Наследство и судьба

      Под камнем сим лежит богатства
      собиратель…
                А. П. Сумароков

     По большаку грунтовой дороги ехала коляска, запряжённая в пару лошадей. Пан Савинский тянул неспешно цыгару и любовался природной красотой. Взору его представали зелёные дубравы, яблоневый сад и поля, засаженные кукурузой и гречихой.
      Особо некрасивы панские черты, голубые глаза смотрели бессмысленно и нагло. Лет сорока ему, но уже щетинистая борода его вся седая.
       Остановившись в деревне Марьинке возле первого каменного дома, пан вошёл во двор. Навстречу гостю выбежала и заливалась звонким лаем легавая собака.
—Нельзя, цыц! — отозвала собаку приятная женщина лет шестидесяти, развешивающая сушиться бельё. Вытерев руки о передник, она заулыбалась и указала гостю на крашенное крылечко.
—Марья Петровна, — произнёс пан, распахнув лапсердак*, — поговорите с Еленой, прошу всей душой вас.
—Эх, Михайло, что я вам? Не о чем она говорит с тобой балакать. — Качала головой Марья Петровна. Свежее, моложавое лицо её сохранило величие и красоту. Каштановые волосы совсем не покрылись на висках сединой. А небольшие глаза, зелёные с коричневой крапинкой, выражали добро и прямоту.
—Ну, Марья Петровна, умоляю, я жить без неё не могу, — заплакал Савинский, садясь на скамью.
—Да ну вас, двадцать лет проматали. У вас дочь — невеста. А вы всё — кот Базилио и лиса Алиса. Ладно, пойду объявлю ей о тебе. — ответила тёща Савинскому, заходя в дом.
         Елена Сергеевна на кухне пекла блины и пышки. Платок её съехал на бок. Она хороша. Маленькие карие глаза, вздёрнутый нос, пухлые губы и круглое смуглое лицо. Красивые черты её были приятны.
—Малахольный явился, тебя просит, — сказала дочери Марья Петровна.
—Я ему всё сказала, говорить не о чем.
—Елена, душа моя, я понимаю ты обиделась на мою маму. Но, что сделал я? — кричал Савинский в открытое окно.
—Ничего, — хитро прошептала, вбегая в кухню Дуняша, девушка лет семнадцати, заинтересованная объяснениями родителей.
—Правильно — ничего. Даже ребёнок это понимает, — ответила в окно Елена Сергееевна.
—Лена, наследство достанется тебе. Моя мама подпишет завещание.
—Твоя мама уже всё подписала.
—Марья Петровна, Марья Петровна, скажите ей, ну, пусть она не выходит замуж! — плакал Савинский под окошками, поцарапав руки в кустах боярышняка.
    На кухне хохотали и утирали слёзы с лица. Правда, какой Елене замуж? С паном прожила двадцать лет. Дочь бабушка, Марья Петровна вырастила. Так хорошо и без него. А он не понимает, ревнует бедный.
—Уходи и не приходи сюда больше, слышишь? — сердилась Елена.
—Марья Петровна, она меня больше не любит. Скажите мне, что я должен сделать? Она выкинула меня, как котёнка. Жестокая. И скажите Дуняше, что пусть отвечает мне на письма. Такая же жестокая, вся в мать. — Прибегал пан к помощи или последнему пристанищу — тёще, так как на бросившею его жену его слова не действовали.
—Я жестокая? — Удивлялась Дуняша, косясь на окно, — не ожидала, право.
—Миша, разбирайтесь сами, — ответила тёща, — не мне же с тобой жить, а ей.
—Уходи, не буду я с тобой жить, — раздражалась Елена и на её щеках проступали красные пятна.
         Савинский поплёлся несолоно хлебавши со двора, сел в коляску и уехал. Двадцать лет прожил он с женой. Полгода назад она бросила его и уехала в деревню к маме. Всю сознательную жизнь занимали пана пьянка и кутёж. Игрок он азартный. Проигрывал более чем выигрывал, как шелки опутывали его большие долги. Жена жила с ним, ожидая богатого наследства. Свекровь же её подписала тайно всё не ему. А он искренне не понимая того, допытывался чего его бросили. За объяснением же часто наведывался к любимой тёще своей, так как жена не желала разговаривать с ним. В этот раз разговор также оказался неудачным. Пан достал из кармана фляжку и пил содержимое её неспешно в пути.

