Медина

Эти улочки такие узенькие, что случайные трое в них просто не разойдутся.
Продавцы в лавчонках - добровольные узники. А мои глаза - добровольные блюдца.
В микро умещается макро, с холодной решимостью наголо'
протискиваюсь от нуги до виагры, от оливок и фиников до бараньих голов.
Призывно пестреют бабуши, халаты и прочий стиль -
если б не на ходу поедаемая халва, то б вещички свои - в утиль, и
нарядилась бы и украсилась тысяч на семь дирхамов,
да и не знала, куда девать себя, красоту такую, наверняка бы.
/Однако, глядя, как паломники преодолевают толпейный кризис,
чтоб  поклониться имаму Идрису -
я всё же купила... стакан клубничного фреша в лавке у паренька/
Тем более, мне уже приглянулся ярко-болотный ремень.
У нас такие почти не носят, но я подберу к нему что-нибудь, поближе к зиме:
он так похож на змею, полакомившуюся нефритом...
(как сказал бы Лу Ю - важен внУтренний ритм).
Поторговавшись, ныряю в поточность. Удивительно - в этом колодце есть мобильная связь.
Ну зачем так хочется этот платочек с арабской вязью,
а ещё вон того серебряного осла...
Я беру себя в руки, чтобы рука ничего из хотимого не взяла.
Мечтать - мечтаю, но не забываю о главном -
Дома хватает сувенирного хлама.
Сердце Феса - священно-товарное гетто, в нём многое за века пригостилось.
Темноглазые малыши по очереди откусывают от багета, приподнимая его, как путеводный стилус.
Всё хорошо. В каждой новой толпе всё сказочно хорошо.
Лишь бы правильный выход сам здесь себя нашёл...