева не мог погибнуть по другому.



Империи больше нет


Солёный бежал. Хоть и с трудом, но бежал из страны, в которой от так стремился оказаться. Титулярный советник ему в этом, конечно, помог. Русский прототип Шерлока Холмса был очень известен за пределами Империи. Его не надо было даже представлять Анне. Там, в Бельгийском Королевстве, о нем ходили легенды. И не только в среде русских эмигрантов. Они втроём часто вспоминали Василия Ивановича. А немного позднее часто поминали. И перечитывали его письма, в одном из которых он упомянул своего нового друга с хорошими навыками бокса. Друг звал Василия Ивановича учиться на преподавателя физкультуры в одно известное учебное заведение в России. А теперь они лишь рассуждают о реальности того плана, которому не суждено было сбыться.

Два друга, одного из которых не стало. Обсуждать российские события, находясь в Брюгге, было тяжело. Но у Василия Ивановича теперь был боевой товарищ, который в принципе может кое - что рассказать о его последних днях жизни. Если он, конечно, захочет. Бывшему титулярному советнику, у которого остались связи по службе, найти боевого товарища погибшего было трудно, но вполне возможно. Это был житель уездного городка одной ничем не привлекательной губернии.

Мнение свое житель этой губернии высказал спокойно, но красноречиво.

- Человек, Василий, хороший, но родственники заграницей - и что - то ещё из жизни уездного городка.

Но самое главное заключалось в том, что за время службы у зарубежного воина, так получается, там появилась "пассия, которая осталась брюхатой, аккурат незадолго до гибели" и т. д. Лучше бы и не искали его. Анна была в шоке, но молитвы помогли ей. И особенно молитвы Ансельму Кентерберийскому. Ему все молились ещё со времен молодости бабушки, т. е. с недавних времен.

Дедушка переживал больше других. И предложил внучке получше присмотреться к русскому Шерлоку Холмсу. Бывший титулярный советник этот вариант предвидел и решил, что лучше переехать в другую страну, другой город, но при этом не теряя дружественных отношений с соотечественниками. Так он и сделал, но продолжал приезжать в гости. В гостях было много обсуждений политического толка. И всегда все разговоры сводились к одному: Империи больше нет и не будет. 

Никакой информации об успехах нового режима не было. В газетах писали, что Германия обвинила Россию в хищении
танков с поля боя. И это было смешно. А самые плохие известия из России привозил художник из Польши, мой дальний родственник. Мой родственник приезжал не один, его сопровождали жена и сын, благодаря которым он чувствовал себя в Польше как дома. Собственно, Варшава и была его домом с недавних времен, хотя он очень скучал по Бельгийском Королевству.

И вновь они вспомнили в своих разговорах о теологе Ансельме Кентерберийском: не понимать, чтобы верить, но верить, чтобы понимать.  А что ещё оставалось моему дальнем родственнику? Варшава отличается от Брюгге, это правда. Но там его семья и там вся его жизнь. А это значит, что и знакомые и друзья  поляки. И Анна, её родственники и друзья, его понимали. Они сами находились в такой ситуации, когда надо верить. Верить, что Империя не превратится в руины. Как и все нормальные русские люди всего мира должны просто верить.



Брюгге. Реформы советской Империи


До распада советской империи оставалось совсем немного. Но перестройка открыла границы и для своих жителей. Некоторые из них этим воспользовались и сразу поехали в турпоездки. Иногда эти поездки больше напоминали операцию КГБ, которой и командовали представители этой службы. И все об этом знали. Точнее в СССР догадывались, а в зарубежных странах были в этом убеждены. В страны Восточной Европы съездить было гораздо проще, чем в любую другую страну Мира, но и это было несомненным успехом московских властей и всего прогрессивного человечества.

Правда все прогрессивное человечество Восточной Европы много лет свободно перемещалось по странам и континентам. И не считало это завоеванием компартий своих стран. Но кому это было интересно? Люди с зарубежными корнями, проживающие на территории Польши, например, могли без проблем поменять гражданство и уехать на свою Родину. А точнее они и уезжали почти каждый день сотнями. Вот и мой дальний и престарелый родственник вместе со всей своей семьёй, с женой полькой и двумя взрослыми детьми, уехал в Бельгию. Где я и родился.

