Столичная тоскливость

Вот в мареве желто-синюшном домищи
Растут, на глазах изменяя Москву,
По хлябям автобусов чавкают днища,
Я здесь не родился, но я здесь живу.

Ветрами промозглыми смяты просторы
Рабочих кварталов, где местных трудяг
Почти не осталось, - такие поборы,
Что честно трудиться готов лишь дурак.

Иные профессии нынче в почете –
По БПЛА, например, недочет,
Голодным, бездомным при этой работе
Не будешь, – четвертый идет уже год.

У нас же, в Царицыно, в общем, нормально –
Военных не видно и нет похорон, -
Что ж, всякая жизнь по природе летальна.
Анестезиолог, продлите нам сон!

И вы, лицедеи, смешите нас, деток.
Москва! Ты базарный и шумный дурдом, -
Утрами выходим из каменных клеток,
Чтоб в клетки вернуться, пока не умрем.

Вот, к слову, толкуем о жителях прерий,
С тоской понимая: фальшивы слова, -
Не верит слезам, лишь в свершения верит
Святая, прожженная матерь Москва.