Мессианские интермеццо Якова Франка

Есть имена, которые обжигают язык. Яков Франк – одно из них. Простак из Подолии, ставший бароном Оффенбахом. Самозванец, ставший Мессией. Или Мессия, притворившийся самозванцем? С ним никогда нельзя быть уверенным.

Для него, для Santo Se;or, христианство – эта громоздкая, пышная «религия Эдома» – было лишь ступенью. Важной, необходимой, но – предпоследней. Как грязный предбанник перед входом в сияющие чертоги истинной религии – религии Даат (;;;), Знания. Того самого Знания, что было утеряно при грехопадении, Знания, что по ту сторону Добра и Зла.

Возвестить эту религию, вернуть это Знание – вот задача истинного Мессии. И только ему, Мессии, дана власть и сила не просто учить, но разрушать. Совершать священную деконструкцию прежних вер – иудаизма, христианства, ислама. Попирать их законы, взламывать их священные тексты, разрывать клипот – проклятые скорлупы, в которых томятся искры Божественного Света. «Я пришел для того, чтобы избавить мир от всех законов, существовавших до сих пор!» – гремел его голос. Не реформировать, не дополнить – избавить. Уничтожить.

Казалось бы, замысел грандиозен. Переписать всю партитуру бытия. Сыграть финальную Оперу Творения, вернее – его Раз-Творения. Но что мы видим в истории? Вспышка. Скандал. Короткий, безумный взлет – и падение. Осколки учения, разбросанные по Европе. Не Опера – лишь интермеццо. Короткая, бурная, провокационная вставка между актами великой драмы.

И самое парадоксальное – это идеально вписывается в его же собственное учение! Он говорил о непрерывных приходах Мессии. Душа Мессии возвращается снова и снова, каждый раз – с новой задачей, с новой маской, с новым интермеццо. Потому что полную Оперу играет не он, не земной посланник. Ее играет Малка Каддиша (;;;; ;;;;;) – Святой Царь, сам Бог в Его непостижимой глубине. Он – вечный Композитор и Дирижер, Его партитура разворачивается от вечности до вечности. А здесь, на этой пыльной сцене, в этом театре теней, называемом Землей, – увы, лишь интермеццо. Яркие, необходимые, но – фрагменты.

Исключений нет. Даже для Того, из Назарета. Франк, этот мастер провокации, не щадил и Его. Вспомним притчу, рассказанную им в Иванье:

«…Об одном христианине, который отправился в страну, где почитают лошадь, считая ее богом. Он спросил их: почему? Ему ответили: “Ведь мы слышали, что во многих странах поклоняются мертвому еврею…”»

Жестоко? Безусловно. Но в этой притче – вся суть его вызова: «Из этого вам должно быть ясно, что не нужно следовать за человеком, которому нечем помочь, который и сам мертв. Все это путь к смерти. Но мое намерение… привести вас к жизни».
К какой Жизни? Не к той ли, что по ту сторону Закона, по ту сторону смерти, в сияющей тьме Даат? Жизни, обретаемой через священное преступление, через попрание всех норм?

И вот здесь – ловушка. Хитрость Разума, как сказал бы известный немецкий философ? Или вечная трагедия человеческого восприятия? Мы слышим музыку интермеццо – громкую, страстную, шокирующую. И принимаем ее за всю Оперу. Мы видим блеск очередного Мессии, его короткий, яростный танец на краю бездны. И думаем, что это сам Малка Каддиша спустился к нам. А самые наивные – что это сам Ветхий Денми, Предвечный, явил свой Лик.

Мы жаждем финала, жаждем разрешения всех диссонансов. А нам предлагают лишь еще одно интермеццо. Еще один фрагмент бесконечной, непостижимой Божественной Оперы.
Яков Франк, «простак», Барон Оффенбах. Сыграл ли он свое интермеццо до конца? Или его музыка оборвалась на полуноте? Мы не знаем. Мы слышим лишь эхо. Эхо бунта, эхо обещания Жизни через Смерть Закона. Эхо очередного мессианского интермеццо в бесконечной Опере Святого Царя. А сама Опера? Она продолжает звучать. Где-то там. За пределами нашего слуха. От вечности. До вечности.