         Тем временем Марья Петровна, Елена и Дуняша пили за столом чай и обсуждали последние новости.
—С чего пишут комедии? С жизни, — рассуждала Марья Петровна.
—Пассаж, комедия какая, — смеялась Дуняша, уминая скибку хлеба с маслом.
—Это она специально сделала, — подняла брови Елена и отозвалась о свекрови, — не подписала наследство сыну, чтобы мне не досталось.
—Как и у нас, — подхватила Дуняша, — Пульхерия Филипповна, — подписала дом на меня, чтоб невестке не досталось.
—Один в один и тут другим подписали, чтоб Елене не досталось, — соглашалась Марья Петровна. — Дело-то ведь важное, не хухры-мухры. Имущество подписали. Недвижимость. Тайно.
—И серьги примерила ещё мне золотые, тяжёлые. Говорила ей, что , мол, носила бы сама. Она же бережёт, прячет, — рассказывала о Пульхерии Филипповне Дуся.
—Мне соседушки говорят, что сходите в театр или цирк, — произнесла Елена.
—Ага, у нас свой цирк и ходить никуда не надо, — ответила Дуняша.
—А бабушка твоя всё с зятем разговаривает, — косилась на мать Елена.
—И буду разговаривать, мне то что, жалко что ли? Он биндюжник. Давно пора было ноги в руки и от него. Видишь, что человек пропащий и ушла б давно. — не повела бровью Марья Петровна.
—Это она разговаривает с ним, чтобы он руки со стыда на себя не наложил, — щурилась Дуняша.
—У таких нет стыда, — ответила Елена, —и такие, впрочем, долго живут.
        Важно заметить, что Дуняша несмотря на молодой возраст, очень сообразительная и умная не по годам девица. Поддерживая разговоры и хорошее отношение со старшими, она только укрепляла свой авторитет. Вникала в прелести взрослой жизни и хорошо разбиралась в людях. Милое, вытянутой личико, выразительные, добрые глаза-вишенки, тоненький, певучий голосок — всё приятно и красиво в ней. Начитанность её поразительна.
        Между тем слывёт она в своём окружении за "хитрую дурочку". Так как не имеет мнения своего. Согласна с мнением каждого, не противоречит и больше молчит. Человекоугодие своё проявляя в большей степени с двоюродной сестрой Марьи Петровны, Пульхерией Филипповной. Сопровождая её на длительные прогулки или поддерживая длинные беседы, Дуняша жила по принципу "Васька слушает да ест". Никто лучше Дуняши не понимает дурной характер Пульхерии, никто не знает тонкой психологии общения с ней и никто не в силах сладить с ней, кроме неё, Дуняши — наивной, тактичной и простой.
        Дело в том, что бабушка её, Марья Петровна не любит и более того старается избегать встреч с Пульхерией. Та же в свою очередь, тоже. Противны они друг другу. Дуняша же всегда сопровождает тётушку на длительных прогулках. "Подружилась свинья с пастухом" — говорили о них.
      Внешность Пульхерии Филипповны красива, но имела возможность быть бы лучше. Среднего роста, длинная, выносливая, худая. Сила воли же в ней была замечательная. Питалась она мало, один раз в день. Всё остальное время она ходила. Ей было всё равно где. Лишь бы ходить на свежем воздухе или прицениваться, но не покупать ничего на базаре. Экономить. Находить потерянные мелкие монеты, колечки, перчатки, мелкие вещи и всё это собирать. Своих же нарядов у неё много, но она выбирала, что-то одно и носила долго одно и тоже. Готовка скромной пищи или уборка в её небольших комнатах занимали у неё день.  Мелочность и мнительность — её спутники. "Не генерал, генерассимус", — отзываются о ней люди. Характер твёрдый, не сахарный. Может быть для неё обидчивым любое слово. Колкости же в адрес другого лица она могла говорить запросто, нисколько не боясь обидеть. Обиду же в свой адрес, может она вынашивать годами и через многое время вспоминать и не прощать до конца своих обидчиков. Неграмотность и странности выдавали её с первых слов, так что подруги обходили её стороной. Замужем она не была, а более близких родственников, кроме Дуняши у неё не было.
