Кавказская племянница

То ли в будни, то ли в праздник
У подножия Машука
Проскакал галопом всадник,
Подгоняя ишака.
Он в трико спортивном синем,
На коленях пузыри,
В башлыке, бешмете зимнем,
На черкеске – газыри.
Путь его тернист и долог
Посреди Кавказских гор,
Это наш студент - филолог
Местный собирал фольклор.
От Дербента и до Хосты
Он промчаться был готов,
Чтоб собрать легенды, тосты
И обычаи дедов.
И старинные обряды
Собирает он окрест,
И какие шьют наряды
Для джигитов и невест.
Солнце скрылось за Казбеком,
Что-то стало холодать.
Утомлённый долгим бегом
Всадник начал уставать.
Впереди – духан «Мзиури»,
Вечереет, время – шесть.
«Стой, ишак, - воскликнул Шурик, -
Здесь ведь можно что-то съесть».

Был духан внутри отделан
Под мотивы старины,
Аксакал сидел, и пел он
Под звучание зурны.
Посетитель сел за столик,
А за столиком грустил,
Словно мучился от боли,
Местный житель Джабраил.
Ковырял он хачапури,
Пил вино и клял судьбу:
«Верьте мне, товарищ Шурик
Я их всех видал в гробу.

Дочь сестры, спортсменка Нина
Не даёт с женой житья,
Заставляет нас, скотина,    
Взять Саахова в зятья.
Может чем-нибудь объелась:
Мухомором, беленой,
Ей так сильно захотелось
Стать Саахову женой.
Он – матёрый уголовник,
Пару раз её любил
На развалинах часовни,
Той, что сам и развалил.
И дадут мне без обмана, -
Продолжал он, захмелев, -
Целых двадцать пять баранов,
Холодильник «Розенлев».
То ли в качестве издёвки
Обещали – не пойму-
И бесплатные путёвки
Мне в Сибирь, на Колыму».
«А моя-то в чём задача?
И какая мне печаль? -
Всхлипнул Шурик, чуть не плача, -
Мне ведь тоже птичку жаль».
«Нет приёма против лома, -
Показал он средний перст-
Ваша тема для диплома
«Умыкание невест».
Поучаствовать в обряде
Можно будет Вам и мне,
Но в джигитовом наряде
И верхом на скакуне».
«А зачем же вам герои?
Я ж советский гражданин».
«В банде их всего лишь трое,
Да и ствол всего один»,
Мясо стынет на шампуре,
Разливают чай, пока
Слёзы лил о птичке Шурик,
Три заходят чувака,
Кунаки того джигита,
Что начальник ЖКХ,
Негодяя, паразита,
Сааах...какого жениха.
На Кавказе все их знают,
Молодых, крутых ребят,
Все по-русски понимают,
Разве что не говорят.
По-кавказски шла беседа,
Джабраил переводил,
Был главарь в спортивных кедах,
В тюбетейке и курил.
Тот, что в чёрной был папахе,
Ел с мацони круассан,
Жил, как будто, в Карабахе,
Звался, вроде, Ви Цын-сан.
Рядом сел его подельник,
Джабраилу тот знаком.
Он носил моряцкий тельник
И кинжал за кушаком.
Взять его хотели в дело,
Согласится - хорошо
Мол, получишь парабеллум,
Хвать невесту - и в мешок.
Гонорар вот здесь лежит твой
И делов-то айн момент
Чик ее по горлу бритвой
И хана. Учись, студент.
Шурик думал торопливо:
«Не пропить бы весь калым,
Закажу костюм с отливом
И уеду в Ялту, в Крым».
На груди рванув футболку,
Шурик стал их оскорблять:
«Вы – козлы, за комсомолку
Могут нас и расстрелять».
«На Кавказе кто нас тронет? -
Джабраил захохотал, -
Вот жених в Терском районе
Члена партии украл.
Говорили вам в обкоме,
Кто хозяин этих гор?
Пусть Саахов не в законе,
Но в натуре честный вор».
Шурик им сказал про насморк,
Мол, продуло на ветру,
Показал советский паспорт,
Но услышал: «пасть порву».
Джабраил сказал: "Крепитесь. -
И зевнул один лишь раз, -
Если вы не согласитесь,
То они зарежут вас».
Те болтали (Шурик слышал)
По-кавказски ерунду,
То да сё, да шишел-мышел,
Бамбарбия киргуду.
Кунаки плясать лезгинку
Поплелись в соседний зал,
Джабраил мигнул: «А Нинку
Бакбарли, студент, курзал.
Чтобы зятя обезжирить,
Сотворю я катаклизм,
Это вам не мелочь тырить,
Это, брат, волюнтаризм».
Опростав свою тарелку,
Джабраил пошёл плясать,
В общем так - набили стрелку:
На рассвете, завтра в пять.

В рюкзаке хычин, хинкали,
Чахохбили, пармезан,
Шурик с Ниной отдыхали
Рядом с озером Севан.
Пели песни, любовались
Красотой окрестных гор,
Загорали, и купались,
И курили «Беломор».
Ели персики и киви,
Каурму, люля-кебаб,
Был шашлык, долма, сациви,
Запечённый в тесте краб.
Брынза с вяленым арбузом,
Чихиртма и пахлава.
От еды раздуло пузо,
И гудела голова.

Для того, чтоб выкрасть Нину
Он играл с ней в домино,
Смесь пургена с клофелином
Подливая ей в вино.
Под развесистым чинаром,
(Он не помнит эти дни)
Пять бутылок «Солнцедара»
Вместе выпили они.
Шурик взять её измором
Хоть старался, но не смог,
 Сунул тряпку с хлороформом
Ей под нос, её – в мешок.
Вот в мешке невеста воет,
Плач и крики, мат и стон.
Из кустов выходят двое
И ещё один с хвостом.
С Ниной справиться не в силах,
Пот ручьями с них течёт,
Шурик был парнишка хилый,
А ишак с хвостом не в счёт.
Ви Цын-сан сбежал со стрёмы -
Думал выйти по УДО-
Нина знала все приёмы
Джиу-джитсу и дзюдо.
Кунаков она избила,
Не ногами - кулаком,
И плевалась, и грозила,
Мол, пожалуюсь в обком.

Джабраил, Саахов, Нина,
Были в сговоре, потом,
Кунаков на бабки кинув,
Спрячут Шурика в дурдом.
Врач за ним приедет скоро,
Увезёт студента он
В ту палату, к Прокурору,
Где лежал Наполеон.
Лечат Шурика «Нарзаном»,
Он в палате сто шестой,
Все зовут его Султаном,
Потому что холостой.Ну,
Ну, а те, лихие хлопцы…
Их потом менты найдут
Даже там, на дне колодца,
Вот, что значит киргуду.
Джабраил суда дождался,
Не как свёкор, а как тесть,
И над зятем посмеялся,
Так как тот не может сесть.
Получили шарлатаны,
Даже тот, кто там кричал
Про советский суд гуманный,
Лет по десять строгача.
Будет жить в роскошном доме
Нина с мужем, как с царём,
Муж её потом в обкоме
Первым стал секретарём.
Все герои понимали,
Что у каждого свой крест.
Вот в Сибири, на Урале
Не крадут пока невест.