Crying in the rain

Ты меня преследуешь издалека, издалека.
С наспех перетянутою жилою набухающий свет костра
в рюмке, грамм-силою не разрешенной в США единицей.
Ты иссушенная ветрами пустыня, несущая насилие и боль,
и ты хочешь после того, как мы позанимаемся этим,
что бы я рассказала тебе в мельчайших подробностях
как я отдавалась по твоему желанию словно лунное поле
смачивая твои мозоли разливом реки Меконг после муссонных дождей
пока дом не превратится в водоем невольный
золотящийся, и позволено мне только пользоваться рифмой твоей
рубежей смерти мертвей, ты томишься моей тайной и тебе
известно, что любить тебя как я навзрыд изгнанницей могущественно смытой
в реку забвения тебе раскрытой никто не будет, и их визиты
всего лишь суета.  Затягивает нас густой туман,
вращение Земли ведь начинается с тебя, когда ты смотришь притаившеюся смертью на меня
и в черной дельте карих глаз грозишь меня топить утопией.
А нежной кожице тропического плода в твоих руках…
Не спишь пока округлости не обнажишь…
Так расскажи мне о литературе со знанием дела
изобилуя деталями пока одно тело трется о тело
другое, ни с человеческой точки зрения, ни с любой другой
не понятно как луна в окне потемнела, сдувалась и сипела,
спохватившись, ты держишь меня рукой: не уходи, чтобы ты не болела…
Ты ждешь меня целую неделю, снедающим троллингом хочешь моего тела
поверх рисовых плантаций, долин птиц, и мы умеем наслаждаться.
Грубеет рот твой, в поцелуях нежности дождинки просочатся,
ты пальчик дашь мне пососать, как долго на ветру мне развеваться?