       Оказия случилось практически недавно. Родная сестра Марьи Петровны — Наталья, подписала дом Пульхерии на Дуняшу. Пульхерия Филипповна по причине того, что имела усадьбу и дом, подписала последний очень давно на Наталью. У Натальи же нежданно-негаданно женился сын. Так что пришлось думать Пульхерии хорошенько днями и ночами, как бы переписать свою недвижимость, уберечь от опасности, а именно, чтобы не досталось наследство совершенно чужому человеку — Натальиной невестке. Предложение о переписке с себя Наталья приняла положительно, но согласилась переписать только на Дуняшу. Документы были готовы. Переписали же с условием. Пульхерия взяла с Дуняши слово о  безбрачии, чтобы имущество, собираемое и накопляемое с премногим трудом не попало в руки чужому человеку, не досталось построннему — будущему мужу. Дуняша согласилась и подписала бумаги в полное своё удовольствие.
        Женихов у неё не было, несмотря на завидный ум, красивую внешность и состояние. Если не считать друга её, Йоськи. Цыганского мальчика, сына барона, лет тринадцати, доброго душой и прекрасного скрипача-виртуоза. Мог он на опушке, под сенью дубрав, играть задушевные мелодии. Будто бы скрипка — живой инструмент и она послушно выделывала под тонкими загорелыми пальцами мальчика потрясающие, до слёз, мотивы. Дуняша так прониклась его игрой, что попросила обучить её игре на инструменте. Учитель с радостью откликнулся на её просьбу. Занятия их проходили хорошо, так что успехами ученица могла бы похвалиться. Одно обстоятельство помешало продолжению урокам. Их выследила из табора шайка цыганят, совершавшие мелкие кражи под предводительством Яшки, малого лет пятнадцати. Застав Йоську одного, они налетели, как коршуны на маленького воробья.
—Слышишь, ты, дай скрипку сюда, — загалдели они.
      Йоська прижал инструмент к груди. Вспыхнули огоньки чёрных глаз его. Золотая серьга на ухе заблестела на солнечных лучах.
—Давай, давай, — кричали они, — не отдашь по-хорошему — девку выкрадём. Отдай тебе говорят.
—Сам выкраду и женюсь на ней, — подбоченился Яшка.
—Бери скрипку, — согласился Йоська.
—Не, надо было раньше думать.
—Чего ты хочешь? — спросил мальчик.
—Приведи мне баронову лошадь, Ягодку, — ответил Яшка.
—Когда?
—Завтра на рассвете, — последовал ответ.
       Йоська, спрятав скрипку под красную рубаху, побежал в деревню. Прыгнув в открытое окно к Дуняше, он положил перед нею инструмент. Дуняша в этот миг сидела перед зеркалом в ночной рубахе с распущенными волосами — готовилась ко сну.
—Что это значит, Иосиф? — распахнула она вопросительно большие, карие глаза.
—Это тебе, подарок, — ответил Йоська. Заслышав приближающиеся в комнату шаги, он выскочил в окно, перевалил через забор и — был таков.
—Спокойной ночи, Дуся, — заглянула в спальню Марья Петровна и поцеловала внучку в высокий, круглый лоб.
—Доброй ночи, бабушка, — ответила Дуняша.  Она достала доселе спрятанную скрипку из-под одеяла, когда Марья Петровна вышла, как вдруг в комнату вошла Елена Сергеевна.
—Так, так, откуда у тебя скрипка, душечка? — Спросила у дочери Елена Сергеевна.
—Мне Йоська подарил.
—Цыганок что ли? Интересно.
—Он учил меня на ней играть. У меня уже неплохо получается. Завтра утром обязательно вам сыграю.
—Умница. Моя ты, цыпочка. Ангела-хранителя на сон тебе, Дуня, — перекрестила дочь Елена Сергеевна, выходя из комнаты.