Деда не стало ещё до моего рождения. Наполовину поляк, наполовину русский, проживающий в Брюгге. Если бы мне в детстве сказали, что я "вернусь" в Советскую Россию, то я послал бы собеседника на всех языках мира. Гнусная эта история с захватом власти по рассказам родственников привела лишь к одному хорошему результату. Независимая Польша, на самом деле, много чем обязана русским, хотя там не все это понимают. Но и русские могли бы помолчать о западных возвращенных Польше территориях. Иначе мира никогда не будет. Так мне говорили родители. Так я и представлял себе взаимоотношения двух стран.  Но здесь речь не об этом. А о том, каким стал мир после начала не совсем понятных реформ в советской империи.

И так, я иногда ходил подышать воздухом в туристический квартал города. О русских я был много наслышан, но видел их редко. А разговаривал с ними ещё меньше. А сейчас туристов из этой страны становилось все больше и больше. Конечно, я слышал, что их зачем-то сопровождают сотрудники КГБ, но не считал, что это все очень серьёзно. При этом несколько слов о себе. Родители поселили меня в доме одного из родственников отца, который два года назад нас покинул, но не оставил завещание. И отцу достался двухэтажный дом, в котором я сейчас и живу. Сами родители забросили свой бизнес и размышляли о том, чем заняться дальше. Идей с переездом у них, как вы понимаете, не появлялось. Лишь мне иногда было интересно узнать что - нибудь о русских и не из СМИ.

Подышать воздухом - это хобби во время которого я стараюсь узнавать хоть немного о России, пообщавшись с русскими туристами. И пока это хобби мне нравилось. Настороженные они какие-то. И на приглашение побывать в доме русского бельгийца всегда реагировали одинаково. Как выпускники одной спецшколы. Если мне понравятся русские девушки, то я, пожалуй, сообщаю им, что живу в доме заметного фломандского художника. Заметного в прошлом, конечно. И этот художник мой родственник.

Собственно, я так и сделал, когда увидел двух симпатичных девушек, по виду студенток и скорее всего спортивного университета. Забегая вперёд, скажу, что я не ошибся. И у одной из них, как оказалось позже, был разряд по боксу.

- Девушки, Вы из Москвы?- спросил я у них.

- Нет, а Вы? - ответили вопросом на вопрос красавицы.

- И я не из Москвы, - ответил им серьёзным тоном и они рассмеялись.

 Приглашение моё они приняли не сразу, но после слов о том, что в моем доме раньше жил фломандский художник, сразу согласились. У меня будет целый вечер на распросы о России сегодняшнего дня! О свободе, которая наступит или наступила в стране, с которой я был знаком по материалам западных СМИ. Мы зашли в мой дом.



Брюгге. Гости из России


Девушки осмотрели мои владения:

- Понятно, - сказала одна из них, - сразу виден буржуйский дух.

- Хорошая шутка, - оценил я её высказывание. - А какой должен быть дух в доме жителя Бельгии?

- Дух романтизма, в данном случае, - ответила гостья из Советской России.

Ничего себе начало знакомства. Ну ладно, действительно, что я хотел услышать на первых минутах этого визита? На стене в зале висел портрет святого. К своему стыду, я ещё не спросил родителей о том, кто это и кто автор портрета. Просто сам по себе решил, что это может быть какой-то покровитель рыцарей прошлого. Или святой, который был родственником друзей отца. Хотя зачем его портрет здесь, в этом доме?

- Если это покровитель тевтонцев, то я пас, - заявила девушка, которая не переносит буржуйский дух.

Пожалуй, правильно их долго не выпускали заграницу после того октябрьского переворота. Или наоборот, надо было сразу знакомить со всем миром.

- У Вас, девушки, дедушки на войне воевали? - задал я им обеим вопрос, на который и так знал ответ.

- У всех воевали, - ответили гостьи. - Мы чай будем сегодня пить или так, картины посмотрим?

- Конечно, что Вы. У меня все готово. Хотите вина?

- Все готово? - спросила вторая девушка. - Каждый день гостей принимаете?

- Нет, - удивился я. - Почему так решили?

- У наших граждан вино в холодильнике означает, что ты ждёшь гостей, либо алкоголик, - ответила за неё подруга.

- Ничего себе, я запишу.

Общались они спокойно, как - будто и не было железного занавеса много лет. Но его наличие все - таки сказывалось. В этот момент раздался телефонный звонок:

- У тебя все в порядке? - спросила мама.

- Да, я вот гостей привёл из России. Немного чаю выпьем, пообщаемся.

