1814 год русские в париже 31 марта 1814 года

Изгнав войска  французов из России,
И проводив их до дому, в Париж,
Все Россияне были в эйфории
Наполеона уронив престиж.
  Он, отступая, о победе думал,
  Второй поход в Россию затевал,
  Когда, все, бросив, удирал угрюмо,
  Потом войска по новой собирал.
Вот и пришлось российскому солдату,
Его до дому гнать, и гнать, и гнать,
И так поддать коленом супостату,
Чтобы о том не смел он, и мечтать!
  Французов русскими пугали как всегда
  -Они детей едят, сжигают города,
  Они всех перебьют, ограбят, обманут,
  И крики -Прячьтесь, русские идут!»
Скучал по детям Платов-атаман.
Девчушку поднял на руки в Шампани,
«Козою» пободал, потом поцеловал,
Пощекотав пушистыми усами.
  Ребенок ручки протянул, просился поиграть,
  Кресты, медали, для нее игрушки.
  -Не ешь мое дитя !» в слезах кричала мать,
  Трясясь от ног и до самой макушки.
Девчушку он отдал, монетку подарил,
И хмыкнул: - Ну, ты баба, дура!
Свободнее поводья отпустил,
-Уймись, не плачь, цела твоя дочура!»
  И казакам скомандовал: - Сынки!
  Вперед, за Бога, за Царя, за Русь!
  В галоп пошли казачьи полки
  Ребята, бей француза и не трусь!
Порядок в городах казаки наводили.
Разъезд казачий сразу тут как тут!
Чуть крик в ночи-Славяне наших бьют!»
(Грабители по улицам ходили)
  Ногайками «массажи» провели,
  -А не воруй, не грабь и не шали!
  Законы быстренько свои установили
  И пойманных в полицию свели.
Полиция Парижа восторгалась:
-Ворье попряталось, не стало грабежей»,
Так «оккупантов армия» старалась
Сберечь покой французов и гостей.
  В России было крепостное право.
  На барина работал, стар и млад,
  Но господа все рассуждали здраво
  И берегли товар, рабов - ребят.
Казаки удивлялись на детишек нищих
В замурзанных рубашках и штанах,
Кормили из котла солдатской пищей,
И весело катали на конях.
  «Свободные» французы лопали лягушек,
  Улиток виноградных -эскарго
  Речных моллюсков, из ручьев, речушек,
  Пахучие сыры, вино мадам Клико.
Солдаты наши хохотали и плевались,
Увидев, что едят французы на обед.
А кашевары слов понахватались.
И привезли домой ОМЛЕТ,ПАШТЕТ и ВИНЕГРЕТ
  Потом, уж дома, по весне, озорничая,
  Чтоб девок деревенских напугать,
  Лягух совали в котелок, для чая,
  Чтобы «храньцузьской вустрицей»назвать.
Француженки казакам полюбились,
Не злились и не делали афронт,
И мужички наши старались, не ленились,
Четыре года улучшали генофонд!
  Они французов вовсе не стеснялись,
  Купали в Сене эскадронных лошадей,
  И сами голяком, порой, купались
  Дразня французских дам и их мужей.
Мужья солдатам нашим подражали,
Усы и бороды по-русски отпустив,
Француженки детишек нарожали,
Их именами нашими крестив.
  Растили их под крышами лачуг, убогих хижин,
  И часто за душой ни хлеба, ни гроша.
  И бродят до сих пор по улицам Парижа
  Миша;, Даша;, Саша;,  и Наташа;.
Солдаты на кострах варили кашу,
И с хлебушком съедали, аппетит!
По щам скучали, славя пищу нашу,
Твердили, мол, не жевано летит!
  Война окончена, а как кормить солдат?
  Ни хлеба, ни овса, ни людям, ни коням,
  А голод не родня, не тетка и не брат,
  Порою были очень рады  сухарям.
Солдатики в Париже не шалили,
Не обижали мирных горожан,
Зато за городом курей переловили,
Ведь надо ж накормить однополчан!
