Пейотовая молитва на могиле кактусов

Пейотовая молитва на могиле кактусов: реквием и теофания у Шульгина

Звонок телефона разорвал тишину. Голос на том конце – знакомый, теплый, с той особой интонацией мудрости и легкой иронии, что была присуща только ему. Саша Шульгин. Алхимик сознания, картограф внутренних пространств, "папа" сотен психоактивных молекул.

— Сынок, — начал он без предисловий, но с какой-то непривычной торжественностью. — Ты, наверное, слышал, что раз в году у нас на ферме проходит особая церемония? Реквием по моим пейотовым кактусам. Тем самым, что когда-то росли здесь, на грядке, а потом были безжалостно уничтожены людьми из Агентства… Мы собираемся перед закатом. Близкие друзья, несколько курандерос из Мексики приезжают специально. Я приглашаю тебя. Это шанс… получить благословение Духа Мескалито. Он особенно милостив к тем, кто чтит память Его детей. Но подготовься. Духовно, телесно. Есть еще пара дней.

В его голосе звучала такая глубина и значимость, что отказаться было немыслимо. Но едва трубка легла на рычаг, как душу охватил священный трепет. Предчувствие чего-то огромного, неведомого, страшного и одновременно – неодолимо манящего. Зов Бездны, но не той, что пугает, а той, что обещает Откровение.

В назначенный день, когда солнце уже клонилось к закату, окрашивая калифорнийское небо в оттенки шафрана и пурпура, он приехал на ферму Шульгиных. Собралось человек тридцать – тихие, сосредоточенные люди с особым светом в глазах. Атмосфера была пронизана ожиданием. Мексиканские курандерос, с лицами, словно высеченными из древнего камня, начали ритуал. Они раздавали всем пейотль – священные «кнопки» кактуса Лофофора Уильямса. Каждому – своя доза, от восьми до двенадцати, в зависимости от веса и, возможно, духовной готовности.

Саша и его жена Энн, хранительница очага и мудрости, разливали по кружкам густой отвар шалфея – salvia divinorum? – с какими-то добавками из Сашиной лаборатории. Вместе с отваром давали кедровые палочки – их смолистый вкус должен был смягчить невыносимую горечь пейота.

Старший курандеро поднял руку, призывая к тишине.

— Помните эту священную встречу, — его голос был низким и ровным, как гул земли. — Помните, что мы поклоняемся Ваконде, Великому Духу, согласно Его наставлению.
Он начал читать молитву индейцев Виннебаго, и все собравшиеся тихо повторяли за ним, слова ложились на сердце, как семена:

«Этим вечером я съел восьмой пейот...
Богу Живому вышнему, Отцу нашему, я молюсь.
Имей милость ко мне, дай мне знание, чтобы
Я не мог ни изрекать, ни делать зло.
Тебе, о Боже, я пытаюсь молиться.
Ты, о Сын Божий, также помоги мне.
Эту религию позволь мне познать.
Помоги мне, о лекарство, дедушка, помоги мне...»

Под тихие, тягучие напевы курандерос началось причастие. Горькие, плотные кнопки пейота, запиваемые странным, терпким отваром шалфея, кедровая палочка во рту… Вкус земли, горечи, тайны.

Затем все двинулись процессией. К могиле. К месту, где когда-то росли священные кактусы, а теперь осталась лишь холм земли, отмеченный камнями. Впереди шли двое курандерос, неся небольшой деревянный ковчег. В нем, в родной земле, покоились два живых пейота – один побольше, другой поменьше. Символы возрождения. За ними – Саша и Энн, как первосвященники этого странного культа. Остальные – следом.

У могилы образовали круг, взявшись за руки. В центре – курандерос, Шульгины и ковчег с кактусами. Старший снова заговорил:

— Наше собрание священное. Мы здесь для поклонения Божеству. Ваконда сотворил всё. Он сотворил Пейот для нашего блага. Мы не поклоняемся кактусу как идолу. Мы видим в нем символ Творца. Эта церемония дана нам Им Самим. Пусть наши мысли будут чисты. Пусть наши умы будут на духовных вещах…

Легкий стук барабана – как биение сердца земли. И полилась Открывающая Песнь. Древние слоги, лишенные привычного смысла, но полные силы. Сначала пели курандерос, их голоса сплетались в гипнотический узор. Потом подхватили все. Песня текла, обволакивала, уносила…

Время потеряло свои очертания. Он почувствовал первые волны. Легкий приход. Цвета вокруг стали ярче, звуки – глубже. Мир начал дышать, пульсировать.

Сумерки сгустились. Ночь окутала ферму своим бархатным покрывалом. Зажглись звезды – далекие, холодные, но теперь казавшиеся невероятно близкими.

Курандерос запели Песнь Полночи. Глубокую, таинственную. И круг снова подхватил ее.

N;-hi-ya-na-h;-yo-we-ne…

И в этот момент Дух Мескалито ворвался в него. Не постепенно – взрывом. Вспышкой триллионов солнц, мириадами невиданных цветов. Сознание перевернулось. Он стал Пейотом. Восьмидольчатым цветком пустыни. Дольки росли из центра, который мгновенно стал Глазом. Единым, всевидящим. А потом и дольки превратились в глаза. Восемь глаз. Девять! Бесчисленное множество! Они вращались с немыслимой скоростью, и в каждом отражались Вселенные – вспыхивающие, разворачивающиеся, сворачивающиеся, взрывающиеся сверхновыми красок и снова гаснущие во тьме…

Лучи этих глаз-дольек скрещивались в центре – в том самом, изначальном Глазе Пейота. И там… Оооо! Сам Ваконда! Не образ, не фигура – чистый, невыносимый Свет! Триллионы оттенков, не существующих в обычном мире, симфония цветов разной яркости, интенсивности, глубины… Блаженство! Непередаваемое ощущение Единства со Всем. Со всеми Вселенными – актуальными и потенциальными, что дремали и рождались в бесконечной фантазии Великого Духа.

Цвета, запахи, звуки – все смешалось, стало единым потоком, несущимся с бесконечной скоростью сквозь его мозг, который больше не был мозгом, а стал самой Вселенной. Галактики, звездные скопления – это были его глаза, сетчатки его бесчисленных очей, отражающие сами себя в калейдоскопе МультиВселенных…

Мысль стала осязаемой. Ощущение стало мыслью. Он мог ощупывать мысль своими глазами, а она разворачивалась, как цветок, в бесконечную плоскость пространства, сияющую мириадами цветов, познаваемую во всей своей полноте в один миг.

А потом Центр Пейота, Вселенский Глаз, начал проваливаться. Внутрь себя. В еще большую бездну. В абсолютную тьму. В Черную Дыру Ничто. И тут же эта Дыра взорвалась! Новыми сияющими МультиВселенными! Они вывернулись наизнанку, превратились в бесконечную мерцающую пленку его Мысли… которая мгновенно сжалась обратно в точку.

Тишина. Темнота. И тихое биение собственного сердца, вернувшегося из бесконечности на маленькую ферму в Калифорнии, к могиле растерзанных кактусов, под взглядом мудрых глаз Саши Шульгина. Он вернулся. Но он уже никогда не будет прежним. Он коснулся Ваконды. Он побывал Пейотом. Он заглянул в Глаз Вселенной.