- Знаю я этих русских, - сказала она и засмеялась. - Внимательнее с ними, особенно с немного выпьем.

- Хорошо. Я просто пообщаюсь с ними и сфотографируюсь.

- Сходи с ними в кафе, - посоветовала мама. - Им будет интересно. Даже интереснее, чем в музее.

- Хорошая идея, но одна из них занимается боксом, - ответил я маме. - Сходим на бой нашего и американского боксеров. Надеюсь, что билеты ещё в продаже.

- Тяжёлый случай, - ответила она. - У друга твоего дедушки был товарищ в красной армии и тоже занимался боксом.  На Урале жил.

Я отключил телефон.

- Девушки, Вы из какого региона? - спросил я у них.

- Из Урала, - ответила спортсменка.

- У Вашего дедушки не было друга, который до войны жил заграницей?

- Едрическая сила, - произнесла спортсменка и присела на кресло с бокалом вина. - Братан, иди сюда, обниму.

- Нет, нет, - у моего дедушки друг воевал за красных, не мой дедушка, - ответил я ошалевшей жительнице Урала.

За вином побежал я, такова русская традиция. Во всяком случае девчонки так сказали, но я был не против этой традиции, тем более, что более русским, чем сегодня, я не был никогда.

- Я как на Иордан съездила, - сказала вторая девушка, когда я вернулся. - Как - будто крестили только что.

- Правильно, - ответила ей подруга. - А вот и вода живая с мясом и пельменями. А то нашёл чем гостей встречать, тоже мне русский.

Девушки заулыбались. По их мнению, я к вечеру буду самым русским среди всех русских. Мы разлили по бокалам вино.



Брюгге. Воспоминания


Обсуждали ситуацию долго. Вспомнили всех, кто тогда уехал в Россию и вернулся из красного террора. И отдельно того, кто не вернулся. Не скажу, что мои гостьи обрабовались знакомству с законной женой, точнее вдовой, дедушки подруги у девушки из бокса. Вы все правильно поняли, второй моей гостей была внучка Василия Ивановича, Копченого. До ссор дело не дошло, более того, иногда все забывали, что они из разных стран.

- Досталось тогда всем из - за этого госпереворота, - сказал знакомый отца. - А все этот Ульянов придурошный.

- Одну секундочку, - обратилась ко всем представительница бокса. - Вы что, охерели все?! Я верю в победу коммунизма! И потом, у меня троюродный брат с фамилией Ульянов.

- Реально? - спросили сразу все жители Брюгге.

- Да, только он от меня шарахается, не спорит никогда, волком смотрит зачастую. На шутливые подзатыльники не отвечает.

- Как я его понимаю, - сказал мой отец. И все дружно засмеялись. Было видно, что Копчёный мог подружиться с дедушкой этого прелестного создания.

На завтра был запланирован бокс. Но разрешит ли сходить на это мероприятие старший группы туристов из Советской России? При появлении этого вопроса все приуныли. Вот она современная реальность нашего бывшего государства. А что подумает старший группы? Это степень свободы свободных людей? Но вопрос надо было решать.

- Я хотел предложить девушкам остаться ещё на пару дней, мне все интересно о современной России: перестройка, реформы партапарата, культура. Наверняка скоро реабилитируют Бродского.

- Давайте решать вопросы по мере их поступления, - сказал мой отец. - Если они в последний день пребывания не будут с группой, то об этом сообщат в посольство.

Но вопрос был решён достаточно спокойно. После нескольких звонков в отель и в посольство старший группы (!) разрешил девушкам остаться на несколько дней и уехать обратно с другой группой.

- Я говорила, что у нас сейчас демократизация общества? - спортсменка сияла от радости.

- Да, демократичненько так, - подтвердил её слова знакомый моего отца.

Надо было завершать вечер. Завтра мы идём на спортивное мероприятие и необходимо быть в форме. Никто против этого не возражал, но и расходиться не хотелось. Хотелось прямо сегодня обсудить все вопросы, которые накопились о современной жизни бывшей Империи.

Горбачев, или как говорили зарубежом "Горби" - легенда, которая останется в веках. С этим были согласны все. Но россиянки были осторожны, поскольку не было понятно, чем все это закончится. Германия все больше говорила об объединении. Горби все чаще говорил "подумаем". Митинги в поддержку Горбачева чередовались с негодованием различных групп общества. И всем было понятно, что ничего не понятно. Но за границу ездили охотно. И охотно читали появляющиеся новые и почти независимые СМИ.

