Итальянское приведение

Первый день весны. Даты, времена года, сезоны – понятия, придуманные людьми. Погода сегодня не соглашалась с календарем, небо по-осеннему серело. Я шла одна по утреннему городу. Время, как и жители нашего городка, еще не проснулось, текло медленно, сонно, нехотя. Я чувствовала, как мы с городом становимся единым целым: я для него – маленький листик, занесенный случайным ветром и приземлившийся на холодные камни средневековой мостовой. А он для меня – капучино, залитый в сердце, наполняющий теплом всю меня. Я верю, что существует связь – отношения между человеком и городом – дружба, вражда, симпатия, любовь. В это утро мы узнали друг друга лучше, познакомились ближе. Город баловал и радовал меня, даже несмотря на пасмурные небеса. Я слышала щебетанье птиц, они здесь необыкновенные: поют ночью, поют в дождь и в холод, поют даже тогда, когда, как я подозреваю, им петь не хочется. Щебетание птах – первый подарок моего города.

Я спускалась и поднималась по бесконечным лестницам, которые так часто снились мне прежде. В одном из небольших милых двориков раскинула тонкие, изящные ветви, уже украшенные розоватыми нежными цветами, яблоня. Неожиданно налетел ветер, перебрал все ветки, пробежал по ним, как рука пианиста пробегает по клавишам. Это было прекрасно! Маленькие лепесточки, точно лодочки, покачивались в воздухе, как на волнах, не спеша опускались мне на волосы, падали на землю. Я почувствовала себя принцессой из «Танца цветов» Чайковского. Это был второй подарок города.
Я бродила без цели по узким улочкам, любовалась панорамой – сказочным видом, который открывался на долину с холма, приютившего город. Разыгравшийся ветер уже не мог угомониться, путал мои волосы, бросал мне под ноги кленовые листья и сорванные объявления. Я чувствовала запах моря. Казалось, зайду за следующий поворот и увижу его бескрайнюю, задумчивую гладь.
Весь день прошел молчаливо, умиротворенно, не говоря ни слова, мы с городом понимали друг друга. На сердце было не грустно и не радостно – в нем царил хрупкий покой.

Вечером я решила сходить в бар на концерт местной группы. Из знакомых никого не было, кроме бармена Алессандро, в которого я была влюблена уже недели две. С самого начала все пошло наперекосяк. Мне не с кем было поговорить, музыка походила на какофонию, хотя самому исполнителю очень даже нравилось, он даже время от времени закрывал глаза от удовольствия и, видимо, наслаждался красотой своего голоса. Группа студентов праздновала то ли свой выпускной, то ли день Рождения одного из друзей. Студенты то и дело сновали туда-сюда, совсем не слушая бедолагу-музыканта, болтая и смеясь.

Хуже всего было то, что мой любимый бармен то поглаживал по спине одну девушку, то трепал за щечку другую прямо перед моими глазами. Так принято здесь, это нормально для них, и по большему счету ничего не значит, я и сама вчера у него на глазах поцеловала в щечку приятеля-ливийца. Может, он мстит мне? Или ему все равно, кого я целовала и при каких обстоятельствах? Невозможно понять, что творится в голове у другого человека, особенно в голове иностранной. Знаю только, что у меня в душе все перевернулось, когда он любезничал с другими девушками. Алессандро обернулся, посмотрел на меня, но я даже на взглянула в его сторону. Не знаю, удалось ли мне скрыть свои чувства, или же у меня по лицу бежали субтитры: «Не знаю, что я сейчас сделаю, но лучше не надо играть со мной в эти игры». Раньше он тоже чмокал меня при встрече, теребил за щечку, но с какого-то времени, я словно стала для него неприкасаема: точно вокруг меня было электрическое поле, и тех, кто подойдет слишком близко, непременно ударит током.
Я хлопала в ладоши, чтобы поддержать певцов, улыбалась, но внутри все сжалось от боли, разум что-то лепетал про разницу культур, но ревнивое сердце не хотело слушать и всё плакало.

Я уже собиралась вернуться домой, когда пришла моя подруга. К сожалению, не помогала даже «лечебная» болтовня. Чтобы притупить боль я выпила немного вина. Да, от одного бокала в пляс не пустишься и в драку не полезешь. Однако, возможно, из-за того, что я не ужинала, возможно, из-за того, что выпила бокал залпом (хотя так и не пристало пить синьорине) перед глазами у меня всё поплыло. Теперь я была не в баре, а на корабле, да еще и в шторм. Лучше на душе у меня не становилось… А еще говорят, «залить горе вином». Не помогает! Моей подруге нужно было вставать рано утром, я, даже будучи пьяной, понимала, что нельзя быть такой эгоисткой, ей пора спать, да и мне лучше вернуться домой. Я взяла пустую рюмку и стремительной походкой, стараясь не шататься, прошла мимо него, к барной стойке. Он тем временем расцеловал на прощание мою подругу, пожал своим мизинчиком мой, сказав какую-то присказку при этом. Но я уже ничего не слышала, не видела его лица, хотя он стоял прямо передо мной.