        Табор спал. Догорали угли от ночного кострища, ручной медвежонок Миша ходил на цепи, лежали на земле собаки. Запела малиновка в гуще дерев. Наступало утро.
       На рассвете, как только солнце ласковыми, тёплыми лучами показалось над горизонтом, а травы стояли в свежей росе, Йоська пробрался к лошадям. Выделяется баронова Ягодка, среди лошадей своей грациозностью и красотой. Получила она нынешнюю кличку в честь фамилии бывшего владельца своего Ягодкина. Не сравниться с быстротой и выносливостью её никакая лошадь в округе. Вороная, крупная, с длинной шеей, с "лебединым изгибом", принадлежащая к знаменитой породе рысаков, хотели заполучить её многие, но получали отказ. Йоська оседлал её, зарядил револьвер, взял в спутники мишука и поехал рысью.
          Проснувшись довольно рано, Дуняша, вышла к беседке в сад и стала играть "Чардаш". Танец этот состоит из двух частей: медленной и быстрой. Начинается с лиричной мелодии — lassan, завершается же в стремительном темпе — friska. Поиграв около часа, Дуняша пошла в дом.
—Наша пташка ранняя, — встретили её мама с бабушкой.
          Дуняша, пожелав им доброго утра, села за стол и стала пить чай со сливками.
         По соседству с ними Пульхерия Филиповна и Наталья Петровна встретили утро настороженно. Заслышав выстрелы с поля, Пульхерия припала к окну, положила руки на стекло и замерла от страха.
—Ты что? — спросила Наталья.
—Мужик какой-то по двору ходит. Вот, слышишь? Опять бахнул, — шептала Пульхерия.
—Какой ещё мужик? Это, верно, охотники дичь стреляют, — удивляясь её боязливости звонко ответила Наталья.
—Цыц! Слышишь, ещё. Ой, мамушки мои, по нас сейчас лупанёт.
—Урюхалась же я тут с тобой. Не выдумывай. Нет тут никого. — Наталья насилу успокоила Пульхерию, более они не спали и скоро приступили к хозяйственным делам.
          Заехав в рощу, Йоська оставил медвежонка на брусничных кустах, отпустил Ягодку пастись рядом, а сам спрятался неподалёку. Через четверть часа послышался конский топот. Показались трое всадников на гнедых конях. Йоська засвистел пронзительным свистом. Отозвалась отдыхающая лошадь его.
—Эге, привёл, дело теперь за нами, — прохрипел Яшка. Цыганята слезли с лошадей и пошли в рощу.
        Йоська, крадучись, приблизился к коням их, ослабил подпругу у сёдел и направился к брусничной поляне.
        Мишук, увидав чужаков, заревел и здорово испугал их. Йоська, стрелою взлетев на Ягодку, быстро помчался прочь. Раздражённые обманом Йоськи, Яшка с остальными цыганами поехал вслед ему. Пуская пыль на ветер, подъезжали к мелководной речушке, расположенной за логом. Йоська для большей уверенности, стрельнул из револьера в воздух. Забежав в воду, кони цыганят поскользнулись на скользком иле, ослабленные подпруги сделали своё дело — сёдла слетели в воду вместе с наездниками. Поскакав вдоль берега реки, Йоська скрылся в перелеске, сделал круг и — выехал скоро к деревне.
          Встретившись на обеде с Дуняшей на опушке, Йоська умолчал о происшедшем. Попросил же её сходить на пасеку и попросить немного мёда для мишука, так как очень утомился последний от утреннего похождения.
—Идём, — согласилась Дуняша.
—А ты не знаешь чего такое странное имя у пасечника? — спросил Йоська.
—Джиджика? Так это не имя. Бабушка рассказывала, что в детстве спросили его, а где твоя мамка? На что он ответил: корову джиджикает. Не доет, а джиджикает. Вот его так и прозвали, — ответила Дуняша.
          Придя ко двору, увидели они многочисленные ульи, хозяин их, унав для кого берут мёд, ответил резко и пошёл в дом. Йоська, не смирившись с положением, пролез через забор, и предстал вскоре перед Дуняшей вспотевший, но с сотовым липовым мёдом. Рассерженный пасечник видел в дали, удаляющиеся силуэты, цветастое платье и мелькавшую красную рубаху мошенников.
          В скором времени, благодаря Яшке и его шайке, следивших за ситуацией, стало известно в подробностях такая сторона жизни Дуняши, в которую никто не верил, но которая тем не менее быстро распространилась на деревне. А именно, что она крупная воровка. Рассердившись хорошенько на Йоську, и, не имея возможности отомстить ему, Яшка решил распространить о Дуняше дурную молву. Во-первых, как о виновнице спора. Во-вторых, из-за завидного её состояния.
         На зиму, а может и дольше табор ушёл кочевать. Искать лучшие места для пастбища. Йоська незаметно исчез из поля зрения Дуняши и больше она его не видела. Скрипку же как драгоценный его подарок берегла у себя и хранила его память. По слухам, цыгане ушли далеко на запад и обосновались в деревне Кукуевке.
          Через несколько лет Пульхерия Филипповна, решила продать усадьбу с именьем и дом в Марьинке. Захотела улучшить своё жильё и купить недвижимость в Петербурге. Не успев распорядиться, она скоропостижно и неожиданно скончалась. Наследницей богатств её стала Дуняша.
         Родственники, разбирая вещи покойной, находили их в хорошем состоянии, а убранство помещений в идеальной чистоте. Если не считать: шуб, меховых шапок, изъеденных молью, давно шитых ею платьев, засахаршиеся варенье и мёд, столетний сухой хлеб. Всякая всячина, в надежде, что она пригодится, копилась и превращалась в хлам. Сострадала и искренно жалела Дуняша Пульхерию. Не доедала, не допивала, высохла, но копила, собирала и постоянно экономила деньги. Без этого она не представляла, что можно жить по-другому. Но как бы то ни было, забрать богатство с собой на тот свет, увы, нельзя. В шкатулке лежало немногочисленное золото. Дуняша, посоветовалась с Натальей, и, когда они пошли в монастырскую церковь, отнесли его в дар Богу, во спасении души Пульхерии. Многочасовые службы проходили для молитвенниц незаметно, полюбили со временем они молитву.
 
