Отошли ко сну часы веселья

Отошли ко сну часы веселья,
их сменила благостная тишь,
комната теперь почти что келья,
дождь шуршит на улице как мышь.
Кто-то одинокий и прозрачный
просится, похоже, в тёплый дом,
он, наверно, мокрый и невзрачный,
в горле у него обиды ком.
И себя жалеет что понятно,
спутником бессменным в нём тоска,
и бормочет горестно, невнятно
о тяжёлой жизни он рассказ. 
Как лишился крова повествует,
как семью утратил без вины,
сквозь его прозрачность ветер дует,
не подарит радостные сны.
Смотрит невидимкой он в окошко,
не облечься в плоть ему никак,
предстоит опять ему дорожка
в лес или продрогший буерак.
Потому скребёт стекло упорно,
ждёт что отворится вдруг окно,
и тогда души его минорность
сменит благодатнейшая новь.
Но окно не двигается с места,
там, внутри, не ведают о нём,
ему лучше было б под арестом,
но пойдёт в убийственный свой дом.
И заснёт с мечтою об уюте,
бедный и отвергнутый судьбой,
чья душа, наверно, вечно в смуте,
 потому что жизни он чужой.