о чём умолчал иеремия парнов

ой ты, мои гойцы,
гойцы-альбигойцы,
южные соседи,
нехристи-пропойцы.

смотритель ванашный мчит на уазике.
уазик рычит, испуская газики,
в доски стучит антикварный сундук,
дорога руль вырывает из рук.

предатель стапчук помогает ванашному.
в отличие от -  стапчуку страшно -
он верит в бога, молитву и мистику,
подельник, напротив, опёрся на физику.

предатель стапчук мчит на уазике,
уазик ревёт, исторгая газики,
ближе расплаты холодные пальцы -
садист стапчук превращается в зайца.

смотритель ванашный ему не подмога -
руки из плеч извлекает дорога.
шинами сзади скрипят доблестные сотрудники советской милиции,
плачет стапчук - причащаться пора.

оба товарища мчат на уазике,
уазик работает, вьются газики,
в баках плещет советский бензин,
в кузове бьётся сундук (один).
есть ещё силы в руках трудовых,
есть ещё вера - одна на двоих.

пот с лица вытирает ванашный,
слёзы с глаз вытирает стапчук -
в отличие от карьериста ванашного,
ад для него - не пустой звук.

уазику, кстати, тоже не весело -
он слышал - в погонях случается месиво:
битые крылья и мятые лица,
может и хуже чего приключится.

и сундуку тоже не радостно -
день у него выдался гадостный -
каждому ясно, что будут стрелять,
ясно и - будут в кого попадать.

уазик, пыхтя, по дороге мотается,
каждый из банды водой обливается -
потом холодным исходит сундук,
слёзы горячие точит стапчук;

есть и обратное в этой истории -
след, остающийся на траектории,
слёзы холодные, как причитая,
воя, роняет труба выхлопная;

тут колесо завершает вращение -
банда набрала на ужесточение,
и в неизбежности внешне бесстрашного
огненный пот прожигает ванашного.

жизнь у нас с вами вроде инь-янная,
в сути, однако, вовсе не странная -
каждый из тех, кому светит расстрел,
точно бы плакал или потел.