      Однажды, выходя из церкви, приметили они недалеко от себя, приятного молодого человека.
—Смотри, у него правильные черты лица. Аристократичный. Лоб большой — умный. Семинарист, наверное, — шептала Дуняше на ухо Наталья Петровна. В ответ Дуняша улыбалась робко и смотрела хитрым взглядом.
       Познакомившись поближе, выяснили, что никакой это не семинарист, а молодой морской капитан, приехавший в Марьинку на время отпуска.
Звали капитана — Дмитрием Александровичем и дать ему можно было около тридцати двух лет. Почувствовав в Дуняше добрую душу, узнав в ней начитанную, интересную девушку, капитан часто наведывался в гости. Приносил в подарок для Дуси замечательные книги. Марья Петровна с Еленой Сергеевной заставляли белоснежную скатерть стола разными снедями, шумел самовар, Дмитрий Александрович брал гитару и пел баритоном старинный романс:

     В одной знакомой улице —
     Я помню старый дом,
     С высокой, темной лестницей,
     С завешенным окном.
     Там огонек, как звездочка,
     До полночи светил,
     И ветер занавескою
     Тихонько шевелил.
     Никто не знал, какая там
     Затворница жила,
     Какая сила тайная
     Меня туда влекла,
     И что за чудо-девушка
     В заветный час ночной
     Меня встречала, бледная,
     С распущенной косой.
     Какие речи детские
     Она твердила мне:
     О жизни неизведанной,
     О дальней стороне.
     Мы будем птицы вольные —
     Забудем гордый свет…
     Где нет людей прощающих,
     Туда возврата нет…

      Проводив гостя глубоким, сентябрьским, тёплым вечером, Дуняша накинула на плечи накидку и пошла посидеть в беседке. Полная луна стояла в небе, сияли звезды. Вдруг перед нею появился Дмитрий Александрович.
—Это вы? Испугали меня, право, — сказала Дуняша.
—Евдокия Михайловна, я как видите, вернулся, — поправляя очки, ответил он, присаживаясь рядом. — Как вы думаете, какой смысл нашей жизни?
—Жить день за днём и радоваться жизни, — ответила просто Дуняша.
—Ну, а потом?
—А что "потом"?
—Увы, к сожалению, смерть.
—Да, все мы, когда-нибудь умрём. Младенец родился и уже смерть подстерегает его. Неправда, что говорят человек молодеет, человек с каждым годом стареет, — скрестив руки, рассуждала Дуняша.
—Ну вот, вы же верите в Бога? — Спросил он.
—Да, верю.
—Следовательно, понимаете что смысл жизни нашей заключается в подготовке к вечности. Возьмём того же богатого. Там же будет, где и бедный. Но, есть разница, хотя не все бедные спасутся, и не все богатые. Например, императоры древности, в какой неге и роскоши жили они. Теперь и не осталось от них и праха. Святые, которые постом и молитвой очистили себя — мощи их нетленны и святы многие века. А вы знали, Евдокия Михайловна, что пост уставление не человеческое, а Божеские?
—Нет. Я удивляюсь вам, меня поражают ваши знания в духовном направлении, — ответила Дуняша.
—Господь открыл и вам откроет. Читайте Слово Божие, ходите в храм, будьте доброй христианкой.
—Постараюсь. Вы, верно, не были женаты?
—Нет.
—И невесты у вас нет?
—Верно, нет. Я полагаю вообще не жениться.
—Вы полагаете уйти в монастырь? — спросила Дуняша.
—Не смею загадывать. Великие классики задумывались о высшем идеале. Например, Пушкин хотел уйти в монастырь. Послушайте, что говорит герой Шекспира — Гамлет Офелии:

... Уйди в монахини. Зачем тебе средь грешников быть той "коровой",
Что понесет и выродит в мир новых грешных тварей снова?...
Я обещаю, что зайду на трон едва:
Я больше ни единой свадьбы не позволю совершить!
Те, кто уже женаты, пусть живут. (Лишь одному не жить).
А остальным счастливцам — я от браков дам покой.
Беги же в монастырь, — да в женский, не в мужской!..