- Посмотрите на свои передачи по ТВ, - гостья говорила всерьёз, - вы от нас очень отличаетесь. И посмотрите на наши програмы. "Музыкальный ринг", например. Сидят молодые и умные ребята и обсуждают тексты песен философа от рок - музыки. И они все добрые.

- На боксерских поединках тоже все такие добрые? - спросил знакомый отца?

- Нет, конечно! - возмущенно ответила спортсменка. И все заулыбались.

- Хорошо, завтра бокс, который вам понравится, - сказала наша бельгийская знакомая. - И после бокса, раз вам нравятся передачи о современной поэзии, вас ждёт небольшой сюрприз.

И гости разошлись по домам, а мы остались втроём.

- Пойду в гостевой домик, - сказала спортсменка. - Завтра трудный день. Оставляю вас наедине.



Брюгге. Русский поэт



И вновь все дружно вспомнили богослова. Благо вина вчера было выпито предостаточно. Русские все такие философы после вчерашнего. Да, русская традиция! Об этом можно было и не спрашивать. Что такое творчество по учению Ансельма Кентерберийского?

Творческое Слово, если верить его трактатам, отличается от обычных слов. Но скорее всего это слово можно сравнить с внутренним словом (представлением о вещи). И это представление понятно всем людям, независимо от их национальности, языка и вероисповедания.

Я писал стихи, я никогда не был в России и тем более в советской России.

- Прикинь, - сказала спортсменка своей подруге, - он пишет так, как - будто всю жизнь жил в Челябинске.

- Всю жизнь жил заграницей русский поэт? А что, звучит! - ответила ей внучка Василия Ивановича.

И девчонки решили отправить мои стихи в различные издательства своего государства. Так что моё возвращение, в каком-то смысле, состоялось. Чтобы доказать себе и всему миру свою демократичность режим может помочь русскому поэту из Брюгге. Тем более, что мои родственники никогда не служили в недружественных армиях.

Демократичность режима доказать не удалось, но мои стихи были изданы примерно через месяц. Но пока у меня дома каждый день проходили диспуты на различные темы. От политики и поэзии до спорта и делах амурных.

Внучка Василия Ивановича держалась скромно, как подобает русской девушке на родине своего дедушки. Но к ней относились с настороженностью. При этом каждый день эта настороженность проходила и она подружилась со всеми. Спортсменка продолжала отдыхать в гостевом доме, родственники приходить в гости по вечерам, а кое - кто готов был принять нас с подругой спортсменки за жениха и невесту.

Я продолжал писать стихи, но все чаще о любви. Спортсменка договорилась о нескольких боях в местном клубе боксеров, за которые ей был выплачен небольшой аванс. Несколько раз звонили из посольства, но отъезд девчонок каждый раз откладывался. И я был этому рад.



Брюгге. Внучка друга у деда



Когда я начинал беседу с её подругой, спортсменка разве что не аплодировала. И я не очень понимал: почему? Мы из разных стран. Я никогда, от слова совсем, не был в России. Девушки патриотки и задерживаться надолго у нас не собирались. Это было не очень понятно, хотя я был рад, что познакомился с ними. И потом, я вроде предлагал приехать на несколько дней по туристической путевке и побывать в гостях у моих новых знакомых. В ответ услышал, что только не в Челябинск!  Лучше она ко мне приедет в Москву. Почему? У неё есть друг? Жених?

Вместо ответа на этот вопрос меня вновь отправили за вином. Оказывается, если завтра нет боксерских поединков, то по древней русской традиции... Ну, вы поняли. Пригласивший девушек к себе в гости бежит в магазин.

Нет, мы не только ходили на бокс, общались со знакомыми и пили вино. Нет! Мы ещё гуляли, много гуляли. Брюгге, видимо, сильно отличается от Челябинска, хотя обе девушки нахваливали свой город. Не удивительно, что я решил при первой возможности съездить в Москву. Можно было бы и до Урала прокатиться, но поиглашающая сторона очень не рекомендовала. При этом нахваливая свой город.

Я поделился этими наблюдениям со своими знакомыми. Но они ничего нового и не сообщили, кроме того, что я одной из них понравился. Хотя её бабушка и родила в свое время от женатого человека, но если такова судьба, то они не против.

