Друзья. Игорь Паньков - Вечер в Сары-Озеке

Под этой рубрикой публикую стихи друзей – тех, которые уже ушли, и тех, которых не могу отыскать. Их творчество может найти отклик у читателей.
Кажется, 2001-й. Фестиваль в Кисловодске. Работаю в жюри. Потом неформальные посиделки и, как водится, гитара по кругу. Спел «Плакал голубь». Парень (это по тем моим возрастным понятиям) в очках и с взъерошенными волосами строго спрашивает: «Чья песня?» Узнал, что моя, и начал горячо жать руку: «Ну, всё, теперь я тебя люблю!»
Игорь Паньков был искренен в любом проявлении. И когда его «ударило», начал писать стихи, научился играть на гитаре. Это в сорок-то лет.
От некоторых его песен перехватывает дыхание. Стихи поражают мыслью и чувством. Он – настоящий Поэт с большой буквы. Мало того. Он успел написать два романа, и смею вас уверить, крайне талантливых.
Впрочем, что говорить. Сами сможете убедиться. Если успею опубликовать.
Его страница на «Стихире» закрыта. В сети, возможно, кое-что осталось.
Две книжки. Три диска. Светлая память.
Сердце. 28 февраля 2012-го.

ВЕЧЕР В САРЫ-ОЗЕКЕ

1
День клонился к закату. Из пыльных кустов сирени,
облюбованных молодежью, раздавались томные ахи и вздохи,
водители скорой помощи отключали сирены,
глядя на то, как лохматые кабыздохи,

изнывающие от жажды, жары и любовной страсти,
воспламенясь изнутри, снаружи окаменев, как сфинксы,
белый флаг выставляя из каждой пасти,
капли слюны роняли на пыльный асфальт или чьи-то джинсы.

2
Короче, ситуация из разряда вполне заурядных
(как, впрочем, любое перемещенье молекул в старинном тигле
над огнем спиртовки), чему толкований хотя бы отчасти внятных
не дали экклезиасты, ниже иезекиили.

А потому, полагаю, ситуация нравоучительна, как плохая сказка,
вернее, подсказка – что делать, когда во рту и в горле все пересохло
(то есть, даже если с фасадов облезет краска,
то всегда остаются еще полыхнувшие солнцем стекла).

3
И снова песок не хуже куска шагрени у всех на глазах стареет,
и смертельно устав за четырнадцать тысяч лет железяками грунт царапать,
облаченные в синий сатин и кирзу феллахи просят у бога Ра: скорее
бы колесница Рамзеса прогрохотала на запад.

Аборигены из местного бантустана сражаются в секу, очко, по щелястым сортирам курят.
Проводивший супругу в Талды-Курган, мой сосед по кирпичной клетке,
закутавшись в полосатое байковое одеяло (как витязь в тигровой шкуре),
порывается мастурбировать, корчась в слезах на кухонной табуретке.

4
Ситуация, повторюсь, из разряда вполне обычных,
элементарное «экшн» на уровне кинохроники и тому подобного анахронизма,
но стоит сместить акценты на область переживаний сугубо личных,
и не достанет слов у самого хлесткого афоризма.

Потому что слова – это жалкий треп, на который способны любые ханыги, бичи и зэки,
за стакан чифиря продающие все, что способны держать за душою,
а простой летней ночью простые цикады на полигоне в Сары-Озеке
хороши, как Ванесса Мэй, обдолбившаяся анашою.

5
Глупый мир инфузорий, финансовых пирамид, опасных
связей, любовных свиданий, разлук, икоты
после обеда, где правят железные канцлеры Санчо Пансы
и сдаются в плен гуттаперчевые Дон-Кихоты!..

Так будет и после нас, было так и во время оно:
то, что храним – не ценим, становимся сами себе врагами.
И оплакивает иссохшая мумия почтальона
грязь на дороге, что пахнет резиновыми сапогами...

 6
Было время почувствовать на обнаженной коже
бритвенных лезвий сталь и усталой Шахерезады шепот,
перемежающийся стонами вожделенья. Однако избави, Боже,
от желания повторить весь этот горький опыт!

Потому что вначале у нас навсегда отнимают детство,
после чего незаметно воруют воспоминанья,
остается циничный сухой сценарий произошедшего действа,
но едва ли мы знаем хотя бы его названье.

7
По большому счету, в пространство вокруг компонентов матричной платы
(то бишь твоих мозгов) чересчур понапхали фигни и вздора,
и все это щелкает калькулятором, требуя почасовой оплаты,
будучи недостойно ни возгласа брани, ни огорченного вздоха.

И пролетая над водной гладью, некий бесплотный облак
более не согласен, как ерш на приманку, клюнуть
даже на анекдот из разряда особо грязных, поскольку опыт
порождает отнюдь не веселье, а только желание молча сплюнуть.