      Плавание не удовлетворило моё сердце. Да вряд ли, что мирское удовлетворит. Был я и в Симферополе, и в Одессе, плавал и в Чёрном море. Получил звание — командир третьего ранга.
       Скучает душа по Творцу. Говорят ещё люди несведущие, что монах — это мертвая вещь, так как у него нет детей, а смысл жизни таковых — бессмысленный. Хотелось бы мне узнать, а те у кого есть дети, как они воспитали их? Что же это, а если и в браке нет детей, то у супругов, также бессмысленная жизнь?
—Я честно не знаю, зачем я живу. Как писал поэт Пушкин: "дар напрасный, дар случайный", — задумалась Дуняша.
Дмитрий Александрович прочитал ей в ответ:
      Не напрасно, не случайно
      Жизнь от Бога мне дана;
      Не без воли Бога тайной
      И на казнь осуждена.

      Сам я своенравной властью
      Зло из темных бездн воззвал,
      Душу сам наполнил страстью,
      Ум сомненьем взволновал.

      Вспомнись мне, Забытый мною!
      Просияй сквозь мрачных дум!
      И созиждется Тобою
      Сердце чисто, правый ум!

—Вы полагаете, скоро уехать? — Спросила Дуняша.
—Видите ли, Евдокия Михайловна, да. После и так уже долгого времени, я намерен уехать на следующей неделе. Это вам, — он протянул ей старинную Псалтирь.
—Она вам дорогая, я не могу взять, — тихо сказала Дуняша.
—Это раритет моей прабабушки. Кто знает, быть может, я пропаду в море. А вам она очень пригодится.
—Дмитрий, я, право, признательна вам. Благодарю за добрую беседу и за подарок, не провожайте меня, — произнесла Дуняша, подавая на прощание ему руку.
        Дома и в деревне только и были разговоры о помолвке и скорой свадьбе.
—Дусь, чего откладывать. Это — идеальная твоя партия. Подумать только — капитан. Состоятельный, должно быть, человек да и ты далеко не бедна. Вот —твоё счастье, — натирая блюдца до блеска щебетала Марья Петровна.
—Какой человек, какой лапочка, — перешивая шторы, напевала Елена Сергеевна.
        Пан Савинский для большего приданного для Дуняши, отправился на заработки в Т. Хотя искренности его мало кто верил. Слывёт он в округе как любитель общества дам и развлечений.

       Дуняша гуляя по саду, размышляла: "так, кто же я, высшее или низшее существо? Брак дан людям из-за смерти, в следствие её, чтобы не прекращалась жизнь на земле. Но ведь и животные поддерживают жизнь в своём царстве. Но люди-то — высшие существа. Состоят они из тела и духа. Дух — бессмертен. Смогу ли я не уступить природе и прожить жизнь духовно, выше естества? Человек я или тварь несмыслящая?" Эти вопросы занимали Дуняшу, а воображение её рисовало картины благотворительного служения обществу.
         Закат разлил в небе багровые краски. В поле работали косари. Жницы серпами косили рожь и собирали в вязанки. Связки стеблей с молочными колосьями складывались в копны. Бабы пели тихо жалобные песни. В сумерках, возвращались они с работы в бедные свои хаты. В глазах их, горел радостный огонёк от приносимой ими пользы.
          Затеплился пыльный, широкий шлях. Над травами летала мошкара. В пруду были слышны кряквы. Дмитрий Александрович ехал по тракту на встречу ему, необозримому, синему морю.
       

              ***
         Евдокия Михайловна добровольно отказалась от блестящей партии, богатого наследства и поступила на курсы Сестёр Милосердия в Москве.
         Приезжая, по возможности в Марьинку, она идёт на кладбище, где под сенью берёз поставлен гранитный памятник бывшей богатой владелице.
        Дуняша достала Псалтирь. Открыла наугад. Выпало место, где написано чёрными, славянскими буквами: Благ мне закон уст Твоих паче тысящ злата и серебра.