Эти рассуждения мне ничего не объяснили.  Разговор с красавицей я отложил на их последний день в нашей стране. Или на предпоследний. Её подруга скажет мне позднее:

- Ты чего, сволочь, сразу об этом не мог мне  сказать? Я почти всех местных боксеров отколотила пока ждала вашего разговора о будущем!

Немного промолчала и добавила:

- Два идиота!

Повезёт кому-то с такой хранительницей очага, честное слово.

Дело не в этом. Мы гуляли с внучкой друга моего дедушки очень часто. Ей нравилось сидеть в кафе  и о чем-то мечтать. О чем - то своём. Мне в голову приходили отрывки из произведений Ремарка. Скоро корабль из Лиссабона в Нью - Йорк и все такое. Она хочет остаться? Нет, не может быть. Все очень просто, как оказалось. В этом городе жил её дедушка и она рада, что смогла сюда приехать. Железный занавес не позволял даже надеяться, что вторая поездка случится в её жизни хоть когда - нибудь.

Но при этом, конечно, лично мне пока никто не отказывал в посещении хоть и советской России.

- В России очень ценят поэтов, - сказала она мне. - Я очень надеюсь на публикацию твоих стихов в советском журнале. Ведь тогда в Москву приедет не просто житель Бельгии, а русский поэт.

- Пойдем домой, - сказал я в ответ, - русский поэт немного устал. И скоро твоя подруга придёт с тренировки.

Позднее я предложил девушкам съездить в Турцию, но спортсменка сказала:

- Я очень устала за эти дни. Если ещё там на ринг придётся выходить.

И все засмеялись.

Во время одной из прогулок по городу, накануне отъезда красавиц в Россию, мы познакомились с семейной парой из России. И сказали, что мы из Челябинска. В ответ услышали вопрос:

- Вам нравится Бельгия? - спросили наши новые знакомые. - Как Вам удалось задержаться так надолго?

- Мы скоро уезжаем, - ответили мы и пошли домой.



Брюгге. Дом



Внимательное изучение биографии святого мне очень помогло по жизни. Например, Кентербери не был домом для монахов и духовных лиц, это был дом поэтов и драматургов.  Многие годы он был источником вдохновения для английских писателей. До сих пор там стоит семейный дом Ричарда Лавлейса,  самого романтичного поэта Англии.

Очевидно, что там и писал свои богословские труды Ансельм. Именно там он стал одним из самых известных и авторитетных богословов. При этом сам он из Италии, об этом никто не забывал. Но русские, которые жили много лет вне пределов Империи, не всегда оставались православными. Сами эмигранты да, оставались, но их дети не всегда.

Все ровно так же происходило и в самой Империи. Люди, которые переехали из католических стран оставались католиками, но их дети и внуки очень часто переходили в православие. И в этом нет ничего удивительного. Удивляться этому могли только люди в погонах НКВД и то не в самых развитых и разумных регионах.

Простая цитата из стихотворения : "Соборы - место человека на планете. Религия важней, чем вятский исторический музей" приводила самую коррумпированную и необразованную часть общества в бешенство. На Урале зал органной музыки в православном храме. В Челябинске. В Кирове зал органной музыки в католическом костёле. И есть закон о возвращении религиозных зданий законным владельцам. Не отдали. И не отдадут.

При этом в России того времени, когда ещё только объявили о свободе вероисповедания, начали появляться и активно строить новомодные протестанские религиозные организации. И им разрешали строить на самом серьёзном уровне и самые ответственные работники (они себя такими считали) партапарата. А позднее и новых российских властей.  И так во всем. Бардак как норма жизни и степень свободы.

Все это не могли признать своим домом сотни тысяч  россиян. Даже без зарубежных корней. И утечка мозгов, о которой так много говорили в российской власти, не прекращалась никогда. Строители коммунизма не исчезли в один день с началом перестройки. Более того, они не исчезли из правоохранительных органов. И гражданство Бродскому, лауреату нобелевской премии по литературе, возвращать не спешили. Бродскому!

В Россию я не торопился. И для начала решил посетить Польшу. Общение со знакомыми было прервано и в России меня никто не ждал. Хотя и были приглашения от журнала, который опубликовал мои стихи, но именно как зарубежного автора, который не забыл свою Родину. А в России я никогда и не был и говорить на эту тему не собирался. Вряд ли они бы обрадовались тому, что я наполовину русский. И совсем не бельгиец, а поляк.