  Гигантских карпов, золотых, удили,
  Тех, что в прудах водились в Фонтенбло,
  Им офицеры карами грозили,
  Попало им по первое число.
Но карпов съели, это факт печальный,
Захочешь жрать - завоешь на луну,
Себя кори, ты офицер! Начальник!
Ты проиграл солдатскую казну!
  Дворяне все по-разному кутили,
  Как Милорадович в Париже пофорсил,
  Он жалованье сразу за три года,
  В картишки да на девок, все спустил!
Ходили в Оперу, в Балет, и в Маскарад,
-Как дружелюбны эти оккупанты!»
Твердили дамы. - Словно на парад!
Красавцы стройные! И в звездах бриллианты!»
  Проигрывали в карты состоянья,
  И жалованье за год, за два, три.
  Форсили в променадах на гулянье,
  Потом с водою грызли сухари!
Несли в заклад часы, уздечки, седла,
Кутили и наделали долгов.
Их погасил, продав свое именье
Граф Михаил Семеныч Воронцов.
  Не захотел он, чтобы шла дурная слава
  Про русских, что не вносят платежей.
  «На полтора мильёна ассигнаций!»
  Он погасил расписок, векселей.
Сходили погадать к девице Ленорман,
Что Бонапарту славу предсказала.
Прославилась она у Парижан,
Приметы, сны она им толковала.
  Девица выслушала их и предрекла судьбу:
  Кому богатство, а кому нужду.
  Сергей Иваныч Муравьев-Апостол,
  Узнал, что быть повешену ему.
- Какая чушь! Мне,  быть  повешену?
Я дворянин, для нас и казни нет!»
-Вы в тайном деле будете замешаны,
В стране своей оставите вы след!»
  Он стал потом одним из декабристов,
  Царем казненных, он повешен был.
  Царь не любил российских гуманистов
  Сто двадцать пять сослал, а пятерых казнил!
Дрались на пистолетах, дуэлянты,
Романсы пели, танцевали на балах.
Поручики, корнеты, адъютанты,
Вмиг забывали о своих долгах!
  Французов удивляли русские войска:
  -Такие разные - славяне, азиаты,
  Но на людей не смотрят свысока,
  Хотя на вид немного грубоваты.
Башкир, татар, калмыков на верблюдах и конях…
Наполеон считал их дикарями.
И недооценил. Французов разогнав,
Они в Париж вошли и встали лагерями.
   По паркам встали, и в Булонский лес.
   Экзотика! Шарман! И чудо из чудес!
   Верблюды, кони, и палатки  и шатры,
   Все для французов было непривычно,
И бунчуки, казаны, ятаганы и костры.
Все интересно, ново, необычно.
Поставив юрты, не тревожа христиан,
Свои обычаи, блюдя и веру,
  Не понимая часто Парижан
  И их свободную любовную манеру.
  В тех лагерях романы были не в чести,
  (Их русскими Амурами прозвали)
А дамочки не знали как себя вести,
И моментально в обморок сигали!
Их лица азиатские так восхищали дам,
Что Купидон в лесу слонялся по кустам!
  Они ж скучали по ветрам родной земли,
  Но жен-француженок, однако, привезли!
  Четырнадцатый год. На Пасху к православным
  Париж собрался весь и Высший свет!
Пришлось и генералам своенравным
Нарушить свой придворный этикет.
И службу слушали в восторге и молились,
Дворяне, маршалы и генералы тож.
  У православного креста потом теснились
  Толкались так, что просто не пройдешь!
  Прекрасной службою Париж был очарован,
  Народ французский очарован был,
И хоть он русскими уж точно завоеван,
Свои тревоги сразу позабыл.
Твердили: - Вот и русские, и никого не съели!
Войну закончили, да и на нас не злы!
  И, слава Богу, пушки отгремели,
  Мы дождались в столице тишины!
  Французы полюбили оккупантов
  Их «благородными» признал народ,
И вспоминали усачей-гигантов,
И долго помнился четырнадцатый год!
А годы прошли, двести десять уже!
  И снова кричат - на Россию вперед!
  И снова в раздраже и в кураже,
  И в Наполеоны рвется урод!