Тит

Смотри, совсем живой
Кумир великий твой
Совсем один в полях
Аустерлица. 

Ступай и верным словом успокой,
От Долгорукого вопрос простой
Тебе, быть может, все же пригодится. 

Но Николаю легче застрелиться. 

И видит с ревностью,
Что капитан фон Толь
К Государю
Спокойно устремился.

Через канаву перешли они.
Да, Государь в разбитии, смотри.

Под яблоней сидит
И, видимо грустит.
Но больше не один
В полях Аустерлица.

Фон Толь докладывает. С жаром говорит.
Так просто, как какому-нибудь другу.
Царь плачет, видимо. Рукою лик закрыт.
Фон Толю с благодарностью жмет руку.

«И это мог быть я!» — кричит Ростов
Беззвучно, он в отчаянии полном:
«Что я наделал?» Он рыдать готов.
Обратно скачет. Пусто!

Хватит, полно,
Не убивайся так. Берейтор вон — смеется
Над Титом стариком:

— Тит, слышишь, Тит?
— Чего? — ему рассеянно старик.
— Тит! Молотить!

Старик сердит, плюется.

Вот казусы бывают каковы.
Ростов, что загрустили вы?

Не злитесь, словно этот добрый Тит.
Аустерлиц одно.

А вот — Тильзит

В седьмом году. Как будто из колодца
Игристое вино в честь мира льется!

Андрея орден у Наполеона,
У Александра — орден легиона.

Не это ли истории венец
Всемирной? Всем несчастиям конец.

Прошенье про Денисова осталось
Доставить. Это, знаете ли, малость.

Но нет, никак.

И был потом парад.
Награду к форме русского солдата
Прижал собственноручно Бонапарт.
Потом Государи поехали куда-то.

Гудит вовсю Преображенский полк,
Про Лазарева ходит славный толк,
Французы тоже поздравляют брата.

Ликуют все. Но знаешь, время будет,
Им скажут вновь: «Иди-ка молотить».
И Лазарев, как Тит, возможно, плюнет.