В 1991 году я нашёл время для поездки в Варшаву. Сразу после приезда мне сообщили, что лучший поэт двадцатого века прямо сейчас находится  в столице. И я поехал на пресс - конференцию Бродского. И я присутствовал в зале. Помогли мои публикации в журнале "Pszekr;j". В журнале, который опубликовал и стихи Бродского. В России он так и не появился. После его объяснения причин, я решил отложить пока поездку на Родину предков. И все бы ничего, но на пресс - конференции присутствовала как журналистка моя давняя знакомая. На данный момент работающая в СМИ после поступления в университет для получения второго высшего образования.



Брюгге. Поезд из Варшавы



Разговор получился не очень продолжительным. Знакомая была замужем и мужу не изменяла. Не очень-то и хотелось, но все - таки нельзя было не узнать что-то о ней и о России. Многими своими публикациями я был обязан именно ей.

- Все хорошо, - сказала она мне. - Я еду сейчас в Брюгге, по работе. Если хочешь, поехали вместе.

- Ты серьёзно?

- Я остановлюсь в отеле, фирма платит. Но в поезде нам хватит времени наговориться, - ответила она.

И через два дня мы ехали в Бельгию в одном поезде. Легенда и будущий иноагент пел по радио:

Вагонные споры последнее дело,
Когда больше нечего пить.
Но поезд идёт,
Купе опустело
И тянет поговорить.

После начала перестройки русских слушали охотно. И издавали неплохо. Плохо было с экономикой и потому россияне не переехали в западные страны целыми городами. Многим так казалось, а польская полиция была в этом уверена.

Мы говорили на все темы сразу. Начиная от Бродского, заканчивая внешней политикой.

Статью о Бродском, конечно, мы написали вместе и ещё в поезде. Она диктовала, а я записывал так, как считал необходимым.

«Польша была поэтикой моего поколения»

Иосиф Бродский

"В Польше было все не так, как в СССР. И многие россияне, которые в этом СССР никогда не бывали, даже не представляют себе, что такое отсутствие свободы слова. Газета "Правда" и собственно все. Были и ещё какие-то газетенки, пишущие не понятно о чем и не понятно для кого. При этом можно было легко выписать польские журналы, правда на польском языке: «Przekr;j», «Szpilki», «Czytelnik», «Dialog», «Kino», «Polska», «Tw;rczo;;». И в них прочитать стихи Бродского и других авторов, запрещённых по факту в самом счастливом обществе в мире. Книги многих западных авторов можно было найти только на польском. И Бродский хорошо знал этот язык. I to jest normalne.

Польша - самый весёлый барак социалистического лагеря. Была такая шутка в старые времена. Приоткрытая для Запада страна. И это не окно в Европу, через которое было немного видно самый весёлый барак соцлагеря.

Не удивительно, что в девяносто первом году Варшава встречала лауреата Нобелевской премии по литературе как своего национального героя. Родина его предков, Броды, давно была западной Украиной. Но что это меняет, когда речь идёт о Бродском, которого запрещала Москва, но издавали польские журналы?

Положительных эмоций у российских читателей этот факт не прибавил. Единственным русским на пресс - конференции был поэт из Бельгии. В соавторстве с которым и готовится эта статья в поезде Варшава - Брюгге. Мы знакомы достаточно давно и на вопрос о возможности его приезда в Россию, он всегда отвечал, что обязательно приедет. После пресс - конференции его настроение несколько изменилось. Бродский не собирается возвращаться в Россию.

Они его за что-то не простили. Он их видеть не хочет, пока не поумнеют. Я так не думаю, так считает мой соавтор". 

Статью писал я сам, журналистка мне иногда подсказывала возможные варианты продолжения, но я не всегда прислушивался к ней. Но так было и раньше, когда мы только познакомились. Сегодня она едет из Польши в Бельгию. Сама, без старшего группы туристов из КГБ. Сегодня она сама смеется над своими словами о демократии в СССР.

Общались практически всю ночь и до десяти утра надо было хоть немного поспать. Время с девятнадцати часов прошло незаметно. В нашем купе больше никого не было. Отправить меня за вином было некому, да нам и не хотелось. На вопросы о наших общих знакомых она не отвечала.  Если бы я её не встретил, то меня никогда не напечатали бы в советских изданиях. Что удивительно, меня напечатали, но о существовании Нобелевского лауреата Бродского в советских СМИ так ни разу и не вспомнили.

2025