Моя милая Зветлана, как ее называют итальянцы, видя, что я пьяна, вызвалась меня провожать. Я не выдержала и рассказала ей все, хотя обычно слушаюсь Тютчева: «Молчи, скрывайся и таи». Света услышала о том, как мне больно, как я ревную, как буду по нему скучать, ведь скоро, совсем скоро мы уезжаем. Она пыталась меня успокоить, говорила, что я встречу кого-то другого, с достатком больше, с социальным статусом выше, но все это мне казалось разменной монетой по сравнению с моими чувствами: «Кому нужны эти деньги, статус, когда так трудно найти человека, с которым вы будете, как говорят итальянцы, как две души в одном орешке?!» Света попросила отправить сообщение, когда я доберусь до дома, чтобы убедиться, что со мной все в порядке. Но домой я не пошла, не хотела и не могла. Мне нужно было поговорить с собой самой, убедить себя в своей внутренней свободе, приободрить. Написав Свете: «Я дома, спасибо, что проводила до фонтана», я отправилась на обзорную площадку, откуда можно было полюбоваться на весь город, задорно подмигивающий своими огоньками. Стоишь на обрыве, как на корме корабля, а перед тобой город, закутанный ночью в ее черную фату. Город внизу не отличен от ночного моря, а огни в окнах домов от огней рыбацких судов. «Я всё себе придумала. Это всё не правда. И недели не пройдет, как я забуду его. Что за абсурд, бред! Убиваться из-за человека, которого едва ли знаешь? У меня же море планов. Я была так счастлива здесь, пока не встретила его. Нельзя так привязываться, правы буддисты. Надо будет перечитать «Ламрим Ченмо».

Я кожей ощутила нестерпимое одиночество. Только я и этот город в долине. Только мы с Богом вдвоем настоящие, остальное – иллюзия, переменчивая и непостоянная псевдореальность. Мне хотелось плакать, но плакать не получалось. Я прислонилась к холодной стене, потому что алкоголь еще не развеялся, и меня до сих пор немного мотало из стороны в сторону. Оперившись на стену, я чуть было не заснула. Остатки трезвого разума из последних сил молили: «Домой!». Мне же до безумия захотелось шоколада, он, кстати, все же поднимает настроение. «Скушаю «Твикс» и домой!». Когда «Твикса» не стало, я неожиданно для себя обнаружила, что иду не домой, а в противоположном направлении, обратно к бару.

Они закрывались. Второй бармен заносил с улицы горшки с цветами и кресла, Алессандро тоже был неподалеку. Как вдруг я услышала свой испуганный, взволнованный голос: «Я…я…я… возвращалась домой и увидела… увидела… приведение!». В моей голове, та вторая, трезвая «я» воскликнула от удивления: «Боже, что ты несешь?!» В это время сумасшедшая «я», оккупировав все свободное пространство в моей голове, которого немало, продолжала, сделав глаза максимально испуганными: «Я проводила подругу, пошла домой и увидела его!». «Может, кто-то был в костюме, - предположил второй бармен, – завтра маскарад, они готовятся». «Нет-нет – залепетала я, – это было что-то похожее на тень». Я как раз недавно выучила слово «тень». Как кстати пришлось, надо же! Они пошутили по поводу моей соседки, приведений, убийства. Я так вошла в роль, что от страха толком и не поняла.
«Я провожу тебя». «Правда? Спасибо!» – вздохнула я с облегчением, как будто и вправду боялась приведений. Хотя я верила, что они существуют, и даже немного опасалась, что сейчас они слышат мои наглую ложь и клевету и уже думают над планом мести, но на тот момент мне было все равно, ведь он проводит меня до дома! Я тут же сообразила, что надо сказать, где я видела приведение: на лестнице к Остелло. Хорошо, что он не спросил, каким мне явился призрак, так как я еще не успела продумать детали. Ему кто-то позвонил. Мой итальянский далек от идеала, но основной смысл я уловила. Он сказал, что «провожает Элену из России, она увидела что-то на лестнице к Остелло. Так странно было слышать свою ложь в виде правды. Этот бред он еще кому-то пересказывает! Стыдно? Не очень.

Я спросила, видел ли он приведения. Нет, видел только НЛО. 6,5 лет назад он ехал в машине, куда-то врезался, время замедлилось, в нескольких метрах сверху он увидел святящийся объект. Но не испугался. Рассказывал что-то еще и еще.
На поворотах я пряталась за его спину, словно боясь, что призрак поджидает нас за углом. Иногда он брал меня под руку, думая, что мне страшно (не зря я так старалась играть профессионально и правдоподобно). Интересно было бы спросить его, поверил ли он в мою игру, удалось ли мне обмануть его?
Возле двери я попросила его поговорить со мной еще немного на отвлеченные, посторонние темы, чтобы страх прошел. На самом деле, мне хотелось, чтобы он побыл еще немного со мной, чтобы не уходил. Он сказал, что завтра будет новый день, после обеда он отправится на работу. Увидев объявление о предстоящем карнавале, посоветовал сходить, будет полезно и интересно для меня.

Во мне снова проснулось задремавшее доброе начало: ему завтра на работу, уже два ночи, а я заставляю его быть актером в моем спектакле. Надо его отпустить. «Открывай дверь, заходи, и я вернусь в бар тогда». Я искренне поблагодарила его.
Это всего лишь фрагмент из его жизни и всего лишь страничка из моей книги. Жизнь – это «сейчас», это настоящий момент, не важно, что было в прошлом, не обязательно, что будет в будущем.

В эти несколько «настоящих» минут мы вместе шли по ночному городу и разговаривали. Это был третий подарок города на сегодняшний день.
Да, и с этого дня я не пью.

Надеюсь, призраки не обиделись и мстить не собираются.